Причем, младшие и средние командиры из постоянного состава находились приблизительно в том же положении и от переменного состава мало чем внешне отличались. Командир Вовиной роты лейтенант Воронов даже женился на местной знаменитости — поварихе тете Паше. В первый раз, взглянув на нее, Лопухов понял, куда девается значительная часть полкового продовольствия. Она была лет на пятнадцать старше лейтенанта, толстая, нет не толстая — жирная, и страшная. Вова только представил, как ротный выполняет супружеский долг с этим бульдозером женского рода и его чуть не стошнило.

— А лейтенант настоящий мужик, если у него с ней хоть что-то получается, — оценил подвиг командира Вова и посочувствовал. — Не дай бог так оголодать.

Однако, проблему собственного питания надо было как-то решать, поскольку свалить отсюда в ближайшее время не представлялось возможным. Для начала, прихватив заначенный в госпитале пузырек с аспирином, он подкатился к командирской жене.

— Прасковья Пална, добрый день. Вы женщина такая роскошная, аппетитная, прямо в жар меня кидает при виде вас, как в мартеновскую печь! А вот талию поправить не желаете? Я когда в госпитале лежал, с врачом одним познакомился, из самой Москвы. Он женам наших… — Вова многозначительно закатил глаза в направлении своего лба, — фигуры, в общем поправлял. Да, да, истинную правду говорю! Так я у него таблетками для этого дела разжился. Немалые деньжищи, между прочим, отвалил! Но только для вас и исключительно из уважения к моему ротному командиру, товарищу лейтенанту…

Зря распинался Три Процента, все его словеса отскочили от необъятной поварихи, как бекасинник от лобовой брони КВ. Обдав наглеца таким взглядом, будто ушатом помоев окатила, тетя Паша высказала собственный взгляд на данную проблему.

— Нормальная баба, должна быть в теле.

И двинула прямо, Вова едва успел с дороги убраться. Пройдя пяток шагов, повариха обернулась и добила Лопухова.

— А таблетки эти ты знаешь куда засунь… Я тебе талию и без них обеспечу.

Таблетки Вова засунул. Обратно в карман шинели. Да-а, не учел, что нынешние женщины на палкообразных манекенщиц, набираемых и трепетно лелеемых голубыми модельерами из-за рухнувшего железного занавеса, насмотреться, еще не успели. Сейчас в моде совсем иной фенотип, хотя, тетя Паша является, пожалуй, совсем уже крайним его проявлением.

Что дальше делать Вова не знал, но тут помог случай.

— Купи портсигар.

Отощавший мужичонка в замызганной гимнастерке просительно уставился на Вову голодными глазами. Похоже, этот портсигар он пытался продать уже давно. Но солдатам он ни к чему, у них для хранения курева кисет есть. Не самокрутки же в нем хранить, в самом деле! Командирам, их тех, у кого папиросы водятся, портсигар должен пригодиться — неудачно сел и всю пачку можно выкидывать. Но к командирам с таким предложением продавец обращаться не рискнул.

— Нет у меня денег, — отказался Вова.

Ну не считать же деньгами семнадцать красноармейских рублей, выданных в госпитале за два последних месяца. Продавец, однако, не ушел.

— Ну хоть на хлеб сменяй. Я много не прошу…

— Да я вообще не курю, — попытался избавиться от него Лопухов.

— Хорошая вещь, — продолжал гундеть мужичок, — из немецкого алюминия. Сам делал.

— Сам, говоришь…

Повинуясь внезапно вспыхнувшей, как проскочившая искра, мысли, Вова цапнул предлагаемый товар. А портсигар, действительно, был неплох. Из самолетного дюраля, на крышке — блестящий латунный танк. Сделан аккуратно, как будто на заводе, а не кустарем.

— Точно сам?

— Да сам, сам.

В качестве доказательства продавец продемонстрировал свои руки. Вова поверил.

— А еще сможешь?

— Не, материала нет.

— А ПАРМ по соседству? У них этого алюминия должно быть…

— Там старшина — зверь. Я ходил, у механиков просил, а он меня прогнал. Ну так купишь?

Данный вопрос Вова проигнорировал.

— А еще что можешь?

