— Соответственно чему?

— Как чему? — фыркнул Анук. — Голосу глубин!

Громогласный голос Ола заставил длинную цепь путников резко остановиться и растерянно оглядеться.

— Гороо, самасаааа горооо! — предупредил страж.

Карликовые деревца расступились, образовав небольшую поляну, усыпанную сухими ветками и множеством потрошеных трупиков, небрежно сваленных в одну большую источающую ужасный аромат кучу. Крохотные тельца величиной с локоть лежали как попало, а кровавые ручейки стекали вниз, образуя вокруг могильника тёмный маслянистый круг. На больших вытянутых головах виднелись рваные раны и следы глубоких царапин, будто их умерщвляли намеренно, но отнюдь не с целью набить голодное брюхо. Складывалось впечатление, что неведомый хищник растерзал этих маленьких охотников из праздного любопытства.

— Марааа! Мараа! — прошептал Ола, не сводя глаз с изуродованных жертв.

— Плохо! Очень плохо! — раздался следом голос Анука. — Это неправильно. Такого не должно быть!

— Считаешь, что было бы лучше, если бы эти маленькие твари напали на нас?! — не скрывая радости, спросил Хоаким. Он не ждал ответа, а просто упивался реакцией нечеловеков. И если страха они все же не испытывали, то явно были обескуражены.

— А что, если этот неведомый хищник отправился в сторону вашего Четного муравейника?! — не отказал в себе в удовольствие высказаться Гилфрид. — Не поздоровится вам, если…

Первый страж резко развернулся и указал кривым длинным когтём на связного:

— Зааааткнииии своооою мерррзкуююю пастььььь, отродьеее!

Оцепенев от страха, Большой Ух упал на землю и стал нервно икать и вздрагивать невпопад.

Дальше Ол обращался только к своим соплеменникам. Те выполняли все беспрекословно. Длинными ножами, которые оказались не хуже мехиканских мачете, ихтианы нарубили веток, расстелили их по поляне, переложили трупики на сооружённый настил и накрыли листьями, словно укутали одеялом.

Затем ритуал перешёл в новую стадию. Насобирав элюминов, Ол разломал несколько кристаллов и залил вязкой жидкостью, что была внутри них, почти всю поляну.

Странные узоры вокруг могильника стали приобретать видимые очертания, когда светила принялись постепенно угасать, готовясь ко сну. Наступала короткая трёхчасовая ночь.

Ихтианы готовились не спеша, тщательно мастеря какие-то приспособления для завершающей стадии ритуала. К наступлению сумерек поляна уже полностью была готова к совершению обряда. По крайне мере, именно так Кимпл оценил возникшее в центре капища сооружение.

Людей отвели в сторонку, приковали к одной цепи и приставили к ним двух ихтианов. Остальные четверо, включая самого Анука, разошлись в стороны, образовывая треугольник. Самодельные факелы вспыхнули бледно-голубым пламенем, а натянутые по периметру ленты стали переливаться всеми цветами радуги.

Анук медленно, на мысках, вошёл в середину и ударил посохом, на конце которого были привязаны сухие листья карликовых деревьев. В тишине послышался тревожный шелест. Ихтиан вытер ноги, будто собирался пройти в жилище, и начал тихо напевать нечто мелодичное. При этом стражи, стоящие по углам фигуры, принялись топтаться на месте, повторяя слова мерилы.

— Прямо как жители пустыни, — откопав в своих воспоминаниях подобное сравнение, шепнул Хоаким. Слова его были предназначены исключительно для Ольги, но услышали все.

— Пустая трата времени, — равнодушно отозвался Гилфрид.

— А мне нравится, выглядит очень впечатляюще, — следя за происходящим, не согласилась медик.

Только ренегат и бригадир не произнесли ни слова. Кимпл размышлял о собственных ошибках и о довольно странном поведении нечеловеков, а мысли Крошина были скрыты от посторонних ушей мощной защитой. Но даже сквозь неё можно было прочувствовать, что все их занимают события двадцатичасовой давности, когда подводную батисферу забрало ненасытное море.

Голос Анука достиг максимума, топот превратился в одно сплошное месиво, как внезапно всё прекратилось. Мерила обессилено упал на колени и, вытянув лапы вдоль тела, застыл в раболепном поклоне.

