Хорошо иметь подругу. А еще лучше – сразу двух. И чтоб обе – самые близкие. Элли, Магда и Надин учатся в девятом классе. Эту великолепную троицу я придумала всего за полчаса! Я гостила у своей дочери Эммы, и она терпеливо обучала меня пользоваться ее компьютером. У меня нелады с техникой, и я очень медленно усваиваю новые вещи. Из-за непривычного расположения букв на клавиатуре я без конца делала ляпы, и это изрядно расстраивало и даже раздражало.

В конце концов я решила немного развеяться и сочинить какую-нибудь историю про подростков. Я напечатала заголовок – «Три девчонки». Пусть первую девочку зовут Элли, подумала я и напечатала «Элли». Она будет рассказчицей. Элли – веселая, с богатой фантазией и способностями к рисованию. Она совсем не красавица с умопомрачительной фигурой, а самый заурядный подросток и слегка обеспокоена своей полнотой. Я наградила свою героиню маленькими круглыми очками, копной непослушных кудрявых волос – и осталась очень довольна собой.

У Элли, конечно же, должна быть подруга – странноватая девочка-гот. Пальцы словно сами настучали имя «Надин». Пусть она увлекается альтернативной музыкой и одевается во все черное. Надин более отчаянная, чем Элли. Она из тех девчонок, которые могут целый день жевать шоколадные батончики и при этом оставаться тонкой, как тростинка.

Третью девочку – блондинку и хохотушку – я назвала Магдой. Магда помешана на мальчишках, слегка избалованна, но при всем при этом верная подруга.

Вот так. К тому времени как я закончила первую страницу, у меня уже были три героини, я освоила новую клавиатуру и была готова начать повествование.

Об Элли, Магде и Надин я написала четыре книги. «Девчонки и прогулки допоздна» – это третья книга из этой серии. Девочки обманывают родителей и все вместе отправляются на концерт, однако события складываются таким образом, что они задерживаются допоздна.

Жаклин Уилсон

Сегодня вечером у нас с Надин и Магдой выход в город. Нет-нет, не подумайте, это не какое-то там торжественное мероприятие. И естественно, мы не будем загуливать допоздна. Просто после школы прошвырнемся по магазинам. Ничего особенного. Мы встретимся в половине седьмого возле торгового центра «Флауэрфилдс» – сегодня его магазинчики работают до позднего вечера. Перекусим в «Макдоналдсе», а потом как пай-девочки к девяти вернемся домой.

Я не собираюсь наряжаться. Скидываю школьную форму и залезаю в черные мешковатые брюки. Их стирали так много раз, что они потеряли свой изначальный цвет и стали грязно-серыми. Но это единственные брюки на свете, в которых я не выгляжу слонихой. Даже почти создается иллюзия, что попа у меня маленькая, а ноги длинные и стройные.

Я примеряю новый топик в розовую полоску и сразу вижу – это не мое. Он явно мне не идет, слишком яркий. Щеки кажутся пунцовыми, как пионы. Мне бы хотелось быть мертвенно-бледной и неземной, как моя лучшая подруга Надин, а не румяной и с ямочками на щеках.

Я роюсь в сушильном шкафу в поисках чего-нибудь темного и однотонного и в итоге решаю позаимствовать у моего младшего брата Цыпы его серый джемпер с V-образным вырезом. Правда, он мне немного тесноват. Я оглядываю себя в зеркале с головы до ног. Меня беспокоит грудь – она слишком выпирает, как ни сутулься. Не то что у моей лучшей подруги Магды. Магда специально подтягивает бретельки лифчика так, что грудь у нее почти упирается в подбородок. Мой лифчик ничего не скрывает. Я подкладываю в него салфетку, чтобы как-то сгладить свои формы.

Потом беру щетку и деру волосы – стараюсь их усмирить и привести в порядок. Похоже, все мое тело вышло из-под контроля. Но самая непокорная часть – это шевелюра. Волосы у меня довольно длинные и сильно вьются и из-за этого торчат во все стороны – вверх, вниз и куда-то вбок. Надин везет. Волосы у нее длинные, черные, как лакрица, и красиво струятся по плечам. У Магды волосы тоже потрясающие – огненно-красные (крашеные), короткие, стильно подстриженные. Ей стрижка очень к лицу, а вот если бы я себя так обкорнала, то стала бы похожа на блин. И потом, надо быть совсем полоумной, чтобы с моими румяными щеками краситься в такой цвет. К тому же моя мачеха Анна никогда этого не допустит. Она поднимает шум даже тогда, когда я мою голову шампунем с хной.

