— Да кому они сейчас нужны будут? Разве что сортир ими оклеить, чтобы в щели не задувало. У немцев-то свои деньги будут!
— Слушай сюда, — Вова нагнулся к заросшему седыми волосами уху и заговорщицки начал вещать. — Немцы на первое время советские деньги в ходу оставят. Я те правду говорю! Сейчас все их скидывать будут и тот, кто их за бесценок соберет — хорошо поднимется.
— Брешешь, — вырвался из лопуховских объятий дед.
— Собаки брешут, а я дело говорю! Сам посуди, ну зачем немцам новые деньги печатать, если советские и так есть? Вот когда новая власть утвердится, тогда новые деньги введут. Ты тогда не зевай, на старые товар купишь, на новые продашь — десятикратную прибыль получишь!
Откуда, спросите вы, мелкий деляга, историей не интересующийся знал ход событий на оккупированных территориях? Да не знал он! Просто пережив развал страны, галопирующую инфляцию девяностых и многочисленные денежные реформы того же времени, логику развития денежных отношений во время войны он даже не предугадывал, а ощущал на собственной шкуре.
— Да-а, немец — мужчина обстоятельный, я его еще по той войне помню. Только боязно как-то, а вдруг промашка выйдет?
Вова понял, что рыбка заглотила наживку, осталось только протолкнуть ее глубже, чтобы добыча не сорвалась с крючка.
— Все будет пучком. А сейчас у тебя реальный шанс начальный капитал создать. Мы тебе за мешок картошки целый червонец дадим…
— Два, — моментально отреагировала борода.
— Да ты что?! Бутылка казенной одиннадцать сорок стоит! А ты за мешок гнилой картошки хочешь почти две поллитры?!
— Хорошая картошка! А не хочешь брать — к соседям иди!
— Ну и пойду!
— Ну и иди!
Младшая копия хозяина положила руку на пояс возле топора, Санька сунул руку в правый карман шинели. Вова сделал вид, что пошел на попятную.
— Давай так, мы тебе не два червонца, четвертной за мешок заплатим. А в расписке укажем, что четыре червонца заплатили.
— Ну ты жох, паря! — восхитилась борода. — А разницу, стало быть, себе в карман?
— Должен же и я что-то с этого поиметь.
— Лады! А сколько возьмете?
— Сейчас два мешка. Вернемся в полк, начпроду доложим, он подводы пришлет. Только ты не тяни, мы не единственные фуражиры, кто быстрее товар найдет, тот и выгоду получит.
— Да понял, понял, — засуетилась борода. — Михей, тащи два мешка. Да получше отбери, чтобы товар товарищу начпроду понравился.
— А это вы хлеб печете? — потянул носом Вова.
— Да только поставили, через час готов будет.
— Жалко, хлеба мы бы тоже взяли.
— А как подводы придут, все готово будет.
— А сала нет?
— Нет, кабанчика я еще не колол — рано. Ну что, давай рассчитаемся?
Вова сунулся в мешок, который уже притащил сын хозяина, проверил качество. Сверху лежали крупные, красивые клубни.
— Давай!
Вова отсчитал полтинник, потом ему же пришлось писать расписку, под которой борода нарисовал несколько корявых букв, означающих подпись продавца. Расстались стороны довольные друг другом. Обратно двинулись, сгибаясь под тяжестью груза.
— Как прошло?
Вова гордо скинул мешок на землю.
— Лучше бы донести помогли, — посетовал Три Процента. — Чисто все. Я ему лапши на уши навешал, что нас в лесу целый полк и, если начпроду его картошечка понравится, то мы у него весь излишек урожая скупим.
— А эту почем взял? — поинтересовался Акимов.
— Полтинник два мешка, в расписке написал, что за восемьдесят.
Вова протянул сержанту бумагу. Акимов посмотрел, фыркнул.
— Здесь всего килограммов сорок, получается больше, чем по рублю за килограмм. Дороговато.
— С учетом военной инфляции…, — начал умную речь Вова.
Сержант махнул рукой.
— Ладно, и так сойдет. А хлеба, сала?
— Не было ничего. Хлеб, сказал, только в печь поставили, кабанчика еще не кололи.
— Не повезло, — констатировал Акимов. — Но сорок килограммов нам надолго хватит. Соль у меня есть, а хлеб еще найдем. Давайте, груз разделим.
В первом мешке, в который Вова заглядывал, оказалась вполне приличная картошка, а во втором…
— Это он для свиней держал, — констатировал Молчунов.
Грязная мелочь. Судя по запаху, уже подгнившая, несмотря на недавний сбор урожая и недолгий срок хранения.
— Слушай, Лопухов, — ласково начал сержант, — а ты не мог просто пойти и купить у мужика два мешка нормальной картошки?
