Девчонки припустили за ним.

– Хабанен, не молчи. Скажи, что знаешь! – то ли попросила, то ли пригрозила Лелька, а у самой едва сердце из груди не выпрыгивало от волнения.

Если это он повесил пакет с туфлями на ее плащ, то, получается, это он подарил ей туфли. Зачем? И только один ответ приходил в голову: ОНА ЕМУ НРАВИТСЯ. И тут же вспомнилось их свидание пара на пару на пляже: она ему подмигивала или он ей? И как он ей звонил, а потом пришел к Ритке и пригласил в секцию. «Что же делать? Что же делать?! – мучительно соображала Лелька. – Ритка ведь, если узнает, а она узнает, расстроится. Простит ли она мне любовь Хобота или нет?!»

И одновременно Лельке было ужасно грустно от того, что Хобот знает тайну, а не Шиш. Как ей хотелось, чтобы это Саша Карманов шел сейчас впереди, загадочно улыбался, кидал на нее хитрые взгляды, а потом признался, что туфли подложил он. И сказал бы, что записка – записка была просто глупой шуткой.

– Женечка, скажи, пожалуйста, что за отгадку ты имеешь в виду? – Ритка пристроилась идти рядом с Хоботом, взяла его под ручку и преданно заглядывала в глаза.

– А на что ты готова, чтобы узнать отгадку? – вдруг спросил Хобот.

Ритка немного растерялась:

– Я… Я готова…

Хобот остановился так резко, что Лелька, шедшая за ними, едва не врезалась в его спину.

– Поцелуй меня! – предложил Хобот Ритке.

Лелька и сама обалдела, а у Ритки так просто глаза округлились. Было совершенно непонятно, шутит Хабанен или нет. Смотрел он на Ритку с дурацкой ухмылкой, но при этом уголок рта у него едва заметно дергался.

В общем-то, все можно было свести к шутке – расцеловать шантажиста в щеки обеим, но… Проблема была в том, что ни Лелька, ни Ритка в своей жизни никогда с мальчиками не целовались. Ни в губы, ни в щечку, ни в лобик – никак. Не целовались, не обнимались, нигде не уединялись и вообще ни у той, ни у другой никогда не было парня. В это лето все было в первый раз. А когда все в первый раз – совершенно не знаешь, как себя вести. Не с чем сравнивать. Нет опыта.

«Я бы в такой ситуации просто бы умерла от испуга», – подумала про себя Лелька. А Ритка…

Ритка вдруг смело шагнула к Хоботу, решительно сграбастала – а иначе ее неуклюжие движения было и не назвать – его в охапку и поцеловала в губы. Лельке стало неловко, она отвернулась. А когда, не выдержав неизвестности, повернулась обратно, то увидела до крайности смущенных Ритку и Хобота, стоящих на некотором расстоянии друг напротив друга.

«Туфли подкинул не Хобот», – с облегчением подумала Лелька, а вслух сказала:

– Ой, мне, кажется, пора домой. Мама ждет! – и быстрым шагом направилась прочь.

– Туфли тебе подкинул Шиш! – крикнул ей вслед Хобот.

«Лелька идет по улице, на ней черные на шпильке новенькие и самые замечательные в мире туфли. Лето, светит солнце, все кругом яркое и разноцветное. Дома на улице удивительные – как будто она в каком-то средневековом городе – с башенками, из красного кирпича с черепичными крышами, коваными заборчиками, яркими занавесками в высоких окошках. И между тем Лелька знает, что это ее родной город, просто это район, где она почему-то раньше никогда не бывала.

«Почему я никогда не гуляла здесь? – удивляется она. – Это ведь совсем рядом с моим домом!» И идет дальше. И видит людей, машины. И тут же мимо проезжает карета, запряженная несколькими лошадьми. Теперь город даже больше похож на сказочный, чем на средневековый.

Лельку окружают какие-то девушки, они разглядывают ее, улыбаются, смотрят на туфли, а потом одна или несколько просят продать им такие красивые туфельки. Одна говорит, что готова дать за них миллион.

Лелька отказывается.

А девушки спрашивают: почему?

А Лелька не знает, что сказать. Ведь миллион – это огромные деньги. А потом придумывает причину отказа: «Это ведь туфли от Армани!»

