— Двойное. Что для вас, док? Мистер Смит? Не стесняйтесь. Вы в гостях у архиепископа.

— Бренди, пожалуйста. И воды запить.

— Бренди, пожалуйста, — повторил Майк и добавил: — Но без воды, будьте добры.

Вода не была сутью, и все же он не желал пить воду здесь.

— Вот это я понимаю! — от всей души воскликнул Бун. — Вот это характер так характер! Без воды. Получили? Ладно, это шутка. — Он ткнул Джубала под ребра. — Что для маленькой леди? Кола? Молоко для розовых щечек? Или настоящий Счастливый День, как для взрослых?

— Сенатор, — сдерживаясь, спросила Джил, — хватит ли вашего гостеприимства на мартини?

— Хватит ли? Лучшее мартини в мире: мы не добавляем вермут. Взамен мы благословляем его. Двойное мартини маленькой леди. Благословляю тебя, сын мой, и поторопись. У нас есть немного времени, чтобы выпить и отдать дань уважения архангелу Фостеру. После — в Святилище, послушать архиепископа.

Спиртное прибыло одновременно с выигрышем. Бун благословил их, и они выпили, потом он поспорил с Джубалом из-за трехсот долларов. Бун настаивал на том, что все призы должны принадлежать Харшоу. Джубал, однако, положил все деньги в чашу для пожертвований.

Бун довольно кивнул.

— Док, это свидетельствует о щедрости вашей души. Мы еще вас спасем. Еще по маленькой, люди?

Джил надеялась, что кто-нибудь скажет «да». Джин был с водой, но он зажег внутри огонек терпимости. Никто, однако, не откликнулся, и Бун повел их вверх по лестнице, мимо надписи, гласящей: ИЩУЩИМ И ГРЕШНИКАМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН — РЕЧЬ ИМЕННО О ТЕБЕ!

В конце были ворота.

— Епископ Бун и три пилигрима, гости архиепископа, — произнес Бун.

Створки разошлись. Он провел их по изгибающемуся коридору в комнату. Она была обширна и обставлена с роскошью, которая напомнила Джил стиль похоронного бюро, хотя и была полна радостной музыкой: тема «Звенящие колокольчики» с наложением конгов. Джил почувствовала, что ее тянет танцевать.

Дальняя стена была стеклянной, и казалось, что ее вообще нет. Бун быстро проговорил:

— Вот мы и пришли, люди — в Общество. Вы не обязаны опускаться на колени, но сделайте это, если почувствуете, что так лучше. Большинство пилигримов поступает именно так. Он… совсем такой, как в тот миг, когда его призвали на небеса. — Бун простер руку с сигарой. — Разве он выглядит не как на самом деле? Плоть, оберегаемая чудом, не тронута тлением. Это тот самый стул, на котором он писал свои послания… и та самая поза, в которой он был, когда отправился на небеса. Его никогда не трогали — мы построили храм вокруг него… передвинув старую церковь, естественно, и сохранив ее святые камни.

Примерно в двадцати футах, на стуле, более похожем на трон, сидел к ним лицом старик. Он выглядел, как живой… напоминая Джил старого козла с фермы, на которой она проводила лето в детстве — выпяченная нижняя губа, бакенбарды, неприятные мутные глаза. По коже побежали мурашки: архангел Фостер внушал ложные чувства.

— Брат мой, это Старший? — спросил Майк по-марсиански.

— Не знаю, Майк. Говорят, что да.

— Я не грокаю Старшего.

— Говорю тебе, я не знаю.

— Я грокаю неправильность.

— Майк! Смотри у меня!

— Да, Джил.

— Что он говорит, маленькая леди? — спросил Бун. — Что вы спросили, мистер Смит?

— Ничего особенного, — поспешно ответила Джил. — Сенатору можно мне уйти? Я боюсь потерять сознание.

Она взглянула на труп. По небу плыли клубящиеся облака. Луч света прорвался в просвет и упал на лицо. Лицо мгновенно преобразилось, глаза стали яркими и живыми.

Бун успокаивающе произнес:

— Первый раз всегда так действует. Походите по галерее ищущих, это под нами. Там приходится глядеть вверх, и музыка там другая — тяжелая музыка, с инфразвуком, как я понимаю, — напоминает людям об их грехах. А эта комната — келья Счастливых Мыслей для высших представителей Церкви. Я прихожу сюда посидеть и выкурить сигару, когда чувствую себя не совсем хорошо.

