«И хоть бы одна сволочь помогла, – в который раз думал я, набираясь сил для очередной попытки. – Неужели так сложно подойти и помочь человеку встать?»
Этот немой вопрос естественно так и остался без ответа. Местные предпочитали обходить меня по широкой дуге и не вмешиваться в мои личные проблемы. Впрочем, людей я заметил мало. Может быть, мне просто попадались черствые личности, а отзывчивые люди сейчас сидят по домам. Так или иначе, но мучиться мне пришлось довольно долго. Первая попытка не увенчалась успехом, лишь где-то с пятого раза я сумел воздеть себя в вертикальное положение и при этом не упасть.
Встав, я кое-как доковылял до ближайшего домика и принялся долбить в ворота. Несколько минут было тихо, а затем с той стороны раздался голос:
– Это кто там ломится посреди ночи? А ну убирайся по добру – по здорову, пока собак не спустил, – пригрозили мне.
Не знаю, о каких собаках говорил незнакомец, никакого лая я не слышал. Хотя, может, у него были очень молчаливые псы. Но мне сейчас было все равно – слишком уж устал.
– Пустите переночевать, – усталым голосом попросился я на ночлег. – Я заплачу.
– Серебряную монету, – тут же донеслось из-за забора.
– Согласен, – торговаться не было сил. Казалось, откажи неизвестный, и я просто упаду здесь же под забором, потому что ходить и искать другой ночлег в моем нынешнем состояния представлялось нереальным.
– Сколько вас там? – подозрительно спросили с той стороны. Но, узнав, что я один все-таки открыли ворота.
Оказалось, в доме, куда я напросился, жила обычная крестьянская семья: муж, жена, куча детей. Эти люди любезно потребовали с меня плату вперед, дали кое-какой харч и уложили спать на сеновале. Надо ли говорить, что еды оказалось до обидного мало. Зато спать на душистом сене было одно удовольствие.
Только мне вот почему-то не спалось. Поворочавшись с боку на бок, я сообразил, что спать мне мешает впившаяся в бок книга. И только вспомнив о ней, я понял, какой же я все-таки осел.
«Скоро мне нужно будет табличку на грудь вешать: «Осторожно! Идиот!» – мрачно подумал я. – Это ж надо было целый день страдать от слабости и даже не вспомнить о книге. А ведь вполне может быть, там есть что-нибудь для придания сил. Пусть даже лишь на короткое время»
Вынув книгу из поясной сумки, с которой я теперь не расставался, попытался найти что-нибудь для восстановления и поддержания сил. Но наткнулся на непредвиденную преграду – солнце давно село и я просто не видел, что написано в книге. Вызвать свет не представлялось возможным по той же причине, а обычных приспособлений для вызывания огня, вроде трута и кресала, я так и не купил. Просто не видел в них раньше никакой пользы – зачем, ведь я же теперь чародей!
«Вот тебе и чародей», – думал я, пряча на место книгу и закутываясь в плащ. – «А на самом деле без света ночью ты бессилен. Пожалуй, надо будет запастись местными фонариками, а то в следующий раз прижмет, и сделать ничего не могу». С этими мыслями я и заснул.
Утро не принесло ничего нового кроме дикого голода и отвратительного настроения. Впрочем, новым это можно было назвать только с большой натяжкой, поэтому будем считать, что вообще ничего нового.
Проснувшись, я очистил себя от налипшего сена и вышел во двор. Если судить по тому, что солнца еще не было видно, проснулся я рано. Это предположение подтверждал также факт присутствия во дворе моего вчерашнего собеседника. А насколько я помнил, крестьяне всегда поднимаются очень рано и весь день по горло загружены работой.
«Значит, сейчас часов шесть-семь, – мысленно предположил я и попенял. – Блин, как же все-таки неудобно без часов. Впрочем, в средние века было всего три основных части дня: рассвет, полдень и закат. Вот от них-то все и плясалось. Ну, еще, кроме того, была полночь, но ее использовали редко. Сами подумайте, что можно делать посреди ночи. Не картошку же полоть, в самом-то деле».
Размяв затекшие мышцы, я двинулся к крестьянину – мне надо было расспросить его о дороге. Крестьянин был занят тем, что аккуратно складывал сеть. Должно быть, это была рыбацкая деревенька, потому что, еще подъезжая к ней, я учуял стойкие ароматы рыбы. Но тогда я был слишком измотан, чтобы обратить на это внимание.
– Бог в помощь, – как можно доброжелательнее произнес я.
