— Простите, — пробормотал Ванс. — Я не хотел расстраивать вас.

Теперь он стоял на конце последней доски и смотрел себе под ноги. Мы все стояли рядом с ним. Солнце безжалостно припекало, и трудно было дышать. Я смотрел на Ванса, и все его действия казались мне бесполезными. Несмотря на мое уважение к Вансу, я был готов согласиться с Маркхэмом, что все это впустую…

Я увидел, что Ванс вдруг встал на колени и наклонился в сторону трамплина.

— О, моя тетушка! — неожиданно услышал я его слова. — О моя славная, дряхлая тетушка!

А потом он сделал нечто совсем удивительное. Он нацепил монокль и пополз по грязи.

— Что вы нашли, Ванс? — нетерпеливо спросил Маркхэм.

— Одну минуту, — возбужденно сказал Ванс. — Не подходите сюда!

Он поднялся на ноги и двинулся дальше, а мы неподвижно стояли на месте. Затем он повернул обратно, прошелся в сторону скал, остановился, прошелся параллельно берегу. Все это время его глаза не отрывались от дна. Наконец он остановился.

— Сержант, — приказал он, — передвиньте конец доски сюда.

Хэс с готовностью повиновался. Когда доска легла на место, Ванс сделал нам знак подойти. Со странным волнением мы направились к нему. Возбужденный вид Ванса показывал, что он что-то нашел. Но даже когда мы приблизились к нему, никто из нас не смог увидеть ничего необычного.

Ванс наклонился над дном.

— Вот что я нашел, Маркхэм! указал он. — Эти следы ведут от центра бассейна, начинаясь от трамплина, до дамбы. Дальше они запутываются, а в самом центре бассейна образуют круги.

Сперва мы не видели ничего, но палец Ванса указывал нам, куда смотреть. Ужас охватил нас.

Перед нами был отпечаток большого копыта, дюймов четырнадцати длиной, рифленый. Дальше виднелись парные следы — левые и правые. Это были трехпалые следы легендарного чудовища!

Это было настолько неожиданным, что несколько мгновений мы не могли вымолвить ни слова. Хэс и Сниткин обалдело уставились друг на друга. Маркхэм нервно хихикал. Я сам с ужасом и недоверием замер на месте.

Но более всех был ошеломлен Штамм. Я никогда еще не видел столь потрясенного человека. Его лицо было гораздо бледнее, чем ночью, и он весь дрожал. Потом его лицо побагровело и из горла вырвался хриплый крик.

Холодный, равнодушный голос Ванса заставил нас очнуться.

— Очаровательные следы, — протяжно сказал он. — Они говорят о возможности… чего?.. Но давайте вернемся на сушу.

Мы выбрались на берег. Когда мы были на тропинке, Штамм нервно схватил Ванса за руку.

— Что вы собираетесь делать? — запинаясь, спросил он.

— Пока ничего, — небрежно ответил Ванс. Потом обратился к Хэсу: — Сержант, я бы хотел иметь фотографии этих следов.

Сержант окончательно пришел в себя.

— Вы их получите, сэр, — ответил он и приказал Сниткину: — Зарисуйте эти следы и измерьте их. Сделайте это побыстрее, потом сфотографируйте. Немедленно отдайте в размножение. Когда закончите, отчет доставьте мне.

Ванс улыбнулся серьезной деловитости Хэса.

— С этим вопросом все, — сказал он. — Я думаю, мы можем вернуться в дом. Здесь нам больше нечего делать… Короткая прогулка, да?

Мы прошли через фильтр по направлению к кабинам. Уровень воды поднялся примерно до фута от верхней кромки шлюзовых ворот. Обернувшись, я увидел, как Сниткин манипулировал на дне бассейна возле следов дракона. Во всем управлении нью-йоркской полиции не было человека, который работал бы со следами лучше и быстрее, чем Сниткин.

Мы прошли мимо кабин и свернули к каменной лестнице, ведущей к дому. Ванс резко остановился.

— Сержант, вы забрали вещи Монтегю из кабины? Если нет, мы можем сейчас взять их с собой. Может быть, в них есть какой-либо секрет, записка о самоубийстве, например, или угрожающее письмо от женщины, или какой-либо намек, которые так любят репортеры. — Несмотря на его шутливый тон, я знал, что он серьезно встревожен и пытается прояснить эту невероятную историю.

