Известный адвокат по уголовным делам Перри Мейсон вошел в свой кабинет, снял шляпу и отработанным движением швырнул ее на бюст Блэкстоуна, стоявший на книжной полке. Под мышкой адвокат сжимал большой пакет из грубой коричневой бумаги. Шляпа, описав плавную дугу, опустилась точно на мраморную голову Блэкстоуна, придав великому юристу несколько легкомысленный вид.

Личная секретарша адвоката Делла Стрит, разбиравшая почту, проследила взглядом за полетом головного убора и иронически зааплодировала:

– Браво!

– Точное попадание, – с ребяческой гордостью подтвердил адвокат.

– Наверное, Блэкстоун в гробу перевернулся, – заметила Делла.

– Ему не привыкать, – усмехнулся Мейсон. – За последние полсотни лет адвокаты невероятное множество раз нахлобучивали шляпы на его благородное чело. Это примета времени.

– Что – примета времени? – уточнила Делла Стрит.

– Нахлобучивание шляп на авторитеты прошлого.

– Я не совсем понимаю вашу мысль.

– Несколько поколений назад адвокаты были скучными и занудными людьми, выражавшимися спесиво и высокопарно, и их конторы обязательно украшал бюст Блэкстоуна. Молодые юристы унаследовали их офисы вместе с мебелью, библиотеками и непременным бюстом. Более легкомысленное поколение привыкло нахлобучивать шляпы на чопорное чело мраморного или гипсового старца в знак того, что времена изменились, и, соответственно, изменились нравы и методы работы.

– Шеф, вам следует обратится к психиатру, – посоветовала Делла Стрит. – Вы видите в Блэкстоуне символ всего того, что ненавидите в своей работе. Что там у вас в пакете?

– Будь я проклят, если знаю, – сказал Мейсон. – Теперь я думаю, что это еще одно проявление моей подсознательной борьбы с консервативными традициями. Я заплатил за этот пакет пять долларов.

В голосе Деллы Стрит проскользнула улыбка:

– Я полагаю, вы не будете настаивать на том, чтобы внести эти деньги в счет официальных расходов нашей конторы?

– А что же тогда вносить в графу «общие расходы», как не подобные траты?

– И вы не знаете, что находится в пакете?

– Не имею ни малейшего представления.

– Придется поломать голову, чтобы провести эти пять долларов в бухгалтерии за пакет, содержание которого неизвестно даже вам. И каким же образом вы приобрели эту замечательную вещь?

– Собственно, – сказал Мейсон, – ничего примечательного в ней нет…

Он улыбнулся.

– Я слушаю, шеф, – поторопила Делла и тоже непроизвольно улыбнулась.

– Имя Элен Кадмус тебе ничего не говорит?

– Странное имя, – задумчиво сказала секретарша. – Кажется… Не та ли это девушка, которая совершила самоубийство, бросившись в море с борта яхты какого-то миллионера?

– Именно, – кивнул Мейсон. – Бенджамин Эддикс, эксцентричный миллионер, часто совершающий морские круизы на своей яхте. В одном из таких круизов Элен Кадмус, его секретарша, исчезла с борта яхты. Полиция предположила, что это самоубийство. А в этом пакете… Вот, посмотри, что тут написано. – Мейсон перевернул пакет и прочитал: – «Личные вещи Элен Кадмус. Контора судебного исполнителя».

Делла Стрит вздохнула:

– Я много лет работаю вашей секретаршей, и мне иногда кажется, что я хорошо изучила вас. Но потом вы совершаете какой-нибудь экстравагантный поступок, и я понимаю, что совсем вас не знаю. Где вы взяли этот пакет и зачем заплатили за него целую кучу денег?

– Как тебе, наверное, известно, время от времени в здании суда устраиваются аукционы по распродаже скопившегося у судебных исполнителей серебра, драгоценностей, картин и тому подобного. Я проходил мимо и полюбопытствовал, что там происходит, как раз в тот момент, когда судебный исполнитель выставил на продажу этот пакет. Поскольку он никого не заинтересовал, а судебный исполнитель – мой хороший знакомый, я подмигнул ему и предложил стартовую цену в пять долларов. Не успел я опомниться, как на торги был выставлен следующий лот, а я оказался с пакетом и без пяти долларов.