— Будьте добры, сенатор…

— О, конечно. Подождите там, милая. Мистер Смит, оставайтесь здесь сколько угодно.

— Сенатор, — сказал Джубал, — не лучше ли нам послушать службу?

Они вышли. Джил вся тряслась: она страшно боялась, что Майк что-нибудь выкинет в этом ужасном мавзолее и их тут же линчуют.

Два охранника перед порталом Святилища скрестили копья, едва они приблизились.

— Проходите, проходите! — сказал Бун. — Эти пилигримы — личные гости архиепископа. Где их значки?

Значки были уже готовы, а с ними и шифр, отворяющий все двери.

— Сюда, епископ, — сказал важный привратник и провел их по широким ступеням в центральную ложу.

Бун отступил на шаг:

— Сначала вы, маленькая леди.

Бун хотел сесть рядом с Майком, но Харшоу опередил его, и Майк уселся между Джил и Джубалом, а Буну пришлось присоединиться сбоку.

Ложа была роскошной — контурные кресла, пепельницы, откидные столики для освежающих напитков. Они сидели над прихожанами, в сотне футов от алтаря. Прямо перед ними молодой священник заводил толпу, покачиваясь в такт музыке и двигая взад-вперед мускулистыми руками с тяжелыми кулаками. Его сильный бас время от времени присоединялся к хору, а потом возвысился, призывая:

— Ну-ка приподнимем свои зады! Не дадим дьяволу захватить себя врасплох!

Змеиный танец заколыхался у правого нефа, качнулся вперед, повернул к центральному нефу. Ноги топали в такт круговым движениям рук священника и синкопированному пению хора. Топ, топ, А-А!… Топ, топ, А-А! Джил почувствовала ритм и одурело подумала, как здорово было бы потанцевать — и все больше и больше людей присоединялось к танцу под задорные выкрики мускулистого священника.

— Этот мальчик — моя находка, — похвастался Бун. — Я проповедовал с ним в паре и понял, что он может завести толпу до умопомрачения. Преподобный «Джаг» — Джакерман — играл правым тэклом у «Таранов». Вы видели его, конечно.

— Боюсь, что нет, — ответил Джубал. — Я не смотрю футбол.

— В самом деле? Знаете, во время сезона наиболее ревностные прихожане остаются после службы, перекусывают прямо на скамьях и смотрят игру. Стена за алтарем отходит в сторону, и вы видите величайший из стереобаков. Пожалуйте смотреть. Изображение лучше, чем дома, а переживаешь еще больше, потому что вокруг люди. — Он свистнул. — Херувим, сюда!

Появился запыхавшийся привратник.

— Да, епископ?

— Сын мой, ты убежал так быстро, что я не успел отдать распоряжения.

— Виноват, епископ.

— С чувством вины никогда не попадешь на небеса. Будь всегда счастлив, сын мой. Если внутри тебя всегда будет эта старая пружинка, ты будешь крепко стоять на ногах. Еще по разочку, люди? — Он отдал распоряжения и добавил: — Принеси горсть моих сигар… возьмешь у главного бармена.

— Сию минуту, епископ.

— Благословляю тебя, сынок. Неси побыстрее…

Змеиный танец извивался почти под ними; Бун перегнулся через край ложи, приложил руки рупором ко рту и крикнул, перекрывая шум:

— Доун! Эй, Доун!

Женщина внизу подняла голову, и он кивнул ей. Она улыбнулась.

— Принеси-ка нам виски с содовой. Лети.

Женщина появилась сразу же, как только приготовила коктейль. Бун откинул для нее сиденье в заднем ряду.

— Дорогая моя, эта маленькая леди в углу — мисс Бодмен, рядом со мной — знаменитый доктор Джубал Харшоу…

— В самом деле? Доктор, я считаю, ваши рассказы просто божественны!

— Спасибо.

— Правда-правда! Я записана один ваш рассказ на ленту, и он убаюкивает меня каждый вечер.

— Лучшей похвалы писатель не может ожидать, — ответил Джубал с застывшим лицом.

— Достаточно, Доун, — вмешался Бун. — Молодой человек между нами… мистер Валентайн Майкл Смит, Человек с Марса.

Ее глаза округлились.

— О боже!

— Благословляю тебя, дитя! — взревел Бун. — Вот так сюрпризец, а?

— Вы действительно Человек с Марса? — спросила она.

— Да, мисс Доун Ардент.

— Зовите меня просто Доун. О боже!