Зная ум своей молодой жены, Гленарван предоставил ей поступать, как она захочет.

И вот 5 марта Айртона привели в каюту леди Элен. Здесь была и Мери Грант. Присутствие молодой девушки могло оказать большое влияние на боцмана, а леди Элен не хотела упустить ни одного шанса на успех.

Целый час женщины провели с боцманом «Британии». Что они говорили, какие приводили доводы, чтобы вырвать у каторжника его тайну, — об этом никто ничего не узнал. Впрочем, когда леди Элен и Мери вышли, их разочарованный вид показывал, что попытка не удалась. Когда боцмана вели обратно в каюту, матросы встретили его свирепыми угрозами. Айртон лишь молча пожал плечами. Это еще усилило ярость команды, и только вмешательство Джона Манглса и Гленарвана спасло Айртона от расправы.

Но леди Элен не признала себя побежденной. Она все еще надеялась найти доступ к сердцу этого безжалостного человека. На следующий день она сама пошла в каюту Айртона, желая предотвратить бурные сцены, сопровождавшие появление боцмана на палубе яхты.

Два часа добрая, кроткая шотландка провела с глазу на глаз с атаманом беглых каторжников. Гленарван в волнении бродил у каюты, то решаясь испытать до конца это последнее средство, то порываясь избавить жену от такой тягостной беседы.

На этот раз, когда леди Элен покинула Айртона, в глазах ее светилась надежда. Неужели ей удалось пробудить последние остатки жалости в сердце этого негодяя и она вырвала у него тайну?

Первым ее увидел Мак-Наббс и не поверил своим глазам.

Среди команды с быстротой электрической искры разнесся слух о том, что боцман уступил наконец настояниям леди Гленарван. Все матросы собрались на палубе проворнее, чем по свистку Тома Остина, созывавшего их на работу.

Гленарван бросился навстречу жене.

— Айртон все рассказал? — спросил он.

— Нет, — ответила леди Элен, — но, уступая моей просьбе, он хочет говорить с вами.

— Ах, дорогая Элен, так вы, значит, добились своего!

— Хочу надеяться, Эдуард!

— Вы что-нибудь обещали ему от моего имени?

— Я пообещала ему только одно: что вы используете все ваше влияние, чтобы смягчить его участь.

— Хорошо, дорогая. Пусть сейчас же приведут ко мне Айртона.

Леди Элен ушла к себе вместе с Мери Грант, а боцмана привели в кают-компанию, где ожидал его Гленарван.

Матросы, которые привели боцмана, тут же удалились.

— Вы хотели поговорить со мной, Айртон? — спросил Гленарван.

— Да, милорд, — ответил боцман.

— Только со мной?

— Да, но мне кажется, было бы лучше, если бы при нашем разговоре присутствовали майор Мак-Наббс и господин Паганель.

— Лучше для кого?

— Для меня.

Айртон говорил очень спокойно. Гленарван пристально посмотрел на него. Затем он послал сказать Мак-Наббсу и Паганелю, что просит их прийти в кают-компанию. Они тотчас явились на его приглашение. Как только оба они уселись у стола, Гленарван сказал боцману:

— Мы вас слушаем.

Несколько минут Айртон собирался с мыслями, потом сказал:

— Милорд, когда два человека заключают между собой сделку или контракт, то при этом обычно присутствуют свидетели. Вот почему я и просил, чтобы здесь были господин Паганель и майор Мак-Наббс. Я, собственно говоря, и хочу предложить вам сделку.

Гленарван, привыкший к манерам Айртона, даже глазом не моргнул, хотя всякое соглашение между ним и этим человеком казалось ему более чем странным.

— Что же это за сделка? — спросил он.

— Так вот, — ответил Айртон, — вы хотите узнать от меня некоторые полезные для вас сведения, а я хочу добиться от вас кое-каких важных для меня уступок. Услуга за услугу, милорд. Подходит вам это или нет?

— А что это за сведения? — живо спросил Паганель.

— Нет, — остановил его Гленарван, — что это за уступки? Айртон кивнул в знак того, что понял мысль Гленарвана.

— Вот, — сказал он, — те уступки, на которые я предлагаю вам пойти. Скажите, милорд, вы по-прежнему намерены передать меня английским властям?

— Да, Айртон, и это будет только справедливо.

— Не спорю, — спокойно отозвался боцман. — Итак, вы не согласились бы вернуть мне свободу?