Девушки исчезают. Лелька идет дальше. Навстречу Лельке идет Шиш. Лелька очень радуется, когда видит его. Она уверена, что он сейчас подойдет и спросит: «Подошли тебе туфли, Оля? Я так старался выбирал, покупал их специально для тебя!» А она ответит: «Они мне в самый раз! Спасибо тебе!» – и кинется к нему на шею. А он в ответ ее обнимет и… поцелует.

Саша подходит и говорит:

– Смотри, Федорова, я себе клевые боты купил! – и показывает ей новые ботинки.

Лелька растеряна.

– Да, хорошие, – говорит она.

А потом пытается все-таки привлечь внимание к своим новым туфлям:

– Смотри, какие у меня туфли!

А он, не обращая внимания на ее слова, говорит:

– Я думал, мне не нужны новые ботинки, а посмотрел – оказалось, мне ходить не в чем! А без ботинок я не могу!

Лелька смотрит на ботинки и понимает, что он поступил очень правильно».

Лелька проснулась в странном настроении. Записала сон, а потом еще долго думала про него. Часа три. А потом решила поговорить с Риткой.

С Риткой говорить было трудно. Мало того, что она на час опоздала на тренировку, так она еще час в кучу собраться не могла. Сбивалась с ритма, не понимала, как выполнять упражнения, шла не туда, куда все. По ее довольному лицу было понятно если не все, то очень многое: Ритка выглядела как настоящая влюбленная девчонка – глупо-глупо. Поэтому на обеденном перерыве поговорить с ней не удалось: она могла говорить только о себе.

– Лелька! Мы – встречаемся! Мы вчера полночи гуляли – мне так от родителей попало! Я, конечно, позвонила бабушке, попросила ее сказать, что я у нее просидела, но этот номер не прошел. Папа снова рвал и метал. Но мне – все равно. Я так счастлива! – трещала Ритка, не замолкая ни на секунду. – Мы целовались. И обнимались. И гуляли на пляже. И сидели на пирсе. А потом ушли далеко-далеко вдоль по озеру за баржи, залезли на охраняемую территорию, лазали там везде. И купались ночью. Это было так романтично!.. – и так далее, и все в таком духе.

Заговорить с ней о Лелькином сне удалось только в раздевалке после последнего занятия.

– А мне – сон приснился! – и Лелька быстро пересказала сон. – И мне теперь так… грустно. Не по себе. Я же так обрадовалась словам Хобота, что это Шиш мне туфли подарил, что чуть с ума не сошла от счастья. А потом испугалась: с чего это он мне таким странным образом туфли дарит? Это во-первых. А во-вторых, такие дорогие… У него родители, конечно, не бедные, но и не миллионеры же… И при чем здесь Галина Г.? Риточка, я понимаю, что ты сейчас вся в своих эмоциях, но ты вспомни, пожалуйста, говорил тебе Женя что-нибудь еще про туфли? – взмолилась она, а потом грустно вздохнула: – А во сне Шиш на мои туфли даже не посмотрел… – и рассказала сон целиком.

– Ты переодевайся скорее, а то меня там уже Женя заждался! – поторопила ее Ритка. – Чего зря гадать? Сейчас все у него и расспросим. А во сне, говоришь, тебе Шиш ботинками хвастался? А ты не думаешь, что в твоих снах твоя обувь обозначает твоих мальчиков, а обувь мальчиков – их девочек?

– Что? – не вполне поняла Лелька.

– А то! По твоей же логике получается: если Шиш думал, что ему не нужны новые ботинки, а потом их купил, то, выходит, он думал, ты ему не нужна, а влюбился и понял, что без тебя не может! Его новые ботинки – это ты! Чего тут непонятного?

Лелька озадачилась: почему-то так растолковать свой сон ей в голову не пришло.

– Он меня любит? – робко спросила она.

– Конечно! Стал бы он тебе такие дорогие туфли подкидывать! А сам постеснялся вручить. Он же у тебя – Водолей. А теперь испуганно ждет твоей реакции. Так что я бы на твоем месте просто кинулась бы к нему на шею и расцеловала.

– Да?.. Я…

Но Ритка ее перебила:

– Ой, совсем забыла! Знаешь, что мне Хобот вчера сообщил? Что Шиш сказал Моське, что это он дверь в кабинете химии выбил. Его отец уже заплатил за ремонт. Так что все улажено, можешь не бояться и смело шлепать в школу первого сентября: Моська тебе ничего даже не скажет.