— Комедианты эти твои нечеловеки, — улыбнулся ренегат.

Кимпл не ответил. Он посмотрел на потемневшие своды и внимательно прислушался к собственным ощущениям. Удивительно, но мир словно нарочно замер в преддверие ужасного ненастья. Но здесь не было небес, не набегали грозовые тучи, и могучие ветра не гнали с севера непогоду, а с юга — летний зной. И все-таки что-то изменилось. Странное, неописуемое спокойствие, будто Анук своим голосом заставил все вокруг затихнуть, погрузил карликовые леса в глубокий сон.

— Террак арас нова! — внезапно встал с колен и произнёс мерила.

И вдруг природа встрепенулась. Где-то вдалеке послышался шелест листьев. Он стремительно нарастал и приближался к капищу. Завывая и играя звуками, непонятно откуда взявшийся ветер издавал странную мелодию. Анук запрокинул голову и рассмеялся. Сейчас ихтиан был больше похож на безумца, способного одним лишь словом перевернуть всё вверх дном, доказать безжалостным скептикам свою правоту.

— Террак арас нова! — повторил мерила.

— Бред! — неуверенно выдавил из себя Хоаким. — Видал я на ярмарках в Брегге и не такие фокусы!

А вот на лице Гилфрида и Ольги читалось явное беспокойство. В отличие от мехиканца, они никогда не видели ничего подобного. И лишь по внешнему виду ренегата нельзя было уловить отношения того к происходящему. Его каменное лицо не выдало ни единой подсказки.

Тем временем ветер превратился в настоящую бурю. Стихия вырвалась и устремилась ввысь, заставив встрепенуться потухшие светила. Элюмины затряслись, ударяясь друг о дружку. Едва слышное постукивание превратилось в хрустальный перезвон, возвещающий о том, что боги услышали мольбу Анука. Только так ли легко поверить в подобное объяснение?

Анук воздел лапы к своду и произнёс очередное заклинание. И ветер ушел. Исчез, словно его и не было вовсе. Мастерски исполненный трюк. По крайне мере, именно так полагал бригадир. Все-таки в людях зародилась крупица сомнения.

Наступила вкрадчивая тишина.

— Ну что, иссякли силы? — попытался упокоить самого себя Хоаким. Но было заметно, что его беспокойство растёт с каждой новой минутой ожидания.

Вздувшийся над кронами-лилипутами туман первым заметил Кимпл. Неведомое природное явление быстро разнеслось по долине, накрыв поляну плотным сгустком пелены.

— Глядите, — Кимпл указал на Анука.

Извиваясь в странном танце, мерила медленно опустил руки на землю, и вновь заговорил. Слова вылетали из его рта настолько быстро, что напоминали некое неприятное шамканье. Шипящие, резкие звуки походили то ли на обрывки рифм, то ли на части некой песни. Наконец, Анук дотронулся до земли, и густой туман словно превратился в молоко, закрыв от постороннего взора таинство обряда.

Дальше каждый смог различить только то, во что верил его разум. Гилфрид заметил, как маленькие мёртвые тельца поднялись над землёй и медленно опустились обратно; Ольга различила в тумане одного из оживших мертвецов. Хоакиму открылись лишь непонятные мрачные силуэты. Мисс Финчер услышала шорох и стоны. Ну а Крошин различил голоса, а точнее тонкий мышиный писк. И только Кимплу было позволено увидеть всё от начала до конца, от первого звука до последнего вздоха мёртвой плоти.

Долина была широкой. Её размеры и потрясали, и пугали одновременно. Каждый из путников поймал себя на мысли, что, возможно, они находятся не под толщей воды в Подземье, а вновь оказались на поверхности земли, среди привычного для них мира.

Миновав лес каменных деревьев и несколько миль идеального плато, они вышли к отвесной скале, обогнули её с севера, прошли пару тройку миль и оказались у подошвы небольшого холма.

Ол остановился, призывно поднял лапу и объявил всем и каждому:

— Торресто мауг рябэээ.

— Нельзя кричать! Запрет! — перевел Анук.

— Иначе нам оторвут языки? — заранее уточнил Хоаким. — А может уже хватит пугать нас ночными страшилками? Знаете ли, на нас это не действует.