– Чего надо? – не приняв моего тона, буркнул крестьянин. О том, чтобы прекратить свое занятие и повернуться ко мне, не шло и речи.
– Я хотел бы спросить, – не менее доброжелательно, чем раньше продолжил я. – Как проехать до герцогства Мара?
– Не надо никуда ехать. Это и есть герцогство.
– Правда, – обрадовался я. – А как тогда добраться до замка герцога?
– Не особо сложно, – угрюмо ответил крестьянин. – Пойдешь на запад от деревни и выйдешь к реке. Там на середине реки есть островок. На нем-то и стоит крепость. Только я тебе советую поспешить, брод до островка к полудню затопит. И тогда тебе придется ждать до вечера. Ну, или нанимать лодку.
Я поблагодарил за информацию и пошел к своему коню. Я посмотрел на него, и мне стало стыдно. Вчера я так спешил позаботиться о себе, что совсем забыл о нем. И теперь Уголек (так звали коня) представлял собой жалкое зрелище – не расседланный, грязный. Хорошо хоть его удосужились покормить без моей указки, а то бы он точно окочурился от моего «внимания».
– Да уж, – тихонько проговорил я. – Теперь я понимаю родителей, когда они запретили мне взять в квартиру щенка. Да таким, как я не то что щенка, кактус опасно доверять – а вдруг забуду полить, эдак месяца три подряд.
Надо было как-нибудь извиниться перед конем (как же перед конем, перед собой ты хочешь оправдаться) за свою невнимательность. Поэтому я опять вернулся к крестьянину и купил у него еды для себя, овса для коня и моркови – в качестве извинений. К счастью, извинения (читай: морковь) были приняты вполне благосклонно. И уже через десять минут я двигался через деревню в указанном направлении, ведя Уголька под узды. Идя через деревню, я с интересом смотрел по сторонам. Хотя, собственно, смотреть-то было и не на что. Улицы, в основном, пустынны, лишь иногда мимо проходил спешащий по своим делам крестьянин или крестьянка. А так никого. Может, рано еще идти куда-то, может еще что. Какая разница. О причинах я предпочитал не задумываться. И, как показало будущее, очень даже зря.
Еще за сотню метров я услышал странный гул. Но я шел погруженный в свои мысли, поэтому не обращал на него внимания, пока дорога не привела меня на деревенскую площадь. Теперь-то я и выяснил, куда подевались жители деревни – они собрались все здесь. И сейчас слушали, как разорялся обряженный в белый балахон толстяк. Он расположился на деревянном помосте и вдохновенно вещал крестьянам:
– Дети мои, сколько еще мы будем терпеть все это. Как долго мы будем позволять мерзким чернокнижникам и лжепророкам губить наши посевы, сушить скотину, воровать детей?.. Нельзя позволить этой богомерзкой вере отравлять наши души…
И так далее и тому подобное. И все это, похоже, было адресовано стоявшему рядом с ним человеку в черных одеждах. Связанному человеку. Да еще с боков у него стояло по дюжему охраннику. В его-то сторону толстяк и сыпал различными обвинениями. Начиная от «богомерзкого колдовства» и заканчивая «воровством удачи» у жителей деревни.
В общем, на моих глазах разворачивалось широко известное в средние века представление под названием «охота на ведьм». И это поставило меня в тупик.
«С одной стороны, я нахожусь в государстве, прекрасно знакомом с магией, – принялся рассуждать я. – Как я уже успел узнать, здесь она не преследуется и не подвергается гонениям. Кроме того, даже организована Гильдия магов и функционирует она вполне открыто. К тому же высшее сословие государства активно пользуется магией. С другой стороны, в данном конкретном случае видны четкие признаки охоты на ведьм. Вопрос: как такое может быть?» Я подумал немного, но логичного ответа не получил.
«Хорошо, тогда зайдем с другого конца. Насколько я помню карту, здесь у нас самая граница государства. Можно даже сказать захолустье. Возможно ли такое, что здешние люди редко сталкиваются с магией? Возможно, хоть и с большой натяжкой. Но это еще не значит, что люди станут жечь каждого встречного чародея. Нет, здесь что-то другое, – я ненадолго задумался. – Так, есть две версии. Первая – толстяк с его нетерпимой религией является веянием сопредельной державы. А вторая – этот в черном действительно такая сволочь, как его описывают, но если это так, то я маленькая черная бабочка. Потому что таких сволочей хрен поймаешь – они как будто чувствуют беду».
