— Оно восхитительно, господин Дартиз, — защебетала Юстасия. — Я обожаю мороженое. С вашей стороны очень мило пригласить нас.

Леди Мэри и мисс Уэлтон одобрительно закивали. И тотчас Морин ощутила, как леди Мэри наступает ей на ногу под столом. Взглянув на «крестную», она прочитала в ее красноречивом взгляде: «Вот! Учись!»

Учиться у этой глупой притворщицы? Ну нет. Морин вскипела от злости и, чтобы хоть как-то охладить себя, запихала в рот огромный кусок мороженого. Ей очень хотелось посмотреть, как повела бы себя эта задавала в сентябрьский шторм у берегов Каролины.

— Мисс Феник, откуда вы родом? — спросила вдруг Юстасия.

Морин взглянула на леди Мэри. Черт возьми, она забыла легенду, которую они сочиняли вместе.

— Портсмут, — выпалила она.

— Девон, — одновременно с ней произнесла леди Мэри.

Юстасия подняла тонкую бровь:

— Так все-таки откуда вы?

Морин быстро исправила ошибку:

— Крестная права. Я действительно из Девона. Но большую часть жизни провела в Портсмуте. Туда возвращался из плавания мой отец.

Юстасия кивнула:

— А какую школу вы посещали?

Об этом они с леди Мэри не говорили, и Морин на секунду замешкалась. Правда показалась ей единственно приемлемым выходом из сложившейся ситуации.

— Я никогда не ходила в школу. Мне давали частные уроки дома.

Интересно, что сказала бы мисс Котуэлл, если бы узнала, что учителями Морин были матросы и портовые шлюхи, а также иезуит-расстрига?

— А-а, — протянула Юстасия, — ни за что бы не подумала. — И добавила, обращаясь к Джулиану: — Согласитесь, что окончание учебного заведения придает девушкам особый лоск, который выделяет их в обществе.

Морин прекрасно понимала, что должна вежливо согласиться с мнением мисс Котуэлл, но не могла допустить, чтобы за этой маленькой ведьмой осталось последнее слово.

— Позвольте не согласиться с вами, — возразила она, не обращая внимания на возмущенные взгляды сидящих за столом, — мой отец всегда отрицательно относился к атмосфере, царящей в этих школах. Он считал, что там слишком много фальши, а выпускницам прививают чрезмерное самомнение, которое умные мужчины находят отвратительным. Что скажете, леди Котуэлл?

Обычно бледное лицо Юстасии вспыхнуло от злости. Удовлетворенная, Морин снова занялась мороженым.

«Почему бедная девушка в гневе так похожа на своего отца? — подумала она. — Наверное, будет плохим тоном сказать им об этом». На сей раз Морин решила промолчать, заметив, что «крестная» близка к обмороку.

— Извините мою крестницу, мисс Котуэлл, — произнесла леди Мэри слабым голосом, вытирая лоб кружевным платочком. — Она получила нестандартное воспитание, а ее отец был человеком очень неординарных взглядов.

— Это видно, — фыркнула Юстасия. — И все-таки я считаю, что манеры леди в большей степени, чем образование, определяет происхождение. Моя мать была Уэлтон. — Она произнесла это таким тоном, словно родство с Уэлтонами было равносильно королевской крови, и презрительно посмотрела на Морин.

— Я слышала, что в этом роду были сумасшедшие, — неожиданно для себя выпалила Морин.

И, склонив голову набок, изучающе уставилась на мисс Котуэлл, точно силясь усмотреть в ней признаки душевного расстройства.

От подобного замечания взгляд Юстасии преисполнился дикого ужаса.

На этот раз презрительно фыркнула Морин:

— Возможно, случаи помешательства встречаются не в каждом поколении.

Последняя фраза произвела эффект двадцатичетырехфунтового ядра, прямой наводкой угодившего в крюйт-камеру[5].

Мисс Уэлтон заговорила высоким от волнения голосом, сильно брызгая слюной:

— О-о! Я уверяю вас, мисс Феник, что это досужие вымыслы. — Желая рассеять подозрения Морин, пожилая дама обратилась к Джулиану: — Сэр! В роду Уэлтонов никогда не было ничего подобного. Никогда!

