Исторические заметки
До недавнего времени считалось, что Лао-цзы был исторической личностью, известной также под именами Лао-дань и Ли-эр жившей во времена Конфуция (Кун Фу-цзы) - то есть и -VI или -V веках, тогда как временем жизни самого Конфуция принято считать период с -552 до -479 года. Имя Лао-цзы означает "Старый Мальчик" и происходит от легенды, что он родился с седыми волосами. Время его жизни датируется по сомнительному отрывку из сочинения историка Сы-ма Цянь (с -145 до -79), в котором говорится, что Лао-цзы заведовал императорской библиотекой в столице Ло-ян, где в -517 году его встретил Конфуций.
Ли [Лао-цзы] сказал Куну [Конфуцию]: "Люди, о которых ты говоришь, умерли, и их кости превратились в прах; от них остались только слова. Если у благородного мужа появляется возможность, он поднимается высоко; но если время не благоприятствует ему, он уступает силе обстоятельств. Я слышал, что хороший купец, хотя он и накопил много богатств, на людях кажется пищим; и что благородный муж, хотя он и наделен добродетелями в совершенстве, на первый взгляд кажется глупым. Прекрати быть надменным и откажись от многих своих желаний, льстивых манер и своенравной воли - от всего этого тебе не будет проку. Мне больше нечего тебе сказать".
Предание гласит, что после встречи Конфуций изрек:
Я знаю, как летает птица, как плавает рыба и как бегает животное. Но то, что бежит, можно догнать, то, что плывет, можно поймать на крючок, а то, что летит, можно подстрелить из лука. Между тем есть дракон: я не могу сказать, как он взмывает на ветру, парит меж облаков и возносится к самому небу. Сегодня я видел Лао-Цзы и могу сравнить его лишь с драконом.
Сыма Цянь добавляет к этому:
Лао-цзы постигал Дао и его добродетель, и совершенство свое он видел в том, чтобы быть сокрытым и оставаться неизвестным. Долгое время он пребывал в столице Чжоу, но потом, видя упадок династии, отправился в путешествие к северо-западным вратам империи. Страж ворот Инь-Си сказал ему: "Ты собираешься уйти и больше не возвращаться; изволь же прежде написать для меня книгу". Тогда Лао-Цзы написал книгу в двух частях, выразив в ней в более чем пяти тысячах иероглифов свое понимание Дао и его добродетели. Лао-Цзы был благородным мужем, который предпочитал оставаться в неизвестности.[4.1]
За последние пятьдесят лет китайские, японские и европейские ученые путем дотошного изучения текста книги Лао-цзы "Дао дэ цзин" пришли к более или менее всеобщему согласию по поводу того, что эта книга представляет собой сборник древних даосских изречений. По мнению ученых, этот сборник был составлен несколькими авторами в -IV веке – то есть не раньше времени жизни Чжуанцзы, который, согласно Фун Ю-Лану, писал свой трактат где-то между -369 и -286 годами[4.2]. Принимая во внимание противоречивость сведений, получаемых в результате изучения текстов Нового Завета, я не знаю, насколько серьезно следует относиться в превращению Лао-Цзы из исторической фигуры в легендарную. Создается впечатление, что, начиная со второй половины XIX века, среди ученых западного толка, включая также японских и китайских, установилась традиция высказывать сомнения по поводу исторической реальности всех "легендарных" личностей прошлого - особенно если это фигуры религиозных или духовных лидеров. Пройдет много лет, прежде чем мы узнаем, была ли эта традиция современных ученых просто данью моде или же попыткой проводить честные исследования. Чтобы угодить своим профессорам, многие хорошие студенты к концу учебы становятся убежденными скептиками и окружают свои разработки аурой научной объективности, без которой не обойтись при защите диссертации. Зная, что педанты рассматривают текст "через увеличительное стекло", порой удивляешься, как при этом им удается не замечать то, что очевидно с первою взгляда.
