Оказалось, что ирландец ничего не слышал о таком судне. Да и вообще в течение этих двух лет не случилось ни одного кораблекрушения ни у самого мыса, ни в окрестностях его. Между тем «Британия» потерпела крушение не более двух лет назад. Поэтому ирландец мог утверждать с полной уверенностью, что никто из экипажа «Британии» не был выброшен на этой части западного побережья.

— А теперь, сэр, — прибавил он, — я спрошу, почему вас интересует этот вопрос.

Тут Гленарван рассказал колонисту историю документа, рассказал о плавании «Дункана» и обо всех попытках отыскать капитана Гранта. Не скрыл он и того, что после столь определенных заявлений Падди О'Мура приходится отказаться от всякой надежды разыскать потерпевших крушение на «Британии».

Эти слова Гленарвана произвели удручающее впечатление на его спутников. У Роберта и Мэри заблестели слезы на глазах. Даже Паганель не мог найти ни единого слова утешения и надежды.

Джон Манглс терзался мучительной скорбью.

Отчаяние начинало овладевать этими мужественными, великодушными людьми, понапрасну приплывшими на «Дункане» к этим далеким берегам, как вдруг кто-то произнес:

— Сэр, не теряйте надежды: если капитан Грант жив, то он в Австралии.

Невозможно даже описать удивление, вызванное этими словами. Гленарван вскочил с табурета и, оттолкнув его, крикнул:

— Кто это сказал?

— Я, — ответил один из работников Падди О'Мура, сидевший у конца стола.

— Ты, Айртон? — проговорил колонист, изумленный не менее самого Гленарвана.

— Да, я, — отозвался взволнованным, но решительным голосом Айртон, — такой же шотландец, как вы, сэр, и один из потерпевших крушение на «Британии».

Впечатление, произведенное этими словами, было неописуемо. Мэри Грант, почти лишившись чувств от волнения и счастья, склонилась на грудь к Элен. Джон Манглс, Роберт, Паганель вскочили со своих мест и бросились к тому, кого Падди О'Мур только что назвал Айртоном.

Это был человек на вид лет сорока пяти, с суровым лицом и блестящими глазами, глубоко сидевшими под густыми бровями. Несмотря на свою худобу, он, должно быть, обладал незаурядной силой. Казалось, он состоял как бы из костей и нервов; по-видимому, он, по выражению шотландцев, «не тратил времени на приобретение жира». Он был широк в плечах, среднего роста. Его решительная осанка, его умное и энергичное, хотя и резко очерченное лицо располагали в его пользу. Внушаемое им чувство симпатии еще усиливалось при виде запечатлевшихся на его лице следов недавно пережитых тяжелых испытаний. Он, несомненно, много выстрадал, но производил впечатление человека, способного переносить страдания, бороться с ними и преодолевать их.

Гленарван и его друзья почувствбвали это с первого взгляда. Личность Айртона внушала к себе уважение. Гленарван сразу же засыпал его вопросами. Оба они, и Гленарван и Айртон, видимо, были взволнованы этой встречей, поэтому вопросы Гленарвана вначале были довольно беспорядочны.

— Вы один из потерпевших крушение на «Британии»? — спросил Гленарван.

— Да, сэр, я был боцманом у капитана Гранта, — ответил Айртон.

— Вы спаслись во время кораблекрушения вместе с ним?

— Нет, милорд, нет! В ту страшную минуту меня смыло с палубы волной, и я был выброшен на берег.

— Стало быть, вы не один из тех матросов, о которых упоминается в документе?

— Нет. Я не подозревал о существовании этого документа. Капитан бросил его в море, когда меня уже не было на судне.

— Но что же с капитаном… с капитаном?

— Я считал его утонувшим, исчезнувшим, погибшим вместе со всей командой «Британии». Мне думалось, что спасся я один.

— Ведь вы сказали, что капитан Грант жив!

— Нет, я сказал: « Есликапитан Грант жив…»

— И вы прибавили: «то он в Австралии».

— Да, он может быть только здесь.

— Вам, значит, неизвестно, где он?

— Неизвестно, сэр. Повторяю: я считал его утонувшим в волнах или разбившимся о прибрежные скалы. Это от вас я узнаю, что он, может быть, еще жив.

