– Вы же сами велели читать между строк, – улыбнулась Делла Стрит. – То, что она была влюблена, совершенно очевидно по ее манере вести дневник, по общему настроению. У нее было достаточно свободного времени, чтобы вздыхать при луне.

– Но она не доверяла своих вздохов бумаге, – заметил Мейсон.

– Как все юристы, вы – сухарь и видите только то, что написано прямым текстом. Наверное, у Элен Кадмус были причины не откровенничать даже в дневнике, но свое настроение скрыть невозможно. Только влюбленные могут так описывать красоты природы, восхищаться тем, как прекрасна весна, вливающая новые соки и жизненные силы как в растения, так и в сердца людей.

– Делла, тебе следовало стать поэтом.

– Я просто пытаюсь мыслить логически.

– А сама ты, часом, не ведешь дневник?

Делла густо покраснела и поспешила перевести разговор на другую тему:

– Кроме того, Элен ненавидела Натана Фейллона.

– А ты думаешь, кто-нибудь его любит? – усмехнулся адвокат.

– Сам Натан Фейллон.

Мейсон откинулся в кресле и расхохотался.

– Элен любила животных, – продолжала Делла, – и сильно привязалась к обезьяне по кличке Пит. Ее возмущали эксперименты, проводимые Бенджамином Эддиксом над животными.

– Насколько я понял, – задумчиво прищурился Мейсон, – эксперименты в зверинце Эддикса велись на высоком научном уровне: воздействуя на нервную систему человекообразных обезьян, он пытался подвергнуть их гипнозу. Он полагал, что человек не может быть погруженным в столь глубокий транс, чтобы нарушить свои моральные установки, но предположил, что огромную обезьяну можно под воздействием гипноза заставить совершить что угодно, вплоть до убийства человека. Будь я проклят, если понимаю, что Эддикс хотел этим доказать. Не зря Элен проявляла такой жгучий интерес к его прошлому, наверняка там скрывается какая-то тайна. Подозреваю, что он совершил преступление и чувствовал, что сделал это, находясь под гипнозом.

– Да, тяжело ей было работать секретаршей в такой кошмарной обстановке, – заметила Делла. – Никакое богатство и поиски научной истины не могут оправдать жестокого обращения с животными.

– Очевидно, – кивнул Мейсон, – Элен Кадмус поначалу испытывала подобные чувства. Но потом ее взгляды постепенно изменились, и она стала с большим уважением относиться к Эддиксу, догадываясь, что за его экспериментами стоит что-то очень важное. Возможно даже, она докопалась до истины, раз тайна перестала ее волновать.

– И поэтому ее убили, – предположила Делла Стрит.

– Это только догадки, Делла, – возразил адвокат. – Нет никаких доказательств.

– Но я всем сердцем чувствую, что такая жизнерадостная и сильная девушка, как Элен Кадмус, не могла пойти на самоубийство.

– В том дневнике, который читал я, – сказал Мейсон, – есть одна деталь, которая меня весьма заинтриговала.

– Какая именно?

– Эта обезьяна, Пит, которую Элен так любила, повадилась таскать ее безделушки, которыми, по мнению Пита, она восхищалась: пудреницу, губную помаду, серьги. Пит хватал все подряд и куда-то прятал. Насколько я понял, Элен подозревала, что тайником Пита была огромная греческая ваза в вестибюле особняка Эддикса. Знаешь, Делла, мне не дает покоя одна мысль. Ты не помнишь, кто представляет Джозефину Кэмптон на процессе против Эддикса?

– Одну минутку, шеф, мне надо посмотреть в картотеке, – сказала Делла и оставила Мейсона одного. Через какое-то время она вернулась с листком бумаги, на котором было напечатано: «Джеймс Этна, адвокатская контора „Этна, Этна и Дуглас“».

– Боюсь, шеф, я допустила ошибку, – сказала Делла, протягивая листок Мейсону.

– Что ты имеешь в виду?

– Телефон в приемной звонил так настойчиво, что я не выдержала и сняла трубку, чтобы сказать, что рабочий день давно закончился и в конторе никого нет. Выяснилось, что со мной разговаривает некий Мортимер Эрши, менеджер Бенджамина Эддикса. Он очень настаивал на вашей встрече с мистером Эддиксом.

– Что ты ему сказала? – поинтересовался Мейсон.