По-моему, "Дао дэ цзин", "Книга о пути и его добродетели", вполне может быть произведением одного человека, если допустить, что в ней, возможно, имеются незначительные позднейшие приписки, а также явные и мнимые несоответствия, которые можно встретить в работе любого философа. Лаконичный, афористичный и таинственный стиль прослеживается на протяжении всей книги, так же как и сам ритм изложения:
"Дао такое-то и такое-то, и поэтому мудрец должен вести себя так-то и так-то". Сравнивая эту книгу с книгой Чжуанцзы, мы обнаруживаем, что последняя совсем не похожа на нее. "Чжуанцзы" - книга непоследовательная, полемическая, повествовательная и настолько юмористическая, что, читая ее, не раз разражаешься хохотом. Поэтому, с эстетической точки зрения, две эти книги представляются нам сочинениями различных личностей. При современном состоянии наших знаний мы не можем, как мне кажется, быть окончательно уверенными в справедливости тех или иных суждений по поводу авторства этих древних книг, если вообще когда-либо у нас будут достаточные основания для подобной уверенности.
Однако датировка времени жизни Чжуанцзы (или Чжуан-чжоу) никогда не вызывала особых разногласий, поскольку и консервативные, и модернистские ученые соглашаются в том, что он жил в -IV веке. Чжуанцзы имел такое же отношение к Лао-Цзы, как св. Павел к Иисусу, хотя было и отличие: св. Павел никогда не повторял слов Иисуса, тогда как Чжуанцзы часто цитирует Лао-Цзы. Линь Юдан сопроводил перевод каждой главы Лао-Цзы пространными отрывками из Чжуанцзы в качестве комментария, и такой подход работает отменно, поскольку читатель видит в Чжуанцзы развитие и конкретизацию немногословных высказываний Лао-Цзы.
X. Г. Крил говорит: "Насколько я могу судить, "Чжуанцзы" - самая тонкая из всех философских работ, на любом языке"[4.3]. Мнение такого ученого заслуживает уважения. Китайские литераторы также единогласны в том, что это поистине выдающееся литературное произведение, тогда как многие другие читатели, подобно мне, любят Чжуанцзы за то, что он, в отличие от большинства других философов всех времен и народов, не принимает себя с болезненной серьезностью, и поэтому его произведению присущ весьма своеобразный юмор. Чжуанцзы может высмеивать самые глобальные идеи, не умаляя их достоинства; в противоположность этому, он делает их даже более подлинными и глобальными именно потому, что они комичны. Смех и мистицизм, то есть подлинная религия, встречаются довольно редко. Подобное отношение можно встретить также в литературе чань - или дзен-буддизма, а также в стиле жизни многих его современных последователей, что, возможно, связано с историческими связями даосской и дзенской традиций.
Больше сомнений высказывается но поводу датировки книги "Лецзы". И хотя се традиционно относят к -III веку, в ней можно проследить некоторые буддистские идеи, что позволяет датировать ее первыми столетиями христианской эры, то есть + I или +II веком. Лецзы тоже часто критикует то, что Крил называет сянь - даосизмом, противопоставляя его созерцательному даосизму. Сянь-даосы занимаются поисками бессмертия и сверхъестественных сил с помощью специальных "йогических" практик, которые, по-видимому, были распространены среди даосов во -II и -I столетиях. Сянь означает "бессмертный" - так называли человека, предохранившего свою плоть от распада с помощью дыхания, диеты, магических снадобий и сбережения семени путем выполнения упражнений, напоминающих тантрические йогические практики. Когда кожа "бессмертного" становится старой и морщинистой, он, как змея, сбрасывает ее и под ней оказывается молодое здоровое тело[4.4].
Полемика с сянь-даосизм ом содержится также в книге "Хуай пан цзы", которая была написана при поддержке принца Хуай Пана, родственника и вассала императора У по имени Лю Ли. Датировка этой книги (около -120 года) вполне надежна. О ней Крил говорит:
