"А я не помню, какими рыбами в астоме сотни тысяч обозначаются".

"Да напиши нашими цифрами, он же не снежный человек. А лучше нарисуй лимон и половинку".

"И правда... А с нефтяной компании он содрал-таки свой миллион. Прямо Остап Бендер какой-то".

"Не трожь святое имя. Бендер совсем по-другому зарабатывал. Во-первых, никого не убивал. Во-вторых, способов отъема денег знал гораздо больше, чем этот убогий".

"Так, теперь история о том, как его предупредили. Позвонил, якобы, какой-то мент, сказал, что Шаттл под колпаком у УБОПа, и предложил за деньги назвать место и время засады. Информацию Челноков из него выудил, а денег не заплатил. Но вряд ли тот, кто звонил, на них рассчитывал. Ему главное было —дезу толкнуть, чтобы Шаттл подельников замочил... А что это Ларькин так быстро закончил?"

"Ему Юрий Николаевич сказал не рассусоливать, времени очень мало. Пойдём и мы докладывать".

— "И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака", — произнес майор, выслушав отчет о допросе физика. — Про ключ он так и не раскололся?

Рубцова потупилась, Большаков тоже ответил не сразу.

— Мельком как-то... Я успел понять, что девастатор первым делом, так сказать, вышибает дух из человека. Энергия биополя, состоящего из инфралептонов, расходуется на раскачку реакции в атомах человеческого тела. Эта энергия и служит ключом. Запустить межуровневый резонанс можно только с самой верхней ступени — психической энергии человека. Но как это происходит конкретно, нам не удалось пока узнать. Давайте допросим его ещё разок.

— Не сегодня. Вы хорошо запомнили зрительный образ девастатора? Сумеете отличить его от подделки?

"Экстрасенсы" переглянулись, ответил снова Илья:

— Стопроцентной уверенности нет.

— Ну хоть бы в чем-нибудь одном есть стопроцентная уверенность, —с горечью сказал Борисов. — Кстати, лейтенант Рубцова, давайте перемолвимся словечком- другим у Вас в библиотеке.

Пройдя между книжными полками, майор остановился у зарешеченного окна. Оно выходило в скверик, внизу виднелась крыша беседки. Ирина тоже осталась стоять.

— Мы рискнём, —сказал майор. —Мы просто обязаны это сделать. Но сработать надо так, чтобы сохранить группу. Даже если это ловушка, постараться выйти из неё с минимальными потерями. Поэтому нам, очевидно, пригодятся ваши с Ильей способности. Но расходовать их придется на полную мощность. Я хочу знать ответ на первый вопрос: вчетвером или впятером? Ты можешь держать невидимыми одновременно себя и ещё двух человек?

— Вряд ли меня надолго хватит. Полминуты-минута, не дольше.

— Большаков про себя то же самое сказал. Этого мало, даже если Вы будете прикрывать пятого по очереди. Мне нужна уверенность хоть в чём-то, раз нет уверенности в главном. Тогда поедем вчетвером: ты, я, Илюшка и Челноков. Виталия придется оставить, хотя бойцы там тоже будут нужны. Но "отводить глаза" так, как вы с Большаковым, насколько я понимаю, он не умеет.

Ирина отрицательно покачала головой.

— Итак, четверо. Ларькин и Ахмеров прикроют наши действия, будут "бросать камни по кустам". Но... главное сейчас для меня — понять, наконец, сколько людей в ГРАСе: четверо или пятеро? Поэтому формулируется второй вопрос так же, как и первый. По-моему, тебе пора определиться, на кого ты дальше будешь работать. Не исключено, что это уже решили за тебя, но ситуация не снимает с тебя проблемы выбора. Если всё закончится благополучно, думаю, мы сможем перевести тебя в твой родной отдел. С самыми похвальными отзывами, разумеется. Но если ты решишь остаться у нас...

— Да, — решительно сказала Ирина. — Кто бы я была...

Она не закончила своей фразы. Тогда Борисов закончил свою:

— ...тогда больше не звони Леснику.

— А... если он мне позвонит?

Впервые за всё время разговора майор взглянул ей в глаза. У него вообще была странная манера смотреть в рот собеседнику.

— Он не позвонит, —сказал Борисов, и Ирина сразу же поняла, что он прав.

