– Просто с ума сойти! Мадж, да ты еще и сдачу возвращаешь?

– Босс, умоляю, не говори ничего! – с мукой в голосе произнес Мадж. – И без того тошно.

– Мадж, а тебе никогда не приходило в голову осесть где-нибудь и заняться честной торговлей?

– Кому? Мне? – Выдр содрогнулся всем телом. – Да я б тогда самоуважение потерял, не говоря уже о лицензии линчбенийской воровской гильдии. И разбил бы сердце моей бедной матушки.

– Извини, – прошептал Джон-Том. – Больше не буду.

Розарык подвергла груз тщательному досмотру.

– Выдха, я беху назад все, что пхо тебя говохила. Схеди снабженцев тебе нет хавных. – Она поглядела на Джон-Тома. – Здесь с лихвою хватит на многомесячный поход. Он не зхя потхатил золото.

Мадж отвесил низкий поклон.

– Спасибо, о высочайшая, сладчайшая и целомудреннейшая. Ну, а теперь что вы скажете насчет роскошного ужина перед походной диетой? – Он направился ко входу в гостиницу.

Джон-Том задержался и растерянно произнес вдогонку друзьям:

– Послушайте, я разделяю ваши чувства и уважаю ваше мнение, и вы, наверное, абсолютно правы, а я, должно быть, ошибаюсь. Я понимаю, вы хотите поесть и поспать, но я не устал и не проголодался. Знаю, это выглядит глупо, но я все-таки собираюсь найти Друзей Улицы и попрощаться с Глупостью.

Мадж всплеснул лапами.

– Люди! Слышь, парень, ну, че терять время? Девчонка – прочитанная глава, и этим все сказано.

– Прочитанная глава, – согласился Яльвар, – со счастливым концом. Пусть так и будет. Зачем терзать себя?

– Я не терзаюсь. Я совсем ненадолго. – Юноша ущипнул струну дуары. – Спою ей напоследок и скажу, что мы будем возвращаться этой же дорогой. На случай, если ей захочется повидать нас или еще что-нибудь…

– До чего ж трогательно, – пробормотал Мадж. – Черт с тобой, кореш. Пойдем, покончим с этим делом.

– Ты тоже идешь? – удивился Джон-Том. – А как же роскошный ужин?

– Потерпит. – Мадж взял человека под руку, и они стали подниматься по склону горы. – Глянь-ка, чувак. Ночь черна, что сердце судебного пристава. – Он внимательно разглядывал узкую петляющую улочку. – А ты уверен, что мы разыщем это местечко?

Джон-Том кивнул.

– Оно на вершине. К тому же всегда можно спросить у встречного. Мы же не младенцы беспомощные.

– Нет, – напугал их голос, раздавшийся позади. – С этой минуты не беспомощные.

– Розарык? Ты еще не проголодалась?

– Сыта по гохло болтовней, – огрызнулась она. – Я хешила все-таки пхогуляться с вами и позаботиться, чтобы вас не пхихезали по пути. Может, те гхабители все еще охудуют здесь.

– Милашка, мы сами с усами, – парировал Мадж.

– В этом я не сомневаюсь. Но ваши усы будут в большей сохханности, если я пойду с вами.

Джон-Том смотрел мимо нее. Она проследила за его взглядом.

– Яльвах тоже хотел идти, но надо подниматься на гоху, а в его годы это совсем непхосто. Он подождет и постохожит повозки.

– Прекрасно. – Джон-Том повернулся и пошел дальше. – Мы скоро вернемся.

– Ага, враз, – подтвердил Мадж.

Но оба они ошибались.

Друзья Улицы располагались на верху обращенного к морю склона горы, в комплексе зданий из тесаного камня на известковом цементе. Вопреки ожиданиям Джон-Тома окружали приют не трущобы, а уютные частные виллы и ухоженные скверы.

– Кто бы ни обустроил это местечко, – сказал он спутникам, приближаясь к парадному, – деньжата у него водятся.

– Куры не клюют, – уточнил Мадж.

Несколько длинных, узких двухэтажных строений были соединены между собой труднопреодолимыми стенами. В лунном свете на крышах поблескивала черепица. Из двух окон сквозь тонкие щели наружу сочился свет, в остальных же помещениях владычествовала тьма. Ничего удивительного: в столь поздний час дети должны лежать в постелях. Доступ к дверям парадного входа преграждала увитая цветами решетчатая калитка из кованого железа.

