Он не стал повторять ошибку своего принца и испытывать судьбу, выясняя, только ли два сердца бьются в груди этого чудовища, а просто выстрелил в голову.

Эта злосчастная стрела не только несла на своем острие смерть выбранной жертве, но и уносила вместе с собой какую-то часть Валда. Отныне для него уже не существовало понятия «честь». Может быть, начиная с этого момента он перестал быть настоящим дроу.

Он всегда видел сны. Сейчас ему казалось, что это началось с тех незапамятных времен, когда он еще вообще не ощущал себя личностью, будучи атомом этой необъятной вселенной. Или самой вселенной. Или... А впрочем, сейчас это уже не имело значения. Главное, что удивительные и неправдоподобные сны, о которых мгновенно забываешь, как только проснешься, всегда были с ним. Можно даже сказать, что по-настоящему он жил только во сне, хотя, разумеется, это было не так. Как бы то ни было, сон, а точнее сказать, удивительные сновидения являлись неотъемлемой частью его жизни.

На этот раз ему выпало быть кошкой.

Черной кошкой, идущей по следу какого-то человека или демона, которого нужно было найти и убить. Очень редко он принимал обличье этого маленького зверька, но всякий раз задачи, поставленные перед ним, отличались особой изысканностью. Именно тем, что отличает искусство от обычной работы и гений – от таланта.

Нет, положительно ему нравилось быть кошкой, так же как нравился и этот кропотливый поиск, и выслеживание добычи, затем – стремительный поединок и, наконец, мощный финал – завершающий аккорд всего блестящего произведения.

В сновидениях он был всесилен, поэтому мог обращаться с этой мнимой реальностью так, как ему заблагорассудится, – выворачивать ее наизнанку или сворачивать в трубочку, наподобие той, из которой мальчишки плюются бумажными шариками. Все зависело от его желания и находилось в его власти. Бывали, конечно, редкие случаи, когда его убивали во сне, но такое скорее происходило оттого, что он сам позволял это сделать, в глубине сознания устав от неизменных побед, а не потому, что кто-то действительно превзошел его.

Черная кошка продолжала поиски, начавшиеся сутки назад, и к своему удовольствию отметила, что на этот раз ей встретился по-настоящему сильный противник, сумевший спрятаться настолько хорошо, что даже она, властительница своего собственного сна, до сих пор не могла его отыскать.

Мелькали лица и судьбы, проносились мысли и обрывки бессмысленных фраз, которые невозможно было разобрать, но во всем этом пестром хороводе мнимой жизни, являющейся не более чем фантасмагорией ее спящего мозга, кошка никак не могла уловить образ нужного ей человека. Прошло еще немного времени в безрезультатных поисках, и она даже начала сомневаться, а принадлежит ли это существо к ее сну, или, быть может, она сама придумала его – внушила себе, что ищет таинственного невидимку, и теперь играет в кошки-мышки с собственным разумом, пытаясь найти нечто в темных глубинах своего сна. Однако все сомнения отлетели прочь, как только обнаружился слабый след – едва уловимая зацепка, способная в конечном итоге размотать весь этот запутанный клубок, дойдя до самого конца ее трудного, но в то же время интересного пути – туда, где начинался и заканчивался этот увлекательный сон.

Ей нужно было еще совсем немного – самую малость, последний рывок, чтобы настигнуть хитроумного беглеца, но неожиданно на пути встали два отвратительных слепых монстра – и кошке не оставалось ничего иного, как отложить на время преследование, приняв брошенный вызов.

Боги играли в собственную игру, меняя правила прямо по ходу партии. Только что гольстерры были на стороне Хаоса, а теперь, сами об этом не подозревая, выступали в роли защитников Этана – предателя и отступника, мятежника, посеявшего семена смуты в сердцах людей, бога без сердца, в чьих жилах с некоторых пор текла кровь обычного смертного.

Игры без правил...

