– Вызовите Филиппа Гротона, – произнес Гинзберг.

Филипп Гротон, высокий, худой, ученого вида субъект с выступающими скулами и в очках с толстыми линзами, отражавшими свет, занял место свидетеля и представился экспертом в области токсикологии, химии и судебной медицины.

– Вы получили определенные предметы одежды обвиняемой от надзирательницы, только что дававшей показания? – спросил Гамильтон Бергер.

– Да, сэр. Получил.

– Вы обследовали эти предметы одежды?

– Да, сэр.

– Удалось ли вам обнаружить что-нибудь необычное на этих предметах одежды?

– Да, сэр.

– Что вы обнаружили?

– Человеческую кровь.

– У вас с собой эти предметы одежды?

– С собой. Да, сэр.

– Я прошу, чтобы они были предъявлены в качестве вещественного доказательства.

– Защита не возражает, – сказал Мейсон.

Вещи были продемонстрированы в качестве вещественного доказательства и занесены под соответствующими номерами в протокол.

– Прошу начать перекрестный допрос, – сказал Гамильтон Бергер.

– Вы утверждаете, что на вещах человеческая кровь? – спросил Мейсон.

– Да, сэр.

– Как вы это определили?

– Я провел тест и получил специфическую реакцию.

– То есть, проводя анализ, вы обычно не проверяете кровь на предмет принадлежности тому или иному конкретному животному, не так ли? Насколько я понимаю, вы просто проводите пробу, которая дает реакцию на человеческую кровь и не дает никакой реакции на кровь животных. То есть вы, таким образом, просто проверяете кровавое пятно на предмет того, является ли это кровью человека или животного. Если это кровь животного, вы не занимаетесь дальнейшей проверкой. Если реакция положительная, то вы знаете, что это человеческая кровь. Верно?

– Да, сэр.

– Этот тест безошибочен?

– Да, этот тест безошибочен.

Мейсон обратился к судье:

– Я хотел бы задать еще несколько вопросов мистеру Гротону по поводу его профессиональных знаний как эксперта, но должен признаться суду, что в данный момент я не готов провести нужную мне линию допроса. Мне необходимо получить определенную информацию до того, как я смогу закончить перекрестный допрос.

– Нет ли у стороны обвинения возражений по поводу того, чтобы защита отложила на некоторое время эту часть перекрестного допроса? – обратился судья Манди к обвинителю.

– Нет, мы не возражаем, – произнес Гамильтон Бергер, махнув рукой с видом совершенно уверенного в себе человека. – Мы будем только рады, если мистер Мейсон или кто бы то ни было задаст вопросы мистеру Гротону, чтобы убедиться в его профессиональной компетентности. Пусть задает их хоть целый день, если пожелает, и в любое время, когда только пожелает.

– Очень хорошо. Мистер Гротон, вы можете пока сесть на место, вас вызовут позднее для завершения перекрестного допроса. Приглашайте следующего свидетеля!

Гамильтон Бергер с неожиданным триумфом в голосе вызвал полицейского, который находился в машине, доставившей в полицейское управление Мейсона, обвиняемую Джозефину Кэмптон и Деллу Стрит. Тот рассказал, что все трое были посажены на заднее сиденье и что он сидел повернувшись назад и большую часть времени не сводил с них глаз.

– После того как вы прибыли в полицейское управление, что произошло с машиной? – спросил Бергер.

– Она была отправлена обратно на патрулирование.

– Кто был в машине?

– Мой напарник и я.

– В какое время вы сменились с дежурства?

– В четыре утра.

– Что произошло потом?

– Я вспомнил, что не проверял заднее сиденье, хотя мы обычно делаем это, если перевозим в машине подозреваемых без наручников. Тогда мы с напарником подняли заднее сиденье и обнаружили под подушкой заднего сиденья документ.

– Расскажите в общих чертах, что это был за документ.

– Это был подписанный кассиром банка чек на двадцать пять тысяч долларов, оплаченный Бенджамином Эддиксом и имевший на обороте передаточную надпись: «Оплатить по предъявлении Джозефине Кэмптон», ниже была подпись Бенджамина Эддикса.