– Я заявила, что должна связаться с вами, выяснить, какие встречи намечены на завтра, и уточнить подходящее время для визита мистера Эддикса. Тогда Эрши сообщил, что мистер Эддикс ранен и не может появиться в твоем офисе.

– Ранен? – поднял бровь Мейсон.

– Он так сказал.

– Он сообщил еще какие-нибудь подробности?

– Нет. Сказал, что мистер Эддикс не может появиться у вас в офисе, но настаивает на вашей встрече. По его словам, это в ваших же интересах, шеф. Я взяла его номер телефона, пообещав связаться с вами и перезвонить ему.

– Знаешь что, – задумчиво произнес Мейсон, – позвони-ка в контору «Этна, Этна и Дуглас».

– В это время там уже никого нет, – возразила Делла.

– Кто-то из компаньонов мог засидеться допоздна. В конце концов, мы-то в этот час на рабочем месте!

– Вряд ли найдется еще один такой же сумасшедший адвокат, – заявила Делла Стрит, но сняла трубку телефона и набрала соответствующий номер. Видно, на том конце провода кто-то ответил, и она сказала: – Вас беспокоят из конторы адвоката Перри Мейсона, простите, кто у телефона? Да, да, адвокат Перри Мейсон. Мне нужен мистер Джеймс Этна… О, это вы? Прошу прощения за столь поздний звонок, но мистер Мейсон срочно хочет с вами поговорить, не вешайте, пожалуйста, трубку. – Она переключила линию на телефон Мейсона и сообщила: – Он тоже сова. Такой же трудоголик, как вы.

Мейсон взял трубку:

– Алло, говорит Перри Мейсон. Я разговариваю с Джеймсом Этной?

– Да, я слушаю вас.

– Вы адвокат Джозефины Кэмптон в деле против Бенджамина Эддикса?

– Да, сэр. Совершенно верно.

– Это дело меня заинтересовало, – сообщил Мейсон.

– Кого вы представляете, мистер Мейсон? – настороженно спросили на том конце провода.

– Никого. Я просто заинтересовался этим делом.

– Я работаю над этим делом уже неделю и полагаю, что действия мистера Эддикса – полный произвол. Именно из-за этого дела я вынужден был отменить сегодня крайне важную встречу. Слушание в суде назначено на послезавтра, и я пытаюсь найти подходящий прецедент или малоизвестный параграф закона, позволяющий доказать правоту моего клиента.

– Вы не могли бы ввести меня в курс дела?

– Мне кажется, в исковом заявлении все изложено достаточно четко, – осторожно ответил Этна.

– Мне хотелось бы узнать подробности.

– Зачем?

– Из любопытства, можно сказать.

– Мистер Мейсон, боюсь, что ничем не смогу вам помочь, кроме как предоставить копию искового заявления. Дождитесь начала процесса и все узнаете…

– Есть шанс, – сказал Мейсон, – что я смог бы оказать вам некоторую помощь.

– Какую именно?

– К сожалению, сейчас я пока не могу ничего объяснить, поскольку сам не уверен в своих соображениях, потому и прошу ввести меня в курс дела более подробно. Естественно, я не претендую на то, чтобы вы пересказывали мне конфиденциальные беседы со своим клиентом.

– Хорошо, слушайте, – решился Этна. – Вкратце ситуация такова: миссис Кэмптон проработала у Эддикса два с половиной года и была уволена в одночасье. Эддикс даже не пожелал ей объяснить причины увольнения и отказался выдать рекомендательные письма. Миссис Кэмптон не давала повода так с собой обращаться и была очень возмущена.

– И у нее нет никаких соображений, почему Эддикс ее рассчитал?

– Да, по ее мнению, она не давала ему поводов быть недовольным ее работой.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Миссис Кэмптон нашла себе новое место работы, естественно, там поинтересовались о предыдущем хозяине, и она честно сообщила его адрес. Через две недели ее уволили без предупреждения, хотя, вне всякого сомнения, она справлялась с обязанностями повара и экономки – для нее это было как удар грома среди ясного неба, она не могла понять, в чем дело. Так или иначе, она подыскала новое место работы, здесь тоже поинтересовались ее предыдущим местом работы, она сообщила им и приступила к выполнению своих обязанностей. Новые хозяева были довольны ею, но вдруг без объяснения каких-либо причин ее опять уволили…