— Потому что дерево использует его для вербовки вновь прибывших. Его задача — внушить им доверие, и поверьте, у него это получалось бы гораздо хуже, если бы он начал превращаться в гориллу.

Меня не слишком радовала перспектива зарасти с ног до головы густой зеленоватой шерстью. К тому же кожа под ней наверняка страшно зудит! Неужели я буду целыми днями чесаться, как мартышка?

— Наше положение очень опасно, — продолжала бабушка Кэти, — и вы должны это как следует осознавать. Если Джомо разоблачит нас, мы пропали. Никто не может выжить после падения с трехсотметровой высоты. Мы погибнем еще до того, как коснемся земли. Ветки по пути переломают нам все кости. Так что придется притворяться. Нужно убедить его, что мы действительно находимся на пути трансформации.

— А нам хватит твоих пилюль? — встревоженно спросил Себастьян.

— Нас ведь теперь четверо, — вздохнула бабушка Кэти. — Думаю, всего запаса необходимых ингредиентов хватит на то, чтобы обеспечить нам защиту на три дня, не больше. Как только действие последней таблетки закончится, мы станем такими же, как остальные. Настоящими мутантами.

— А тебе известно, что на самом деле происходит на верхних уровнях? — шепнула я ей на ухо.

— Нет. Оттуда никто не спускался, чтобы рассказать нам правду. Одно я знаю точно: люди действительно меняются. У них вырастают крылья, они превращаются в никогда не виданных на Земле существ, но я ни разу не видела, чтобы хоть кто-то из них взлетел в небо. Вся эта история про космических птиц, перелетающих с одной планеты на другую, кажется мне пустым враньем. Джомо просто использует ее для того, чтобы завлекать людей и морочить им голову. Однако правда состоит в том, что на следующий же день после превращения мутанты исчезают, и мне это не слишком-то нравится.

— А правда, что оборотни могут захватить всю страну? — спросила я.

— К сожалению, это так, — печально вздохнула бабушка. — Вирус полностью вышел из-под нашего контроля. Та история с зараженными свитерами сильно ухудшила положение. Свитера были так хороши, что мы распродавали их сотнями, и покупатели требовали их еще и еще. Мы рассылали их по всему свету. Поэтому, когда эпидемия разразилась, она тут же захватила огромную территорию. Сделать эффективную вакцину нам не удалось. С тех пор люди вынуждены прятаться, чтобы спастись от голодных оборотней. Черное дерево появилось в самый последний момент, чтобы спасти жителей Оберты. Чтобы убедить их взобраться наверх, в крону, пока волки не уничтожили город, дерево загипнотизировало их. Главная беда в том, что выбора у нас нет. Чтобы спастись от проклятия ликантропии, нужно смириться с необходимостью превратиться в монстра!

Лично мне это совсем не по душе. Так себе альтернатива, согласитесь!

— Сдается мне, что Джомо и те, кто им командуют, вовсе не собираются спрашивать нашего мнения, — пробормотала я. — Они намерены спасти нас во что бы то ни стало, и тем способом, который устраивает их самих. А если нам это не нравится — тем хуже для нас.

На следующее утро, едва проснувшись, я обнаружила, что мои руки начали покрываться зеленой шерстью. Я поднесла ладони к щекам… и почувствовала, что они тоже поросли пушком! Это было ужасно! Неужели я и в самом деле превращаюсь в мартышку…

К счастью, я не захватила с собой зеркала, и это избавило меня от окончательного впадения в уныние. Себастьян поглядывал на меня с иронией.

— Кажется, тебя это забавляет? — огрызнулась я.

Он пожал плечами.

— Вообще-то я не вижу в этом большой трагедии, — произнес он тем беспечным тоном, который в прошлом так раздражал меня… и одновременно казался мне таким привлекательным. — К меху быстро привыкаешь. В нем так тепло, как будто ты все время накрыт уютным одеялом. Это как раз одна из тех вещей, которые мне нравились, когда я был волком. Всегда чувствуешь себя защищенным. Одетым. С тех пор как я начал лечиться, мне не хватает этого ощущения. В человеческой коже я чувствую себя голым и уязвимым. Никак не могу привыкнуть к ней. Да, мне недостает звериной шкуры.

