Молли тут же ощутила, как в ней самой нарастает возбуждение. Их тела мгновенно и сильно реагировали друг на друга, словно они были любовниками целую вечность, а не одну ночь.

Наверное, он прочитал ее мысли, потому что, бесстыдно лаская и целуя его, она услышала хриплый шепот:

– Да, да, сейчас я раздену тебя… Боже, я так тебя хочу, что готов сорвать твою одежду…

Молли беспомощно задрожала. Как сказать ему, что только об этом она и мечтает? Что вес представления о необходимости вежливого и корректного отношения к женщине в интимной ситуации – полная чушь? Что все эти феминистские идеи о том, что мужчина и женщина должны быть равны, а партнерша вполне способна раздеться самостоятельно, оказались полностью опровергнуты инстинктивной потребностью покориться мужской силе?

Одна из пуговиц ее блузки отлетела под его нетерпеливыми пальцами.

– Если ты не прекратишь, – предупредил он, – то я не смогу снять с тебя эту тряпку, не порвав ее…

Конечно, в этот момент Молли надо было бы отстраниться, но… Его запах кружил ей голову, как молодое вино, и вместо этого она расстегнула молнию на его джинсах и скользнула рукой внутрь.

– Молли, – взмолился он.

Она шаловливо улыбнулась, глядя, как Алекс отчаянно пытается справиться со строптивыми пуговицами.

– Вчера у тебя не было таких проблем, – напомнила она.

Что на нее нашло? Зачем она это сказала? Но было уже поздно. Он с хриплым возгласом схватил края ее блузки и одним рывком раздвинул их в стороны, обнажая грудь. Его порыв отозвался чувственной дрожью во всем ее существе.

Но это было ничто по сравнению с тем, что она почувствовала, когда он взял ее груди в ладони и зарылся в них лицом, целуя, лаская, покусывая. Не в силах больше сдерживаться, Молли со стоном начала прижиматься к нему нетерпеливыми ритмичными движениями. Алекс быстро сбросил остатки одежды.

– Молли, – простонал он. – Ты понимаешь, что ты делаешь со мной…

– Я хочу смотреть на тебя, – почти шепотом проговорила она.

– А я – на тебя, – ответил он и мягким движением раздвинул ей ноги.

Молли подалась вперед, откликаясь на его ласки, но ей было мало этого. Она хотела соединиться с ним, ощутить его глубоко внутри себя.

– Алекс, – прошептала она. – Пожалуйста…

– Пожалуйста что? – хриплым шепотом спросил он.

– Пожалуйста, сейчас…

Она задрожала от наслаждения, когда он прижался к ней и, восхитительно медленно скользя, начал движение внутрь ее тела. Это было что-то новое, неизведанное.

Молли вцепилась в него руками и обхватила ногами, отдаваясь взаимному наслаждению, которое нарастало с каждым ритмичным движением их тел. Близость с этим мужчиной была настолько естественной, что она уже не могла представить, что когда-то он не был частью ее жизни.

– Молли, Молли, – г выкрикнул он ее имя, сотрясаясь в судорогах экстаза.

Она почувствовала горячий взрывной всплеск в недрах своего тела и вдруг подумала о том, как хорошо было бы зачать с ним ребенка. Зарождение новой жизни, их общего неповторимого создания связало бы их навсегда.

Молли зажмурилась, сдерживая готовые хлынуть слезы.

Алексу показалось, что она ускользает, отдаляется от него, едва ли не отвергает, причем как раз в те минуты, когда ему хотелось особенной близости, когда он жаждал сказать, что любит ее. Закрыв глаза, она словно нарочно отгородилась от него, не допуская в свою жизнь.

Он прекрасно понимал, что современной женщине совсем не обязательно любить мужчину, чтобы наслаждаться физической близостью с ним. Проблема была в другом – он сам считал необходимым испытывать чувства к женщине, с которой делит постель.

Алекс грустно улыбнулся и отодвинулся от Молли. Что бы она сказала, если бы узнала, что он боролся с искушением дать ей не только сексуальное удовлетворение, но и гораздо большее… Что хотел бы подарить ей ребенка…

Принято считать, что это женщина пытается привязать к себе мужчину, зачав от него ребенка, а не наоборот, вздохнул Алекс. Он хотел поцеловать Молли, но, увидевшее все еще закрытые глаза, передумал. Она не любит его.