Анна смотрит, как я с громким топотом вкатываюсь на кухню – попросить немного денег. Цыпа сидит за столом и играет с моим старым будильником. Он крутит стрелки и бормочет себе под нос:

– Четыре часа, пора смотреть мультики. Пять часов, опять мультики. Шесть часов, пора пить чай, ням-ням.

– Это ведь мой будильник, – возмущаюсь я.

– Элли, он сломан целую вечность. Я подумала, что так твой брат быстрее выучится определять время. Поверни-ка большую стрелку, Цыпа, – просит Анна.

Честно говоря, иметь такого братца – сущее наказание. Он сам и сломал будильник: вертел его – и довертелся.

– Двенадцать часов, полночь, старшая сестра превращается в тыкву! – Цыпа заливается громким смехом.

– Ты куда-то идешь, Элли?

– По магазинам… С Надин и Магдой.

– Семь часов, пора купаться, плюх-плюх. Восемь часов, пора спать, фу-фу.

– Ты сделала уроки?

– Да, когда пришла из школы.

– Нет, не сделала.

– Честно, сделала.

– Ты смотрела телевизор.

– Я все сделала, пока смотрела телевизор.

Обычно я не смотрю детские программы, но новая передача об искусстве меня зацепила. Там высказываются очень классные мысли. Когда я вырасту, то стану художницей. Только ни за что не пойду в художественное училище, где преподает папа. Я точно не гожусь в обожающие студентки, их и без меня прорва. Странно подумать, что когда-то Анна была одной из них. И мама тоже. Она умерла, когда я была маленькой, но мне по-прежнему ее очень не хватает. Цыпа мой родной брат только наполовину.

– Воровка! – вдруг вопит Цыпа и тычет в меня пальцем. – Это мой джемпер, немедленно снимай!

– Мне только на один вечер.

Ведь он ненавидит этот джемпер. Каждое утро Анна тратит кучу времени на уговоры, чтобы он его надел. Цыпе нравятся дурацкие свитера всех цветов радуги, которые ему вяжет Анна. Когда он увлекался «Телепузиками», у него было четыре свитера – фиолетовый, зеленый, желтый и красный, так что он мог по настроению быть Тинки-Винки, Дипси, Ляля или По. Сегодня на Цыпе пурпурный свитер с динозавриком Барни. В глубине души я радуюсь, что уже выросла из того возраста, когда Анна могла бы наряжать меня в свои свитера.

– Ты его испачкаешь, – не унимается Цыпа.

– Я? Испачкаю?

Цыпа ест причмокивая и вечно проносит ложку мимо рта, поэтому одежда у него постоянно заляпана оранжевым (печеная фасоль), желтым (яичный желток) и фиолетовым (черносмородиновый напиток «Райбина»). Прежде чем влезть в его джемпер, я внимательно осмотрела тот на предмет пятен.

– От него будет вонять как от тебя.

– Что ты мелешь! От меня не воняет.

– Нет, воняет, воняет. Правда, мамочка?

– Нет, не воняет, – говорю я и тут же начинаю дергаться.

Вдруг от меня и впрямь пахнет? Неужели дезодорант перестал действовать? Неужели люди отшатываются от меня и брезгливо морщат нос, а я этого просто не замечаю?

– От Элли ничем не пахнет, – вмешивается Анна.

– Нет, пахнет – гадкими сладкими духами. Я не хочу, чтобы от меня несло как от девчонки. – Цыпа тянет джемпер на себя.

Я шлепаю его по рукам:

– Уйми его, Анна, он порвет вещь!

– Прекрати, Цыпа. Хотя все-таки это его джемпер. И, если честно, Элли… Несколько лет подряд ты носила отцовские футболки, которые были тебе ниже колена. Теперь ты добралась до вещей Цыпы. Ты вообще собираешься носить одежду своего размера?

Я никогда не беру поносить одежду Анны. У нас слишком разные стили, хотя она старше меня всего-навсего на четырнадцать лет. И фигуры у нас разные. Она кожа да кости, а я нет. В какой-то момент я решила перестать расстраиваться из-за лишнего веса и села на строгую диету. Но это в прошлом, теперь у меня все в норме.