Зато снаружи висел шнурок звонка. Джон-Том потянул за него и услышал далекое треньканье колокольчика. Поблизости деревья-великаны шелестели листвой. Далеко внизу искрилась бухта, иллюминируемая тысячами ярких звезд Снаркена.

Калитка отворилась, и на посетителей с любопытством поглядела немолодая бельчиха во всем черном, вплоть до кружевной оторочки обшлагов. С седой шеи свисал золотой медальон на золотой же цепочке. Выгравированные на нем буквы были столь мелки, что Джон-Тому не удалось их разобрать.

– Да? Чем могу быть полезна?

– Это вы управляете приютом? – спросил Джон-Том.

– Я? – удивилась неулыбчивая бельчиха. – Нет. Вам нужен директор? Осмелюсь поинтересоваться, зачем? – Она пристально посмотрела на Розарык.

– У нас к нему пара-тройка коротеньких вопросов. – Юноша одарил белку самой заискивающей из своих улыбок.

– Часы приема – с полудня до отбоя. – Она явно собралась затворить калитку.

Сохраняя улыбку, Джон-Том шагнул вперед.

– У нас есть основания считать, что недавно наша знакомая… – он запнулся, не сразу найдя подходящее слово, – была зачислена в приют.

– Вы имеете в виду, что не знаете этого точно?

– Да. Это могло произойти вчера.

– Я проверю. Но гостей мы пускаем только до отбоя.

Снова она попыталась закрыть калитку, и снова Джон-Том поспешил ее остановить.

– Госпожа, я вас умоляю! Завтра мы должны отправиться в долгий и трудный поход. Мне нужна только минутка – убедиться, что ваше заведение так же восхитительно выглядит внутри, как и снаружи.

– Н-ну… – неуверенно произнесла она, – подождите. Директор сейчас на всенощной молитве. Я спрошу насчет вас.

– Благодарствую!

За сим воспоследовало долгое томление на пороге, и у Джон-Тома даже родилось подозрение, что им вежливо отказали. Он вновь потянулся к шнурку, но тут появилась белка, а за ней – пожилой человек.

Как всегда, Джон-Том удивился при виде человека на высокой административной должности. В мире Клотагорба люди не относились к числу процветающих видов, будучи всего лишь одной из десятков разумных форм жизни.

Директор уступал Джон-Тому считанные дюймы в росте – то есть для аборигена был необычайно долговяз. Его облачение ничем, кроме другого покроя, радикально не отличалось от бельчихиного: траурно-черное, с такими же кружевными манжетами, золотым медальоном. Руки были сложены на груди, тронутые серебром волосы на лбу и висках аккуратно зачесаны назад. Седая козлиная бородка торчала вперед, а на носу поблескивали стеклышки и тонкая проволочная оправа очков. Джон-Тому он показался гибридом Полковника Сэндерса и контрабасиста. Однако его улыбка лучилась радушием, а в голосе звучало участие.

– Приветствую вас, странники. Добро пожаловать к Друзьям Улицы. – Он указал на белку. – Ишула передала мне, что среди наших подопечных есть ваша подруга?

– Мы так полагаем. Ее зовут Глупость.

Директор нахмурился.

– Глупость? Что-то я не припомню никого с таким… Ах да! Юная женщина, приведенная к нам вчера вечером. Она поведала жуткую историю о пиратах, пленивших ее в северных водах. А вы, стало быть, те самые благородные путешественники, которых она назвала своими спасителями?

– Совершенно верно.

– Подумать только, в каком ужасном мире мы живем! – Директор скорбно покачал головой. – Не всякое разумное существо способно вытерпеть столько страданий, сколько их выпало на долю этого бедного дитяти.

Джон-Том вынужден был мысленно признать, что покамест его тревоги и подозрения беспочвенны. И все же он не мог уйти, не посмотрев, в каких условиях живут питомцы Друзей Улицы.

– Сударь, я понимаю, час поздний. К тому же тут прохладно. Но завтра мы отправляемся в далекое путешествие, я уже говорил вашей помощнице. Нельзя ли нам зайти на минутку, чтобы полюбоваться вашей обителью? Мы просто хотим убедиться, что Глупость найдет здесь хороший уход. Мы не намерены предъявлять свои права на девушку. Я более чем уверен: она охотно предпочла бы остаться здесь.