– Вы как-нибудь пометили этот чек?

– Да, сэр.

– Каким образом?

– Я написал карандашом свои инициалы в верхнем левом углу на обороте чека.

– Вы смогли бы опознать этот чек, если бы снова его увидели?

– Да, сэр.

– Я показываю вам чек и задаю вопрос: это тот самый чек?

– Да, тот самый.

– Я требую, чтобы чек фигурировал в деле в качестве вещественного доказательства, – сказал Бергер.

– У защиты нет возражений, – быстро сказал Мейсон, пресекая таким образом какие бы то ни было попытки со стороны Этны выдвинуть процедурные возражения.

Затем Бергер вызвал эксперта-графолога, который засвидетельствовал, что на чеке была предпринята попытка воспроизвести характерные особенности подписи Эддикса, но нет сомнений в том, что подпись поддельна.

– Задавайте вопросы свидетелю, – сказал Бергер.

– Чек был передан вам окружным прокурором? – спросил Мейсон.

– Да, сэр.

– И тот же окружной прокурор предоставил вам определенные образцы почерка Эддикса, образцы его подписи, которые, вне всяких сомнений, были выполнены им собственноручно?

– Да, сэр.

– Что еще предоставил вам окружной прокурор?

– Что вы имеете в виду?

– Он предоставил вам также образцы почерка обвиняемой, разве нет?

– Да, предоставил.

– И он просил проверить, нет ли в подписи, признанной вами поддельной, таких характерных черт, которые свидетельствовали бы о том, что эта подпись была выполнена рукой обвиняемой?

– Вопрос был сформулирован несколько иначе, но прокуратура действительно предоставила мне образцы почерка обвиняемой.

– Но они ведь вам разъяснили, с какой целью их предоставляют?

– Мне кажется, в самых общих чертах.

– И как окружной прокурор сформулировал эту цель?

– Что-то вроде того, о чем вы говорили, мистер Мейсон.

– Я делаю вывод, – сказал адвокат, – что вы были вынуждены доложить окружному прокурору, что обвиняемая не имеет отношения к этой подделке. Что она не являлась человеком, подделавшим подпись Бенджамина Эддикса, не так ли?

– В общем, нет, сэр. Я сообщил окружному прокурору, что недостаточно данных для определенного вывода, что я могу лишь категорически утверждать, что это не подпись Бенджамина Эддикса, и я совершенно уверен в том, что она выполнена путем обведения.

– Что значит «путем обведения»?

– Кто-то держал настоящую подпись Бенджамина Эддикса против источника сильного света, возможно положив листок на стекло, под которым была мощная электрическая лампа, или, может быть, на обычное окно, затем сверху положили банковский чек так, чтобы подпись Бенджамина Эддикса просвечивала сквозь бумагу, и злоумышленник обвел эту подпись.

– Почему вы так уверены в этом?

– Это довольно легко определить, мистер Мейсон. Когда человек расписывается, он пишет свое имя широко, размашисто. Перо движется быстро, уверенно, так что малейший толчок отображается на довольно большом отрезке линии. Когда же подпись обводят, рука движется медленно. Под микроскопом хорошо видны неровности линии. Этот случай как раз характерен.

– Но вы не можете достоверно определить, кто подделал подпись?

– Нет, сэр.

– То есть вы никаким образом не можете связать подделанную подпись с личностью обвиняемой?

– Я думаю, это сможет сделать следующий свидетель, – улыбнулся эксперт-графолог.

Гамильтон Бергер откинулся назад и рассмеялся. Для него было очевидно, что Мейсон попался в расставленную им ловушку, и окружной прокурор, что случалось редко, пришел в хорошее расположение духа.

– У меня больше вопросов нет, – сказал Мейсон.

Гамильтон Бергер, уверенный, что ошарашит своим сюрпризом защиту, излучал самодовольство.

– Мистер Говард Денни, пожалуйста, займите место свидетеля, – попросил он.

Говард Денни вышел вперед и присягнул.

– Каков род ваших занятий?

– Я эксперт по отпечаткам пальцев и заместитель шерифа.