— Так, с этим решено, — Рубцова услышала в голосе майора удовлетворение.— Сейчас разберемся со всем прочим.

Юрий Николаевич устроился за своим столом и несколько секунд внимательно рассматривал физика. Выше среднего роста, сухощавый. Лицо удлиненное, мужественное, нос с едва заметной горбинкой, волосы светлые, длинные. На лице видны следы юношеских угрей. Сильно, видать, парень смолоду намучился. Кожа до сих пор в буграх и ямках. Лоб низкий и широкий, брови прямые, нависают над глазами. Глаза маленькие, серо-зеленого цвета. Подбородок заметно выдается вперед. В профиль, несмотря на светлые волосы, Челноков напоминал американского индейца. Сильно портило его благородные черты выражение лица: озлобленно-высокомерное и, одновременно, несчастное.

Майор предложил задержанному сигарету. Челноков отказался, заявив, что курит только "Кент". Борисов пожал плечами и закурил сам, вглядываясь в резко обрывающиеся скептическим изгибом книзу уголки рта Челнокова.

— В детстве каждый мечтает стать великим человеком, — сказал, наконец, майор. —Наверное, и Вам тоже этого хотелось. Не поверю, если скажете, что нет.

Физик неопределенно хмыкнул и продолжал поглядывать на него подозрительно.

— Хотелось, —ответил сам себе майор. —И в юности, наверное, тоже мечтали?

— Вам-то что? —буркнул Челноков и попросил тоном неуверенно-повелительным. —Давайте вашу "Яву".

Борисов спокойно пододвинул ему пачку и щелкнул зажигалкой.

— Чего Вам от меня нужно? — спросил Челноков.

— Подождите, —улыбнулся Юрий Николаевич. — Слушайте дальше. В какой-то мере Вам это удалось: стать если не великим— об этом будут судить наши потомки —то большим человеком. Значительным. Заметным. Говорю это без всякого намерения к Вам подольститься. Просто хочу указать Вам на одну ошибку. Вы сами её чувствуете и, думаю, согласитесь со мной. Беда в том, что, став большим, заметным человеком, Вы пытаетесь одновременно остаться маленьким и незаметным. Мне нужно от вас, чтобы Вы поняли: у Вас это не получится. В той сфере, которую Вы для себя избрали, остаться большим, но незаметным, можно только в рамках масштабной общественной структуры. Тайной организации, спецслужбы, военного ведомства... Но это означает неизбежную потерю независимости. Вы не случайно отрекомендовались Семенчуку и его людям представителем секретной лаборатории. Ощущали свою слабость, балансировали между выдуманной и реальной организацией. Больше у Вас это не получится. Вас нашли. Вы стали добычей одной организации, а ваш аппарат достался другой. Да, вот такое положение. Думаю, что победа будет на стороне одной из организаций. Но не на вашей это уж точно. Потому что в этой драке не на вашей стороне сила.

Убедившись, что Шаттл внимательно слушает, Борисов продолжал:

— Поэтому ваши планы и намерения мы обсуждать не будем. Я ведь предупреждал, что не собираюсь подлизываться. Обсудим намерения той структуры, которая завладела девастатором. Она гораздо многочисленнее и оснащеннее, поэтому она сумела перехватить у нас инициативу. И Вас тоже, Алексей. Вы, сами того не зная, уже выполнили один их план: убрали Семенчука и его людей. "Он слишком много знал". Вас разыграли втемную, а нас сбили с вашего следа. Вопрос стоит так: будете ли Вы дальше выполнять их планы или они будут выполнять их без вас? Bo втором случае Вы должны умереть, у них такие правила.

Осмелюсь заявить о наших планах, поскольку мы тоже кое-что можем. В наших планах —уничтожить девастатор. "Так не доставайся ж ты никому". Ну а вам... видимо, придется забыть всё. Полечиться специальными лекарствами и стать... простым россиянином.

— Лучше смерть, — пробормотал физик, и по его переменившемуся лицу майор понял, насколько всерьёз это было сказано. У Юрия Николаевича был некоторый опыт в вопросах жизни и смерти.

— Бывает и такое, — кивнул он. — Поскольку тут Вы определились, давайте обсудим судьбу вашего изобретения. Намерения той организации, у которой сейчас хранится девастатор, я Вам доложил. Насколько я был правдив —предоставляю судить вам. Как Вы сами считаете, мне есть смысл врать?