Три Процента открыл рот, попутно придумывая оправдание, но его неожиданно поддержал Санька.
— Этот куркуль просто так не продал бы. Поначалу он на сказки повелся, потом, видимо, понял, что его дурят. Я это сразу просек.
— А чего молчал? — удивился Вова.
— У него при себе ствол был, — пояснил Санька, — не стоило дергаться.
— С чего ты взял, что у него было оружие? — спросил Акимов.
— Он все время бочком держался и левую руку придерживал — наверняка, ствол за поясом. Либо обрез, либо наган от какого-нибудь уполномоченного с коллективизации завалялся. Да и сынок у него призывного возраста, тоже не с пустыми руками домой рванул.
— А чего пилотку левой рукой не поправил?
— Да я забыл, — смутился Санька. — Финку в руке сжал, думаю, если он, так я его…
— Ясно, — подвел итоги вылазки за продовольствием сержант, — разбираем, что есть и уходим.
Запихивая свою часть груза в вещмешок, Вова нашел повод для оптимизма.
— Хотя бы нести легче будет.
Но его никто не поддержал, все быстро распихали добытое Вовой и Санькой, и быстро двинулись прочь. Ушли, впрочем, недалеко, голод оказался сильнее. Буквально в паре километров разожгли костер, едва дождались образования каких-то углей и начали запихивать в них картофелины, вороша жар обугливающимися веточками.
— Может, готово?
Вовин вопрос послужил командой к действию всем остальным. Не обращая внимания на боль, Три процента обдирал с картофелины обугленную корку, а затем, не дождавшись, пока Акимов вытащит из сидора обещанную соль, запихивал в рот обжигающую, перемазанную сажей, но такую безумно вкусную картофелину. Несколько минут у костра царило молчание, только звуки поглощаемой еды, да неразборчивые звуки, когда запихиваемая в рот картошка оказывалось слишком горячей даже для оглодавших красноармейцев. Постепенно, первый голод прошел, и запихивать картошку в угли стали более вдумчиво, а вытащенную из костра остужать.
Кровь отлила от головы к желудку, и Вова попытался проанализировать ситуацию. На чем он прокололся и почему приемы, безотказно срабатывавшие в новой России, дали осечку здесь? Через некоторое время, он пришел к выводу, что все дело в менталитете. Там ему приходилось иметь дело с людьми хоть умными и образованными, но выросшими и воспитанными еще во времена развитого социализма. Перед такими молодой и беспринципный деляга имел преимущество, редко кто мог противостоять его напору. Здесь же пришлось ему иметь дело с хоть и с дремучим мужиком, но науку «купи-продай и ближнего кинь» освоившим вместе с молоком матери.
«Надо быть изворотливее и нахрапом не действовать» — решил Три Процента. Но мысли его постепенно угасли, глаза сами собой слиплись, и он незаметно провалился в сон, ощущая приятную тяжесть в еще недавно пустом брюхе.
Проснулся Вова не по собственной воле. Проще говоря, Санька его грубо растолкал. Спросонья он не сразу въехал в окружающую обстановку.
— А?! Что?! Немцы?!
— Хуже, — посетовал на судьбу Санька, — Акимов вспомнил о том, что он сержант.
Вообще-то оружие чистить несложно. И не тяжело. И уж всяко лучше, чем на плацу строевой рубать или на хозработах загибаться. И лучше всего чистить личное оружие, если до этого из него не стреляли, по меньшей мере, год. А если дело происходит в теплой казарме или, на худой конец, в непромокаемой армейской палатке, то тогда чистка превращается в отдых.
Все изменяется, когда солдаты попадают в окопы на передовой. С одной стороны от состояния твоей винтовки зависит твоя же жизнь, с другой… Зачем винтовку чистить с утра, если через несколько минут, возможно, из нее придется стрелять? К тому же, пока боец чистит свою винтовку он, считай, небоеспособен. А вечером ее, зачем чистить? Вдруг немцы ночью полезут? Немцы ночью не воюют? А разведка немецкая! Вот то-то. А зачем ее вообще чистить? Она же и так стреляет. Откажет? Да ну? До сих пор не отказывала, а вот тут возьмет и просто так откажет? Да и хрен с ней! Для создания плотности огня у нас пулеметы есть. И артиллерия. И минометы. Вот они пусть и отдуваются, а от одной винтовки немного зависит. Износ ствола увеличивается? Ой, не смешите меня! Неизвестно, кто раньше кончится: ствол винтовки или ее хозяин. Второе гораздо более вероятно. А еще для чистки ветошь требуется, масло. А если нет их под рукой? А вдруг дождь пойдет? Или снег?