— Зажигалки из гильз могу. Только колесиков нет и камушков тоже. Да мало ли…

Зажигалки это вещь. Они нужны всем: и в тылу, и на фронте, и красноармейцам, и командирам. Золотое дно. Надо только правильно дело поставить. Мысли понеслись, Три Процента уже видел себя портсигарно-зажигалочным королем, олигархом полкового масштаба.

— Считай, купил я твой портсигар.

Вова спрятал товар в карман и решительно направился к выходу из землянки.

— А хлеб?

— Вечером, — отрезал Три Процента.

Из землянки он направился прямым ходом в ПАРМ к старшине-зверю, благо занятиями переменный состав не утруждали, главное, чтобы на утреннем разводе был и на вечерней поверке, или хотя бы старшина видел, что ты в ротной землянке обретаешься. Ну а на завтрак, обед и ужин все и так сползались. Остальное время было почти свободным, если только тебя не отловят и на какую-нибудь хозработу не припашут.

— Каждый второй портсигар — мой, — отреагировал на деловое предложение старшина с голубыми петлицами.

— Без ножа режешь! — возмутился Три Процента. — Мне еще со сбытом и полковыми делиться надо! Пятый — твой.

— Не серьезно. Я и без тебя обойтись смогу, среди своих механиков найду мастера. Сорок процентов!

— Ты сначала найди! А сбывать кому будешь? Двадцать пять!

— А если меня за алюминий прихватят? Риск! Треть, как минимум.

— Какой риск?! Вон у вас СБ разбитый валяется, нам его лет на сорок хватит! А МиГ списанный, никому не нужный? Пока до него с переплавкой доберутся, на пару лишних дыр никто внимания не обратит! Четверть — последнее слово!

Старшина решил, что и в самом деле загнул, алюминия никому не нужного хватало, а на портсигары нужны были крохи.

— Договорились!

Договорившись по первой части, Три Процента перешел ко второй. Старшина сразу внес рацпредложение.

— Лучше от ШКАСа брать. Она толще, прочнее, резьбу проще нарезать. А хочешь, я тебе от «березы» гильз подкину?

— Я подумаю, — пообещал Вова. — А что на счет колесиков?

— Сделаем. И насечку тоже, металл есть, станки есть. А камушки где возьмешь?

— Моя проблема. И бензин для заправки — с тебя.

Ударили по рукам. Образец, принесенный Лопуховым, старшина прибрал себе в качестве аванса. Обратно в землянку Вова вернулся с оттопыренными карманами. Нашел мастерового, отвел в сторону и вывалил перед ним принесенное богатство.

— Вот тебе материал — работай, остальное я беру на себя.

— А…

— В уплату за алюминий отдал, — пояснил Лопухов.

Работа пошла, а через день Вове предстояло нанести решающий визит. Начальник ПФС был в полку четвертым человеком. Выше него стояли только командир, замполит и начальник штаба. Даже командирских заместителей он в расчет не брал.

— Разрешите, тащ каптан, — Вова бочком протиснулся в каморку, занимаемую вершителем его дальнейшей судьбы, — дело есть, тащ каптан.

Капитан от такой наглости малость обалдел и от удивления разрешил.

— Ну заходи.

Есть, у всех профессиональных сообществ есть собственный сленг. С одной стороны это облегчает общение между своими, с другой, позволяет сходу выявить и отсечь чужаков под своих маскирующихся. Стоящий перед старым армейским делягой красноармеец этим сленгом явно не владел, да и своим прикинуться не пытался, но родственную, почти родственную душу интендант почуял сразу.

Надо сказать, что немного разобравшись в здешних реалиях, Вова к местным деловым проникся чувством глубокого неуважения. Здесь было государство, у которого все было и население, которое в этом всем нуждалось. Ну, почти во всем, например, дальнобойные пушки в хозяйстве точно никому не нужны. Хотя, как знать… Короче, всего-то и делов, у государства спереть, на черном рынке толкнуть, и ты в полном порядке. Само собой, поделиться с кем надо. Даже скучно как-то. Нет, риск, конечно, есть, и на нары можно загреметь, и к стенке, по случаю военного времени, встать. Но, ни тебе стрелок, ни крыши, ни наездов всяких отморозков, когда прихлопнуть могут походя, просто для поднятия собственного авторитета. Конкуренты тебя не закажут, поскольку конкуренции нет, как таковой. И киллеров тоже нет. А еще здесь не бывает дефолтов, скачков валютных и биржевых курсов. Красота!