– И что же в этом пакете? – спросила Делла Стрит.

– Давай посмотрим, – ответил Мейсон.

Он достал складной нож, перерезал веревку и развернул бумагу.

– Совсем неплохо, – заметил адвокат, увидев содержимое. – Нам достался учебник по грамматике, словарь английского языка, несколько пособий по стенографии, личные дневники и альбом с фотографиями.

– Это стоит пять долларов? – с иронией спросила Делла Стрит.

Мейсон открыл альбом и присвистнул:

– О! Да за такую фотографию не грех заплатить и больше!

Делла Стрит подошла к столу адвоката и заглянула в альбом.

– Если это купальный костюм, – заметила она, – то я – папа римский.

– Очевидно, – ответил Мейсон, – костюм состоит из трех кусочков ткани, чудесным образом удерживающихся на прекрасной фигуре. Интересно, это и есть Элен Кадмус?

– Она не много скрывала от публики, – хмыкнула Делла Стрит.

– Мы же не знаем, щеголяла она в этом наряде на пляже или ее фотографировала близкая подруга. О, да тут еще целая галерея обезьян!

– Вспомнила! – воскликнула секретарша. – Этот Эддикс содержал в домашнем зверинце человекообразных обезьян и проводил над ними какие-то психологические эксперименты.

Мейсон кивнул, продолжая листать альбом.

– Некоторые снимки очень удачны, – заметил он, – просто маленькие шедевры. Кто бы ни был фотографом, он мастер своего дела.

– Интересно, а здесь что? – спросила Делла, протягивая руку к тетрадям.

– Правда, сюжеты фотографий довольно однообразны, – продолжал Мейсон, – главным образом Элен, море, яхта. А также множество всевозможных обезьян и приматов…

– А в чем, по-вашему, разница между приматом и обезьяной? – ехидно спросила Делла Стрит.

– Один больше другого, – ответил Мейсон. – Какая мне разница, я юрист, а не зоолог. Если тебе так интересно, можешь полистать специальную литературу и сравнить полученные сведения с фотографиями.

– Шеф, послушайте, что написано в этом дневнике! – внезапно воскликнула Делла.

– Я слушаю, – сказал Мейсон, поворачивая альбом к свету, чтобы лучше разглядеть фотографию Элен Кадмус, запечатленную в позе, способной вызвать неподдельный интерес любого мужчины.

Делла Стрит отобрала у адвоката альбом, захлопнула его и положила на стол.

– Позже полюбуетесь, – сказала она. – Лучше послушайте. – Секретарша начала читать: – «…Не знаю, смогу ли я выдержать это долго. Бедный Пит, кажется, понимает, что над ним ставят какие-то опыты и инстинктивно ищет у меня защиты. Мне безразличны остальные, но я очень беспокоюсь о Пите. Если они решат искалечить и его нервную систему, я попробую помешать этому. Я просто обязана помешать. Если не удастся уговорить мистера Эддикса оставить Пита в покое, то у меня есть сбережения, и надо попытаться выкупить беднягу. Только сомневаюсь, что мистер Эддикс согласится: если он что-то решил, его не переубедить. Вряд ли поможет и обращение в Общество защиты животных, ведь все обезьяны – собственность мистера Эддикса. Так или иначе, я не смогу смотреть спокойно, как будут издеваться над бедным Питом…»

– Какие-то проблемы, – резюмировал Мейсон. – Интересно, чем все это закончилось?

– Самоубийством Элен Кадмус.

Мейсон в задумчивости нахмурился.

– С этим самоубийством не все ясно, – наконец сказал он. – Неизвестно, сама она прыгнула за борт или кто-то ей помог. Насколько я помню, тело так и не нашли. Яхта попала в шторм недалеко от острова Каталина. Кажется, ее босс дал ей вечером какое-то задание, и она обещала все сделать к утру. Когда наутро она не появилась, Эддикс решил, что девушка нездорова, пошел к ней в каюту и обнаружил, что постель не разобрана и никаких следов Элен Кадмус на яхте нет. Полиция решила, что либо имело место самоубийство, либо несчастную смыло за борт волной. Эддикс постарался замять дело, и официальной версией признано самоубийство.