— Мисс Феник слишком экстравагантна, — произнесла Юстасия таким тоном, словно призывала всех защитить ее от этой вторгшейся в их ряды белой вороны. — Господин Дартиз, вы находите мисс Феник необычной?

— Да, — ответил он, — я нахожу ее весьма необычной.

Его тон ясно говорил, что он совсем не возмущен ее эксцентричностью. Но то, что он сделал в следующий миг, сразило Морин наповал.

Джулиан взял руку Юстасии и участливо пожал, тем самым давая понять, что не оставит ее в беде.

Морин замерла, не донеся до рта ложку с мороженым. Ее муж держал за руку другую женщину. Он ведь действительно был ее мужем, хотя сейчас это, возможно, не имело значения.

Морин старалась погасить бушующую в сердце ненависть. Даже ей было хорошо известно, что, если джентльмен на людях так проявляет свои чувства, то дело идет к помолвке.

Джулиан и Юстасия? Что за нелепость! Как бы ей хотелось сейчас встать и объявить всем присутствующим, что она законная жена Дартиза.

К сожалению, еще не настал момент, чтобы окончательно сразить эту хихикающую пустышку мисс Котуэлл. Морин отнюдь не стремилась вернуть потерянного супруга. Ей просто очень хотелось сбить спесь с самодовольной физиономии Юстасии. Она не собиралась проигрывать в этой тайной борьбе за благосклонность Джулиана.

Морин тряхнула головой. Ей все равно, как и с кем проведет ее муж остаток жизни. Она просто постарается, чтобы этот остаток был как можно меньше. Пусть валяет дурака с кем ему заблагорассудится. Вольному воля. И все же, почему он выбрал дочь человека, который, по его же словам, собирается убить Морин?

— Лицемер, — прошептала она. Ее шепот потонул в окружающем шуме. Повеса наконец-то влюбился. И в кого же? В мисс Котуэлл!

Так почему же еще полчаса назад он говорил ей о любви? Презренный лгун, интересно, что еще он наговорил бы ей, лишь бы спасти свою драгоценную шкуру.

Джулиан отпустил руку Юстасии. Молодая леди сразу же завладела всеобщим вниманием, обсуждая свой костюм для предстоящего маскарада у леди Траерн.

Голова Морин кружилась от этой пустой болтовни и еще от того, что Джулиан с интересом слушал всю эту чепуху. Она посмотрела на свое мороженое. Оно растаяло и напоминало молочный суп.

Гордость Морин была уязвлена. Он все еще смотрит на эту блондинку так, словно она единственная здесь женщина.

Морин уронила ложку на пол. Мисс Уэлтон осуждающе зацокала языком, а леди Мэри смутилась и густо покраснела.

Морин очень хотела сказать всем, что было время, когда Джулиан смотрел на нее точно так же, как сейчас смотрит на Юстасию. Правда, тогда, кроме нее, в радиусе двухсот лье не было ни одной женщины.

Она отставила вазочку с мороженым.

К великому облегчению Морин, леди Мэри объявила, что им пора. Наставница чуть ли не вытолкнула ее из кафе, на ходу гневно перечисляя все ошибки, допущенные в течение прекрасной прогулки, устроенной господином Дартизом.

В карете Морин слушала «крестную» вполуха и смотрела в окно на деловую жизнь Лондона. Стремительно проносились экипажи и верховые, все сверкало яркими красками.

Вдруг все померкло у нее перед глазами. Она снова оказалась на песчаном берегу далекого атолла под усыпанным звездами небом.

И вот уже Джулиан целует ее обнаженное тело, нежными ласками разжигая безумную страсть.

Она попыталась отогнать навязчивое воспоминание, но прошлое не отступало.

Вот Джулиан говорит, что она единственная женщина, кого он по-настоящему любил, и шепчет, что хочет всю жизнь быть с ней.

Тогда она верила, что так оно и будет.

За ужином леди Мэри заявила, что сегодня они останутся дома. Когда Уильям запротестовал, утверждая, что Морин должна выполнить задание лорд-адмирала как можно быстрее, жена только махнула на него рукой.

— Не стоит показывать ее каждый вечер. Вчера был триумф, и нынче все ждут ее. Но если она не приедет, о ней начнут говорить, а желающие увидеть ее станут желать этого еще сильнее.

— Ну, если ты так считаешь, Мэри, — неуверенно произнес Уильям, глядя на сидящую перед ним Морин.