- К вашим услугам. - Козырнул я куртуазностью, чувствуя себя уже намного увереннее, чем до начала демонстрации собственного, так сказать, творчества.

   - Эта песня, - пустился я в объяснения, заметив подобравшихся к возвышению некоторых заинтересованных лордов и командиров, - повествует о подвиге, совершённом одним слепым охотником, избавившим мир от опасного создания.

   - И что же это за охотник? - Оживился вдруг невозмутимый эрцграф. - И что за создание?

   - О, ваша светлость, - ответил я, глядя на Луциния и начав подбирать аккорды, - имя охотника неизвестно, как всякого бескорыстного героя. А создание это так называемое дитя химер, которое могла превращаться в прекрасную деву, чем приманивала мужчин и мучительно убивала их, сжигая беспощадным пламенем.

   - Очень интересно. - Отстранённо-вежливо кивнул эрцграф.

   - Слушайте. - Коротко сказал я и запел:

  Мотив был залихватски прост, и я видел, что эта песня пришлась больше по душе имперским командирам, которые пытались подпевать без слов и отстукивать мотив подкованными сапожищами. Как только я замолчал, зал разразился криками одобрения, так что пришлось великодушно раскланиваться и приветственно помахивать рукой.

   - Ваша светлость, - навязчиво напомнила о себе княгиня, когда наши сидячие места вновь были приведены в подобающее положение, а бледный Лойнэль получил обратно в дрожащие руки свой музыкальный инструмент, - вы поражаете своей многогранностью и сегодня вы сделали ещё один шаг к завоеванию сердец суровых воинов, что в будущем может стать надёжной опорой.

  Элсиленна проговорила это как всегда с улыбкой на устах, но взгляд оставался непривычно серьёзным и даже немного жёстким, почти как у столичного эрцграфа, что никак не вязалось ни с обликом прекрасной дамы, ни с отведённой ей ролью лёгкой, но недалёкой особы. Браво, княгиня, вы, как истинная женщина с железной волей и незаурядным умом, непревзойдённая актриса и мастер маскировки!

   - О, ваша светлость, - учтиво склонив голову, сказал я в ответ, - вы мне льстите, но от этого не менее приятно.

   - Завтра я отбываю в Пресветлый Эре, - беспардонно встрял эрцграф, скучно ковыряя великолепное рагу в своей тарелке, - и не премину доложить Его Императорскому Величеству о чудесным образом проявившихся ваших новых достоинствах, ваша светлость, что, естественно, добавит благожелательного отношения к вашей персоне...

   - Весьма признателен вам, ваша светлость. - От фальшивой улыбочки у меня уже начало сводить челюсти, а эрцграф у меня уже реально ассоциировался с откормленным чёрным пауком, которого хотелось прихлопнуть тапком.

  Так, во взаимных восхвалениях и возвышениях, прошло где-то с час времени. Меня уже реально начало воротить от двусмысленных вычурных фраз и фальшивых улыбок, а язык натёр кровавую мозоль от бесконечно повторяющегося "ваша светлость" во всех его вариациях.

  Но, наконец, настал момент, когда эрцграф поднялся и, откланявшись, удалился в отведенные ему покои, сославшись на необходимость подготовки к завтрашнему раннему отъезду. Признаюсь, что после его ухода мне даже дышать легче стало, а вино наконец-то раскрыло весь свой букет вкусов и ароматов.

  Пир шёл своим чередом, имперцы и лорды уже окончательно слились в единое рыцарское братство, скреплённое вином и искренним весельем. Неоднократно в массовом порыве поднимались кубки во славу Императора и процветание Империи, во славу оружия и воинской доблести, перепало и на мою долю.

  Княгиня вновь стала обычной великосветской дамой, расточающей улыбки и одаряющей благосклонным взглядом. Телеремнар сидел прямой и благожелательный, блюдя достоинство, как собственное, так и всех Алоролонов в своём лице.

  А я честно пытался насладиться всем этим средневековым великолепием, окружавшим меня и происходящим со мной не во сне, а наяву, чувствуя, как потихоньку начинают слипаться глаза и шум пира превращается в отдалённый гул....

  Как вдруг послышался шум и лязг со стороны парадного входа, и на середину зала выбежало пятеро или шестеро воинов в блестящих доспехах из эскорта Луциния Требона.

  Веселье и смех мгновенно смолкли, замолчали и приютившиеся у боковой стены музыканты. У вбежавших в зал в руках багряными сполохами сверкали обнажённые мечи, а сами воины выглядели помятыми и растерянными.

   - К оружию! - Завопил стоявший ближе всего к тронному возвышению высокий и статный рыцарь. - В городе эльфы! Эрцграф убит!

  Пировавшие и беззаботно веселившиеся мгновение назад имперские командиры и лорды повскакивали со своих мест и, потрясая клинками, бросились к выходам, выкрикивая на ходу воинские кличи и проклятия в адрес вероломных врагов.

  Группа воинов под предводительством Вильдрамма заспешила ко мне. Телеремнар и я уже были на ногах, готовые вновь повести за собой всесокрушающую лавину бесстрашных воителей. Вот только куда и кого вести? Почти все командиры были на пиру, солдаты распущены по домам и казармам. Откуда вообще взялись эти эльфы? Видимо, этот вопрос я проорал вслух, потому что Телермнар поспешил мне ответить:

   - Мы взяли пленными свыше двух тысяч эльфов и привели их в город. Но они были скованы и под надёжной охраной!

   - Кто надоумил вас на это, князь! - Зло проорал я в ответ, чувствуя, как вновь подкатывает волна жара.

  Телеремнар на секунду застыл, всматриваясь в меня округляющимися глазами:

   - На этом настоял.... Фанрот.

   - Которого на пиру почему-то не было. - Припечатал я

   - Да, но... - начал было Телеремнар, но я его прервал совершенно бесцеремоннейшим образом:

   - Никаких "но"! Эта эльфийская сволочь нам за всё ответит! Князь! Собирайте людей! Место сбора - на Фонтанной площади!

  Телеремнар коротко кивнул, признавая моё главенство (маркграф всё-таки и новый хозяин этих земель!), и, подхватив под локоток перепуганную княгиню, скорым шагом, в окружении вооружённого эскорта, направился в одну из боковых дверей.

  Мы с Вильдраммом и Ордисом во главе внушительной группы имперцев и лордов направились к парадному выходу, по пути прихватив и остатки эрцграфьего эскорта. Тому самому статному рыцарю я лишь коротко бросил: "веди". И тот повёл.