А она с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать. Не сейчас… У нее будет куча времени для слез позже, когда он уйдет.

– Молли… – сделал последнюю попытку Алекс.

Не открывая глаз, она натянула на себя одеяло и зарылась лицом в подушку.

Вздохнув, он начал одеваться. Все ясно: она не хочет, чтобы он остался.

Молли подождала, пока не хлопнет входная дверь, и дала волю слезам, перестав плакать только тогда, когда почувствовала тошноту и головокружение.

Она совершила непростительную ошибку: влюбилась в человека, который никогда, никогда не ответит ей взаимностью.

– И сегодня вечером в городском зале собраний состоится митинг, на котором будет обсуждаться все происходящее. А, мисс Барнс, доброе утро, или точнее, добрый день!

Взгляды сотрудников редакции обратились на Молли, которая как раз вошла в дверь.

Она провела бессонную ночь и заснула только перед рассветом. В результате, конечно же, проспала и опоздала на работу. Голова была тяжелой, лицо опухло, глаза покраснели. Тем не менее нечестно со стороны Боба высмеивать ее перед всеми за опоздание. Сейчас всего лишь половина одиннадцатого.

Увидев ее лицо, редактор забыл о своем недовольстве и заботливо спросил:

– С вами все в порядке?

Молли впилась ногтями в ладони, чтобы снова не расплакаться. Никогда еще она не чувствовала себя такой уязвимой.

– У меня немного болит голова, – пробормотала девушка.

Голова и вправду болела, но это оправдание выглядело таким банальным.

– Гм… Ну, что ж, я как раз говорил всем присутствующим, что сегодня вечером состоится митинг, на котором будут обсуждаться проблемы, связанные с прибытием хиппи. Я хочу, чтобы вы на нем присутствовали.

– Да, конечно, – согласилась Молли. – Но я надеялась поехать сегодня в их лагерь и взять несколько интервью. Было бы интересно проследить жизненные истории некоторых из этих людей.

– Хотите вызвать к ним сочувствие у жителей города? – холодно предположил Боб. – Сомневаюсь, что у вас что-нибудь получится. Сегодня ночью несколько человек из лагеря пробрались в город. Они проткнули шины и разбили стекла у нескольких машин, стоявших на городской площади. Так что общественное мнение в данный момент настроено против них.

– Я все-таки попытаюсь. Боб пожал плечами.

– Хорошо, но я не обещаю, что все, что вы напишете, будет напечатано.

– Если я не дам им шанс высказать свою точку зрения, мой репортаж будет необъективен, – горячо возразила Молли.

– Любой репортаж так или иначе необъективен, и наивно с вашей стороны не понимать этого, – флегматично заметил редактор.

Молли не хотелось вступать с ним в спор. Ей было просто необходимо погрузиться в работу, чтобы перестать думать об Алексе, тосковать по нему, любить его.

Почему она не догадалась сразу, что то чувство, которое она считала неприязнью, на самом деле было предостережением. Ей следовало держаться от этого человека подальше. То, что произошло между ними потом, подтверждает это.

Как легко и беспечно он ушел от нее вчера. Теперь стало очевидно, что он просто развлекался с нею и – о, как она ненавидела это слово, – использовал ее для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Да, возможно, она сама дала ему понять, что ей больше нет до него дела. Но он должен был увидеть, понять, догадаться, что она чувствует на самом деле.

А может, он догадался и именно поэтому так спокойно ушел, цинично подумала девушка.

В таком случае она в нем не ошиблась. Это опасный человек. Надменный и высокомерный. Типичный мужчина – эгоистичный, беспечный, равнодушный. Настоящий… настоящий самец. И ей бы нужно радоваться тому, что представилась возможность понять, каков он на самом деле.

Да, пускай самец. Но в то же время этот мужчина стал так дорог ей…

Нет, нельзя поддаваться слабости. Эти мысли опасны. Пора заняться своей работой.