Гленарван с минуту колебался, прежде чем ответить на такой прямой вопрос. Ведь от его ответа, быть может, зависела судьба Гарри Гранта. Однако чувство долга взяло верх, и он сказал:

— Нет, Айртон, я не могу вернуть вам свободу.

— Я и не прошу об этом! — гордо ответил боцман.

— Так что же вам нужно?

— Нечто среднее между ожидающей меня виселицей и той свободой, которую вы, милорд, не можете мне дать.

— То есть?

— Высадите меня на одном из необитаемых островов Тихого океана и оставьте мне лишь самое необходимое. Там уж я выпутаюсь, как сумею, а со временем — как знать! — может быть, и раскаюсь.

Гленарван, не подготовленный к такому предложению, поглядел на своих друзей. Они не проронили ни слова. Подумав, Гленарван сказал боцману:

— А если я пообещаю вам сделать то, о чем вы просите, Айртон, вы расскажете мне все, что меня интересует?

— Да, милорд, то есть все, что я знаю о капитане Гранте и о судьбе «Британии».

— Всю правду?

— Всю правду.

— Но кто же поручится мне…

— О! Я понимаю, что вас беспокоит, милорд. Вам придется положиться на мое слово — слово преступника! Это верно, но что поделаешь! Так уж вышло. Придется или согласиться или отказаться.

— Я верю вам, Айртон, — просто сказал Гленарван.

— И правильно делаете, милорд. А если даже я обману вас, то вы всегда сможете отомстить мне.

— Каким образом?

— Вернуться на мой остров и снова захватить меня: ведь убежать оттуда я не смогу.

У Айртона был ответ на все. Он предусмотрел все затруднения и сам приводил самые невыгодные для него доводы. Было ясно, что он относился к этой «сделке» с подчеркнутой добросовестностью и был предельно откровенен. Но Айртон показал себя еще более бескорыстным.

— Милорд и вы, господа, — добавил он, — мне хочется убедить вас в том, что я играю в открытую. Я не стремлюсь ввести вас в заблуждение и сейчас еще раз докажу свою искренность в этом деле. Я откровенен потому, что верю в вашу честность.

— Говорите, Айртон, — ответил Гленарван.

— У меня ведь еще нет вашего согласия на мое предложение, и тем не менее я, не колеблясь, говорю вам, что знаю о Гарри Гранте немного.

— Немного! — воскликнул Гленарван.

— Да, милорд. Подробности, которые я могу сообщить вам, касаются меня лично. И они вряд ли помогут вам снова напасть на утерянный след.

Сильнейшее разочарование отразилось на лицах Гленарвана и майора. Они были уверены, что боцман владеет важной тайной, и вдруг он признается, что все его сведения окажутся для них бесполезными. Один Паганель остался невозмутим.

Как бы то ни было, но все трое были тронуты признанием Айртона, которым он сам себя обезоружил, а особенно последними словами боцмана.

— Итак, милорд, я предупредил вас: сделка эта будет для вас менее выгодна, чем для меня.

— Это неважно, — ответил Гленарван. — Я согласен на ваше предложение, Айртон. Даю слово, что высажу вас на одном из островов Тихого океана.

— Хорошо, милорд, — промолвил боцман.

Можно было подумать, что решение Гленарвана не обрадовало этого странного человека, ибо на его бесстрастном лице не отразилось ни малейшего волнения. Казалось, что он ведет переговоры не о себе, а о ком-то другом.

— Я готов отвечать, — сказал он.

— Мы не станем задавать вам вопросы, — возразил Гленарван. — Расскажите нам сами, Айртон, все, что вы знаете, и прежде всего сообщите нам, кто вы такой.

— Господа, — начал Айртон, — я действительно Том Айртон, боцман «Британии». Двенадцатого марта 1861 года я покинул Глазго на корабле Гарри Гранта. Четырнадцать месяцев мы вместе с ним бороздили волны Тихого океана в поисках подходящего места для шотландской колонии. Гарри Грант был рожден для великих дел, но у нас с ним часто бывали серьезные столкновения. Его характер не по мне. Я не умею беспрекословно подчиняться, а когда Гарри Грант принимал какое-нибудь решение — кончено: всякие возражения бесполезны. Это железный человек, одинаково строгий к себе и к другим. Я все же осмелился восстать против него. Я попытался поднять мятеж среди команды и захватить корабль в свои руки. Прав ли я был или виноват — теперь неважно. Как бы то ни было, Гарри Грант недолго думая высадил меня восьмого апреля 1862 года на западном побережье Австралии…