— Но тогда что же вы знаете?

— Только одно: что если капитан Грант жив, то он в Австралии.

— А где же произошло крушение? — спросил майор Мак-Наббс.

Этот вопрос, конечно, надо было задать с самого начала, но Гленарван был так взволнован неожиданной встречей, так спешил узнать, где капитан Грант, что не осведомился о месте гибели «Британии». Разговор до сих пор велся неясно, непоследовательно, скачками, лишь слегка касаясь вопросов, а не углубляясь в них. После же слов майора беседа приняла более деловой характер, и вскоре слушателям стали совершенно отчетливо ясны все подробности этой загадочной истории.

На вопрос, заданный Мак-Наббсом, Айртон дал следующий ответ:

— Когда меня смыло с бака, где я в это время спускал кливер, «Британия» мчалась к австралийскому берегу. До него оставалось меньше двух кабельтовых. Крушение и произошло, значит, у этого самого места.

— Под тридцать седьмым градусом широты? — спросил Джон Мангле.

— Под тридцать седьмым, — подтвердил Айртон.

— На западном побережье?

— О нет, на восточном, — с живостью ответил боцман.

— А когда произошло крушение?

— В ночь на двадцать седьмое июня 1862 года.

— Так и есть! То самое число! — крикнул Гленарван.

— Как видите, сэр, я имел основание выразиться именно в такой форме, — добавил Айртон: — если капитан Грант еще жив, то его надо искать только на Австралийском материке и нигде больше.

— И мы будем искать его, и найдем его, и спасем его, мой друг! — воскликнул Паганель. — Ах, драгоценный документ, — продолжал географ с бесподобной наивностью, — надо-таки признаться, что ты попал в руки людей проницательных!

Но этих лестных слов Паганеля, конечно, никто не слышал. Эдуард и Элен Гленарван, Мэри и Роберт — все обступили Айртона и наперебой пожимали ему руку. Казалось, присутствие этого человека служило верным залогом спасения капитана Гранта. Если при крушении удалось уцелеть матросу, то почему не мог спастись капитан? Айртон повторял, что, по всей вероятности, капитан уцелел, как и он сам. Где именно капитан находится, он, Айртон, сказать не может, но без сомнения, где-нибудь на этом же материке.

На бесчисленные вопросы, которыми его забрасывали, боцман отвечал удивительно разумно и ясно. Пока он говорил, мисс Мэри держала его руку в своих. Ведь этот человек был спутником ее отца, одним из матросов «Британии»! Он жил одной жизнью с Гарри Грантом, скитался с ним по морям, преодолевал те же опасности… И Мэри, плача от радости, не могла оторвать глаз от сурового лица боцмана.

До сих пор никому не приходило в голову, действительно ли этот человек — тот боцман, за которого он себя выдает, и можно ли вообще доверять его словам. Только майор и, пожалуй, Джон Манглс, которых не так-то легко было убедить, спрашивали себя, заслуживают ли слова Айртона полного доверия. Встреча с ним была так неожиданна, что действительно могла внушить некоторое недоверие. Правда, Айртон говорил о событиях и числах, совершенно согласовавшихся с теми сведениями, которые заключались в документе, и приводил при этом разительные подробности. Но подробности, как бы ни были они точны, все же не делают рассказа достоверным, ибо замечено, что нередко за точностью подробностей скрывается ложь. Но Мак-Наббс оставил при себе свои сомнения и промолчал.

Что же касается Джона Манглса, то как только матрос заговорил с молодой девушкой о ее отце, все его подозрения рассеялись, и он уверовал в то, что Айртон действительно товарищ капитана Гранта. Выяснилось, что бывший боцман знал и Мэри и Роберта, так как видел их в Глазго перед отплытием «Британии». Он напомнил молодой девушке, как оба они с братом были на прощальном завтраке, который капитан дал друзьям на борту своего судна. На этом завтраке присутствовал шериф города Мак-Интайр. Присматривать за Робертом — ему едва минуло тогда десять лет — поручено было боцману Дику Тернеру, а мальчуган вырвался от него и взобрался на бом-салинг.