Хэс с усмешкой начал осматривать кабины. Вскоре он нашел вещи Монтегю, и мы направились к дому. Поднявшись на последнюю ступеньку, мы увидели доктора Эмануэля Доремуса, главного судебно-медицинского эксперта управления нью-йоркской полиции. Он раздраженно прохаживался по лужайке перед домом и, увидев нас, кинулся нам навстречу. На нем был светлый спортивный костюм, а соломенная шляпа боком торчала на его голове. Он фамильярно приветствовал нас и остановился, расставив ноги и сунув руки в карманы. Его глаза зловеще уставились на сержанта Хэса.

— Самое милое дело помешать мне уехать за город, — язвительно сказал он. — Вы считаете, что я не нуждаюсь в отдыхе даже по воскресеньям?.. Ну, где ваш труп? Давайте его, чтобы я успел вернуться к ленчу.

Он раскачивался на носках, пока Хэс смущенно кашлял.

— Видите ли, док, — с извиняющейся улыбкой сказал Хэс, — фактически здесь нет трупа…

Доремус замер на месте.

— Что?! — рявкнул он. — Нет трупа? — Он хлопнул себя кулаком по шляпе. — А чью это одежду вы тащите?

— Это одежда того парня, ради которого я вас потревожил, — робко сказал Хэс. — Но самого парня мы не смогли найти.

— Где он был, когда вы звонили мне? — раздраженно спросил Доремус. — Труп сказал вам «ку-ку», помахал рукой и удрал? Вы что, шутить изволите?

Маркхэм дипломатично вмешался в разговор.

— Простите, что побеспокоили вас, доктор, — сказал он. — Но все объясняется просто. Сержант имел основания полагать, что этот человек утонул, нырнув с трамплина в воду. Когда из бассейна спустили воду, трупа там не оказалось.

Доктор понимающе кивнул и снова повернулся к сержанту, который с несчастным видом смотрел на него.

— Я не работаю в бюро по розыску исчезнувших людей, — заявил он. — Я — главный судебно-медицинский эксперт.

— Я думаю… — начал Хэс, но доктор перебил его.

— Боже милостивый! — Он с изумлением посмотрел на сержанта. — Вы «думаете»! Оказывается, сотрудники уголовного отдела управления нью-йоркской полиции умеют думать?.. Воскресенье! День отдыха! А меня оторвали от отдыха только потому, что вы думаете… Мне не нужны мысли — мне нужны трупы! А поскольку у вас нет трупа, мне здесь нечего делать!

Хэс был обижен, но опыт работы с доктором подсказывал ему, что не следует принимать это всерьез, и он добродушно улыбнулся.

— Когда у меня есть для вас труп, вы выражаете недовольство. А сейчас, когда у меня для вас ничего нет, вы все равно недовольны… Честное слово, док, мне очень жаль, что я вас потревожил, но если бы вы были на моем месте…

— Бог вас простит, — снисходительно сказал Доремус и грустно покачал головой. — Тоже мне сыщики: дело есть, а трупа нет.

Маркхэм, как мне показалось, был раздражен легкомысленным тоном доктора.

— Здесь очень серьезная ситуация, доктор, — сказал он. — По логике вещей, тело человека должно быть в бассейне, а все повернулось таким образом, что действует мне на нервы.

Доремус вздохнул и развел руками.

— Но, мистер Маркхэм, я не умею вскрывать теоретические трупы. Я врач, а не философ.

— На ленч вы еще успеете, доктор, — рассудительно сказал Ванс. — Так что вам остается радоваться, что мы вас больше не задерживаем.

— Гм! Вы, пожалуй, правы, — усмехнулся Доремус. — Ну, тогда я пошел. — Он вытер лицо платком.

— Если мы найдем труп… — начал Хэс.

Не травмируйте мои чувства, перебил его доктор. — Меня не волнует, найдете вы или нет свой труп. Но если вы его найдете, ради Бога, не трогайте меня во время еды. — Он весело помахал нам рукой и направился через лужайку к своей машине.

— Сержант обидел доктора, — усмехнулся Ванс. — Ладно, пошли к дому.

Штамм отпер дверь своим ключом, и мы вошли в холл. Даже днем здесь был полумрак и по-прежнему чувствовалась затхлость. Когда мы подошли к библиотеке, оттуда до нас донеслись голоса. Потом наступила внезапная тишина и навстречу нам вышел Лиленд. Он выглядел обеспокоенным и встревоженным. После кратких приветствий он спросил напряженным голосом: