И это было хорошо, поскольку песок намного хуже удерживал запах, чем сырая почва, и Маджу было все труднее отличать его от запахов обитателей пустыни.

– Кореш, надеюсь, ты неплохо запомнил карту.

– Это Полновременная пустыня, если не ошибаюсь.

Мадж нахмурился.

– Я думал, пустыни бывают только безвременные.

– Не смотри на меня так, не я придумал это название. – Джон-Том показал за низкие дюны. – Воду мы найдем наверняка только в центре пустыни, в городе Красный Камень. Пустыня не очень широка, но все равно сумеет прикончить нас, если собьемся с пути.

– Да, парень, умеешь ты успокаивать. – Выдр поглядел на Розарык. – Эй, длиннохвостая, друзей наших не видать?

Сверхъестественно зоркий взгляд тигрицы обшарил горизонт.

– Никого и ничего. Один песок.

– А, черт! Вы как сговорились. – Мадж вытряхнул песок из сапога.

К утру оставленные позади горы превратились в бугры. Напрасно Джон-Том высматривал вокруг зелень и влагу. Неужели эта земля абсолютно бесплодна? Даже зачуханный кактус порадовал бы глаз.

Они не увидели ничего. Конечно, из этого не следовало, что Полновременная пустыня необитаема. Но жизнь, если и была, не спешила поставить об этом в известность трио путешественников.

Юноше постоянно казалось, что за следующим барханом он увидит Яльвара и Глупость. Но не тут-то было. Ни в тот день, ни в следующий.

На третий день Мадж предложил спутникам остановиться и опустился на колени.

– Ну-ка, ну-ка! Ты заметил?

– Что заметил? – По лицу Джон-Тома струился пот, а в душе царило отчаяние, вызванное не только безуспешностью поисков, но и мучительной жарой.

Мадж хлопнул лапой по песку.

– Этот песочек. Приглядись-ка.

Джон-Том упал на колени. Вначале он ничего особенного не увидел. Вдруг из-под пальцев Маджа выползла песчинка, потом вторая, третья. Они двигались на восток.

Лапа Маджа их не шевелила. Не делал этого и ветер. Ветра не было вовсе.

Пока одиночные песчинки выбирались из-под мизинца выдра, возле большого пальца воздвигался маленький вал. Песок совершенно самостоятельно перемещался в субширотном направлении.

Джон-Том положил ладонь на горячую поверхность, увидел тот же феномен и ощутил, как на затылке вздыбились волосы.

– Ползучки хреновы, – пробормотал выдр, вставая и отряхивая лапы.

– Какое-нибудь подземное смещение, – предположил Джон-Том. – Или под песком кто-то живой.

Последняя гипотеза показалась неприятной, и он поспешил ее отвергнуть. Пока у них не было никаких доказательств, что эта страна обитаема.

– Это еще не все. – Мадж показал назад. – Видишь тот холм? Вон тот, мы вчера через него перешли. Чертовски забавно, верно?

Джон-Том и Розарык напрягли зрение, чтобы рассмотреть пейзаж дальней родственницы Серенгети[2].

– Теперь он ниже.

– Так это ж естественно, Мадж. Мы отошли от него, вот он и уменьшился.

Выдр упрямо покачал головой.

– Чертовски быстро уменьшился, кореш. – Мадж надел котомку и двинулся дальше. – И вот еще что. Вам не показалось, что мы топаем вниз по склону?

Джон-Том не пытался скрыть замешательства. Взмахом руки он указал на западный горизонт.

– О чем ты говоришь? Мы на ровной земле.

– Я – не на ровной. – Выдр напряг мозги, чтобы передать ощущения словами. – Чтой-то тут не так, шеф. Нюхом чую.

В тот вечер нюх пригодился выдру больше, чем вестибулярный аппарат. Обнаружив на песке темное пятно, он вырыл ямку и был вознагражден струйкой удивительно чистой воды.

Странникам хватило терпения наполнить мехи, и лишь после этого они утолили дикую жажду. Эту ночь решено было провести у источника влаги.

Ощутив, как его трясут, Джон-Том разлепил веки и сонно уставился во мрак. Над ним высился силуэт встревоженного Маджа.

– Приятель, не мешало бы тебе глянуть кой на что.

– Среди ночи? Сбрендил?

– Надеюсь, чувак, – прошептал выдр. – Всей душой надеюсь.

Джон-Том вздохнул и отбросил накидку. И обнаружил, что выплевывает песок. Над лагерем сияла полная луна, освещая котомки, оружие и частично зарытые в песок ноги Розарык.

– Ночью ветер поднялся, вот и все. – Он поймал себя на шепоте, хотя понижать голос вроде было ни к чему.

– Да неужто ты чувствуешь ветер?

Джон-Том послюнил и поднял палец.

– Нет. Полный штиль.

– Тогда полюбуйся на свои копыта.

Джон-Том внял совету и увидел, как его ступни обтекает песок, движущийся намного быстрее, чем вчера. Юноша отдернул ноги с такой поспешностью, будто эти крошечные зернышки кварца обладали зубами.

– Посмотри вокруг, приятель.

Да, движение песка к западу намного ускорилось. Казалось, оно убыстряется на глазах. Безостановочное смещение сопровождалось сухим шорохом трущихся друг о друга крупинок.

В конце концов голоса разбудили тигрицу.

– Что тут твохится?

– Не знаю, – проворчал Джон-Том, следя за движением. – Песок ползет, к тому же гораздо быстрее, чем вчера. И я вовсе не уверен, что хочу знать, в чем тут причина.

– Может, лучше вехнуться? – Розарык вытряхнула песок из сандалий и принялась обуваться.

– Вернуться нельзя. – Джон-Том натянул сапоги. – Если пойдем назад, то прости-прощай Яльвар, Глупость и, конечно, лекарство для Клотагорба. Но я не желаю никого из вас принуждать. Розарык, ты меня слушаешь?

Она не слушала, а показывала на запад.

– Кажется, намечается альтехнатива. Мы уже не одни.

Цепочка верблюдов, обнаруженных тигрицей, еще не поравнялась с ними, но шла параллельным курсом. Расхватав вещи, троица бросилась наперехват каравану. Солнце уже готовилось взойти на небосклон и принести с собой не только желанный свет, но и абсолютно никому не нужную жару. А песок вокруг бегущих все смещался, неуклонно смещался к западу.

Верхом на верблюдах ехала разношерстная компания грызунов – сумчатые крысы, полевые мыши и другие обитатели пустыни, сильно смахивающие на усатых карликов-бедуинов. Подбежав к головному верблюду, Джон-Том хотел отвесить легкий поклон, но оступился и едва не растянулся на песке.

– Куда вы так торопитесь?

Крыс не удостоил его ответом. Зато заговорил верблюд:

– Мы идем в Красный Камень, человек. Сейчас там собираются все пустынники. – Величавые манеры Джон-Томова собеседника вполне соответствовали повадкам дромадеров. Он сплюнул влево, и юноша едва успел увернуться от сгустка зловонной слюны.

– Кто вы, путники? – полюбопытствовал крыс. Подобных ему на верблюжьей спине могло уместиться полдюжины.

– Чужие в этой стране.

– О да, это вполне очевидно, – заметил верблюд.

– А почему все идут в Красный Камень? – спросил Джон-Том.

Верблюд оглянулся на своего наездника и печально покачал головой.

– Неужто не знаете? – удивился крыс.

– Чувак, ежели б знали, разве б спрашивали? – сказал Мадж.

Крыс широко развел передними лапами.

– Наступило Стечение. Пора, когда нити волшебства, связующие эту землю, стягиваются в один узел. Пора обращения времени.

– Что это значит?

Крыс пожал плечами.

– Не требуй у меня объяснений. Я не чародей и знаю лишь одно: если до рождения новой луны ты не укроешься в Красном Камне, то уже никогда не доберешься до него. – Он шлепнул верблюда по холке, и тот раздраженно повернул голову.

– Бартим, не надо так делать, а то пойдешь пешком. Я размеряю свою скорость, как и все мои сородичи.

– Да, но время поджимает!

– О да, только послабее, чем ты, – капризно ответил верблюд и оглянулся на приотставшего Джон-Тома. – Чужеземцы, мы встретимся в Красном Камне, а если не встретимся, то выпьем чарку за помин ваших душ.

Тяжело дыша от жары, Джон-Том перешел на шаг. По твердой земле он бежал бы еще долго, но песок мигом отнял силы. Притомились и Розарык с Маджем.

– И что же все это означает, а, Джон-Том?

– Не понимаю. Чепуха какая-то.

– Хазве ты не чахопевец?