Они хороши только до тех пор, пока за игровым столом остается хоть кто-то, способный контролировать ситуацию. Как только этот кто-то теряет свою власть, игра автоматически прекращается. И что самое главное – в ней нет и не может быть победителей.

Я не знаю, намеренно ли вмешался посланник Фасы, в последний миг предотвратив убийство или это была роковая случайность – один из тех нелепых капризов судьбы, которые в конечном итоге меняют весь ход истории. Как бы то ни было, произошедшего не изменить.

Валд выпустил стрелу, направив ее в голову ненавистного орка, и тут прямо из ниоткуда материализовался файт богини Хаоса – огромный каменный голем.

Две глыбы – его ноги – с такой силой ударили о землю, что вызвали нечто наподобие небольшого землетрясения. Группа орков попадала, словно кучка деревянных солдатиков, сброшенная со стола рукой капризного ребенка. Стоящий рядом со мной Валд тоже не устоял, а предводитель орков, упирающийся в спину несчастного Айвеля, покачнулся назад, после чего, хотя и с трудом, все же сумел сохранить равновесие. Именно это в конечном итоге и спасло огромного воина. Выпущенная практически в упор стрела, вместо того чтобы пробить череп, всего лишь слегка оцарапала его щеку.

Без всякого сомнения, орку крупно повезло, но, пожалуй, наибольшую выгоду из создавшейся ситуации сумел извлечь принц дроу. Как только железное давление на его спину ослабло, он резко бросил свое тело в сторону и, перевернувшись два раза, вскочил на ноги.

Если до этого момента мне казалось, что я уже привык к любым, даже самым неожиданным гостям, взявшим в привычку без приглашения являться в лагерь к лучникам Сави, то появление этого каменного исполина меня все-таки удивило.

И не одного меня. Все остальные участники представления, называемого «честная дуэль», по-видимому, тоже находились под впечатлением появления гиганта, на какое-то время даже позабыв, ради чего они, собственно говоря, здесь собрались в неурочный утренний час. Впрочем, ситуация прояснилась достаточно быстро. Огромная каменная глыба склонилась над жалкой кучкой смертных, положив руку на землю ладонью вверх, после чего громоподобный голос исполина произнес:

– Богиня Фаса ожидает Хрустального Принца.

Все головы разом, как по команде, повернулись в мою сторону.

Впоследствии я узнал причину их непомерного удивления. Появление файта, прибывшего по поручению богини, чтобы покарать смертного или насильно увести его в заоблачные границы Хаоса, было в порядке вещей. Но выражение «ожидает» наталкивало на мысль о приватной встрече, точнее, о приглашении. А это было уже нечто невообразимое – сама богиня приглашает к себе какого-то жалкого смертного.

Хотя и с огромным трудом, но мне все-таки удалось справиться с вполне объяснимым волнением.

Легко поднявшись с земли, измученный грязный человек, больше похожий на бродягу, нежели на принца, шагнул на подставленную ладонь каменного гиганта.

В моей душе не было особой уверенности, что я когда-нибудь вернусь обратно и мне вновь доведется увидеть этот унылый, вечно серый пейзаж с низко висящими над землей облаками. Но даже несмотря на полную неизвестность и шаткость моего нынешнего положения, я счел за лучшее оставить кое-какие распоряжения напоследок.

– Я ненадолго отлучусь, – мой голос звучал спокойно, как будто речь шла о заурядной прогулке, – а когда вернусь, надеюсь, все будет в порядке. Если что-то изменится – скажем, кто-нибудь будет убит, – моей руке вряд ли удастся сдержать поводок с рвущимися на свободу гольстеррами.

Этот странный человек, разумеется, мог блефовать, но ни у кого из присутствующих не возникло желания проверить, говорит он правду или лжет. Приглашение Фасы вкупе с упоминанием о гольстеррах сделали свое дело. Даже Айвель, казалось бы, ничего не боящийся, кроме бесчестия, сдержал ярость, рвущуюся из глубины души, и не набросился на огромного орка, несколько минут назад прилюдно унизившего наследного принца дроу.