Стрелок поплотнее прижал к плечу затыльник приклада AMD-63[1] и совместил красную точку коллиматорного прицела ПСК-8[2] с лицом седовласого нищего, жующего огрызок гамбургера, только что извлеченный им из урны рядом с ларьком.

Напарник стрелка, молодой парень с узким бледным лицом, нетерпеливо переступил с ноги на ногу и поправил висящий в петле под полой пальто обрез двустволки двадцатого калибра, заряженный патронами с картечью.

— Ну, скоро он там?

— Ща будет, — тихо сказал длиннорукий кряжистый стрелок. — Не боись…

Под чердачным окном, из которого на несколько сантиметров высовывался дульный тормоз венгерского автомата, бурлил Невский проспект.

Сотни автомобилей встали в огромной пробке от Садовой улицы до поворота на улицу Марата. Меж ними сновали чумазые ребятишки, размахивая тряпками и пульверизаторами с жидкостью для мытья стекол и навязчиво стучали в боковые окна «мерседесов», «БМВ», «лексусов» и «ауди», выбирая машины поновее. С той же частотой по проезжей части перемещались торговцы газетами, готовые всего за пятнадцать долларов извлечь из кармана чек героина и за посреднические в десять баксов свистнуть кучкующихся на ближайшем углу проституток-малолеток.

Человек, которого поджидали стрелок с напарником, приложил немало усилий к тому, чтобы превратить научный и культурный центр России в нечто среднее между восточным базаром и бомжатником.

Естественно, не без прибыли для себя лично и своих подельников, многие из которых уже переехали на хлебные должности в Москву.

Но продолжали получать процент от полулегальных сделок в Северной столице и прикрывали оставленного «смотрящим» по Питеру председателя КУГИ[3] от излишнего любопытства правоохранительных органов. Вернее, даже не от стражей порядка, готовых за небольшие, по меркам чиновников федеральных министерств, суммы закрывать глаза на распродажу городской собственности по смехотворным ценам и другие преступления, а от Службы экономической безопасности УФСБ[4], к которой сановное ворье так и не смогло найти подход.

Стрелок убрал точку прицела с переносицы ни о чем не подозревающего нищего, аккуратно положил оружие на подоконник и вздохнул.

— Задерживается, — опять загундосил напарник.

— Ерунда. — Стрелок вытащил пачку «Кэмела» и прикурил от заботливо поданной зажигалки. — Плюс-минус пятнадцать минут ничего не изменят.

— Стрёмно здесь торчать. Дом-то жилой… Не дай божок, какому-нибудь пенсу[5] взбредет в голову сюда завалиться.

— А чё пенсам тут делать? — отмахнулся стрелок. — Они, вон, по магазинам шакалят. Да по помойкам…

— Не скажи, — протянул напарник. — Эти, как тараканы, во все щели лезут.

— Вот и угомонишь, если полезет кто. — Стрелок в три затяжки выкурил сигарету, затушил ее о подошву высокого шнурованного ботинка и спрятал окурок в пачку. — Ты здесь для этого и тусуешься.

— Надо было кого-нибудь у выезда из двора поставить, — парень с обрезом ткнул пальцем в сторону Пяти углов. — Вякнул бы по рации…

— Не усложняй. — Стрелок снова взялся за автомат. — Вон его тачка.

К выезду с улицы Рубинштейна на Невский проспект медленно подкатила темно-синяя «вольво-960», остановилась посередине подмерзшей за ночь огромной лужи и замигала правым поворотником.

Стрелок выдохнул воздух, навел марку прицела на капот служебной машины председателя КУГИ и мягко потянул спусковой крючок.

В тот момент, когда ударник стукнул по капсюлю гильзы первого патрона, водитель «вольво» вдавил педаль газа и попытался вклиниться между троллейбусом и древним «фольксвагеном»-пикапом, на багажнике которого громоздилась вязанка досок. Автомобиль продвинулся на полтора метра вперед.

Десять восьмиграммовых бронебойных пуль 7Н23, вместо того чтобы разворотить двигатель шведского седана и тем самым вынести вороватому вице-губернатору последнее предупреждение, вспороли крышу автомобиля.