Говоря это, он выглядел искренне огорченным, и меня это тронуло, хотя, сказать по правде, идея покрыться зеленой шерстью по-прежнему казалась мне не особенно привлекательной. Думаю, другие девушки меня бы поняли…

Я была встревожена, ведь бабушка Кэти ясно дала нам понять, что ее запасы противоядия подходят к концу. Значит, нужно спуститься с дерева до того, как яд черных листьев окончательно поработит наши мозги и наши тела. Проблема, однако, заключалась в том, что, оказавшись внизу, мы тут же столкнемся нос к носу с оборотнями. Одним словом, положение выглядело безнадежным.

Вскоре нам пришлось выйти из шалаша, чтобы смешаться с остальными членами клана. Большинство из них уже утратили способность говорить на человеческом языке и изъяснялись преимущественно нечленораздельным ворчанием и гримасами. Время от времени то одни из них, то другие срывались вниз и скакали по ветвям с поистине невероятной ловкостью. Их движения совершались с такой быстротой, что их едва можно было уловить глазом. Через какое-то время я поймала себя на мысли, как, должно быть, здорово выделывать такие пируэты 9 воздухе, не боясь разбиться о землю, и с тревогой почувствовала, что хочу стать такой же, как они!

У меня по коже побежали мурашки. Что со мной творится? Неужели яд черных листьев преодолел защитный химический барьер, воздвигнутый эликсиром бабушки Кэти? Я тут же повернулась к ней, чтобы поделиться своими тревожными подозрениями. Печально покачав головой, она ответила не сразу:

— Плохо дело. Наверно, именно так все и есть. Я ведь всего лишь простая деревенская колдунья, и это дерево куда могущественнее меня. Значит, нам нужно бежать из его плена еще раньше, чем мы думали, и поторопиться разрешить загадку третьего уровня до того, как станет слишком поздно.

Ее слова привели меня в ужас. Я догадывалась, что неведомый растительный яд постепенно разъедает мой разум и что скоро я утрачу способность рассуждать по-человечески. В моем сознании рождались пока еще неясные странные мысли… меня неудержимо тянуло прыгнуть в пустоту и скакать с ветки на ветку, испуская пронзительные крики.

Помимо своей воли, я чувствовала неодолимую потребность перемахнуть через край платформы и присоединиться к воздушному балету обезьян-мутантов, которые так и мелькали в воздухе. Похоже, им было легко и весело, и, глядя на них, я почувствовала, что тоскую по полету… и страшно им завидую.

Мышцы моих рук и ног содрогались от спазмов; они подрагивали, как чересчур сжатые пружины, которые только и ждут возможности наконец высвободить заключенную в них энергию. Мне казалось, что я просто взорвусь, если немедленно не начну двигаться. Из этого странного состояния меня вывел не кто иной, как синий пес. По правде сказать, я в последний миг ухватила его за галстук, когда он с радостным лаем бросился в пропасть.

— Что с тобой происходит? — пролепетала я, отдышавшись. — Ты что, совсем спятил? Еще немного — и ты разбился бы у подножия дерева!

— Я… я не знаю, — виновато проскулил он. — В какой-то момент мне вдруг почудилось, что я превратился в птичку. И мне хотелось только одного: лететь… лететь по небу, весело чирикая.

Это происшествие заставило меня осознать всю серьезность нависшей над нами опасности.

Себастьян подошел и уселся рядом со мной.

— Этому трудно сопротивляться, верно? — прошептал он. — Как будто что-то нарастает в тебе, и ты ничего не можешь поделать… Возможно, теперь ты наконец поймешь, что значит быть оборотнем.

Я едва понимала его. Мне казалось, он изъясняется на каком-то чужом языке и что я куда лучше понимала бы его, если бы вместо звуков человеческой речи он издавал рычание. Неужели я уже перехожу «на ту сторону»? Неужели я превращаюсь в настоящего члена обезьяньего клана?

Джомо шагал взад-вперед по платформе среди шалашей. Сцепив руки за спиной, он походил на генерала, который инспектирует свои войска. Как обычно, улыбка не сходила с его круглого личика, которое выражало полное довольство собой и всем происходящим.