— Черт! — Побледневший стрелок отбросил автомат. — Уходим.

С улицы раздались вопли испуганных прохожих.

Стрелок с напарником выскочили на заплеванную лестницу, вихрем промчались по ней к двери во внутренний двор-колодец, бегом пересекли его по диагонали, сбавили скорость и уже не спеша прошли под арку, которая вывела их на Литейный проспект.

— Попал? — поинтересовался напарник, придерживая левой рукой обрез и ощупывая в правом кармане пальто бумажку с заявлением в милицию, что оружие было найдено гражданином таким-то на улице возле мусорного бака и он добровольно собирается сдать его в ближайшее отделение.

— Еще как! — Стрелок зло сплюнул. — Водила тачку дернул, когда я курок спустил.

— И что теперь?

— Я откуда знаю! По телевизору скажут… Всё, до вечера. — Стрелявший по машине председателя КУГИ невысокий длиннорукий парень затесался в толпу у парфюмерного магазина.

Его напарник постоял четверть минуты, огляделся и двинулся в противоположную Невскому проспекту сторону, на ходу вытаскивая из кармана трубку мобильного телефона…

KRAFT DURCH FREUDE[6]

Виктор Синицын, ведущий специалист фирмы по оказанию консультационных услуг, носившей немного двусмысленное название «ККК», мог со спокойной совестью попивать кофеек с хохотушками-секретарями, отрываться в компьютерных боях по Интернету, курить кальян в собственном кабинете, писать абстрактные картины или вообще не выходить на работу, возлегая на диване с бокалом «божоле» и посматривая боевики из своей обширной коллекции, ибо на ближайшие две-три недели он был совершенно свободен, раньше срока завершив исполнение маленького, но очень ответственного поручения своего босса…

К тридцати годам Виктор добился многого.

В двадцать три он защитил кандидатскую диссертацию на физмате питерского Университета, в двадцать шесть — докторскую по нечеткой логике на кафедре систем управления Военмеха. А ровно через год послал подальше ректора, изображавшего из себя записного патриота и в то же-время не гнушавшегося хапать иностранные гранты, и ушел в частный сектор. Где тут же получил приглашение от «ККК», директор которой был у Синицына оппонентом на защите докторской. И прекрасно понимал, что специалист такого класса, как Виктор, принесет его фирме изрядный доход.

За прошедшие с тех пор три с половиной года бывший профессор ни разу не пожалел о принятом решении.

Синицын, пользуясь хитрыми аналоговыми методиками, которые не всегда были понятны окружающим его людям, выстраивал такие комбинации и прогнозы, что клиенты «ККК» умножали свои состояния даже на внешне провальных сделках. Он с точностью до пяти процентов высчитывал рост тарифов на энергоносители, за год предсказал обвал рубля и указал, насколько тот упадет. А исходя из психологических портретов членов правительства, предупреждал о ротациях в Кремле, по официальным досье находил слабые стороны заказанной персоны и многое, многое другое…

От предлагавшейся ему охраны Синицын отказался, насмешливо оглядев представленных ему качков из бывших омоновцев, как и от черного «шестисотого» «мерседеса», предпочтя ему менее броский, но гораздо более удобный в российских условиях перманентного бездорожья полноприводный универсал «Subaru legacy outback» нейтрального серого цвета.

Правда, в специальной комплектации, с форсированным до трехсот лошадиных сил шестицилиндровым двигателем, увеличенным до двадцати восьми сантиметров дорожным просветом, мощными спортивными тормозами «Brembo» и салоном «Recaro», что, впрочем, неискушенному человеку ни о чем не говорит. К тому же никаких дополнительных шильдиков, извещающих о тюнинге универсала, на машине не было и со стороны «субару» смотрелся весьма простовато. Обычная «кошелка», как любят называть универсалы владельцы седанов «БМВ» или водители «меринов»[7]. Разочарование в своих железных конях настигало их только тогда, когда серенький японский автомобиль под залихватский свист турбины первым уходил с перекрестка, не снижая скорости, пролетал по разбитым трамвайным путям и скрывался вдали, оставляя переваливаться на традиционных российских колдобинах нежные изделия немецкого автопрома.