— Ох, Сэни, — вздохнула Адилна, — ты сама не понимаешь, что достойна большего. Все же я остановлю свой выбор на голубой ткани. Не вздумай возражать… да ты и не вздумаешь… ладно. Кружева я тоже присмотрю сама. А что у тебя глаза красные? Не выспалась?

— Ночью была гроза.

— Да? Я не заметила. И потом, в твоем возрасте стыдно бояться гроз.

Сэни не ответила. Кивнула, по давней привычке приняв к сведению замечание, и потихоньку покинула зал.

Адилна проводила дочь взглядом и лишь вздохнула. До одиннадцати лет Сэни была нормальной девочкой. Любила примерять наряды, играть в шумные игры, умела спорить, и всегда все о себе рассказывала родителям. Правда, и тогда вскакивала раньше, чем слуги подавали завтрак. Но это она в отца. Тот тоже всегда был ранней птичкой.

Только как-то раз она, по своей привычке встав раньше всех и никому не сказав, побежала гулять в лес. И хватились ее поздно, потому что все волновались по другому поводу. В соседнем замке случился большой пожар, как потом выяснилось, на том пожаре погибли все, и слуги и хозяева. Полковник Гинрад с отрядом своих гвардейцев прибыл слишком поздно, чтобы кого-то спасти: хозяева, видимо, задохнулись в своих постелях.

А из прислуги кто-то погиб под обломками, кто-то в огне. Начавшийся дождь не помог в тушении пожара, рухнула и крыша, и часть стен.

Вот эта-то гроза и застала Сэни где-то в лесу. Девочка вымокла, замерзла, а потом еще и долго плутала, потеряв дорогу к дому. Отыскали ее только поздним вечером, а ночью у нее начался жар.

Лекарь, которого привез из полка Гинрад, сообщил с сожалением, что у девочки болотная лихорадка. Проболела она весь остаток лета и большую часть осени, а как пришла в себя, ее словно подменили. Прежняя жизнерадостная девчушка исчезла, ее место заняло хмурое молчаливое существо, у которого вечно все валится из рук.

Теперь она подолгу могла сидеть, ничего не делая, просто глядя в окно или на собственные руки, шла, если позовут, и никогда ни с кем не заговаривала первой. Хорошо хоть, не разучилась ложку держать. Лекарь сказал, что все это последствия лихорадки, и что они со временем пройдут. И вправду, через некоторое время начались улучшения. И все же до конца Сэни так и не поправилась. Возможно, так она и проживет весь отмерянный ей срок бледной тенью себя прежней.

Впрочем, уж нарядить свое чадо к празднику мать в состоянии.

Итак, Сэни поедет в город на праздники, посвященные коронации. Она увидит торжественный въезд принца, а может быть, удастся уговорить Оверта сводить ее на один из королевских приемов. Возможно, там, в другой обстановке, Сэни почувствует себя лучше, познакомится с кем-нибудь. Глядишь, удастся найти ей подходящего мужа. И так уже никуда не годится: девице скоро двадцать лет, а семья все никак не может ввести ее в общество.

Портной отбыл поздно вечером, загруженный своими образцами и многочисленными заказами.

В последний момент Адилна все же купила приглянувшуюся Сэни ткать. Заказывать ничего не стала, а ткань — что? Пусть лежит. Когда-нибудь на что-нибудь пригодится.

2. Сэни едет на праздник

За день до праздника готовые платья были доставлены. Оверт, ну чистая модница, получил свой новый охотничий костюм и, покинув на время благородное общество, помчался наряжаться. Сэни, увидев свое платье, вздохнула с нескрываемым облегчением: вкус портному не отказал, и сшитое для нее платье хоть и казалось слишком ярким, все же скроено было удобно и не слишком пышно.

Слуги приводили в порядок старенькую карету, смазывали оси, чистили, кое-где пришлось даже нанести новый лак. Чем ближе подступал праздник, тем сильней нервничали обитатели замка Семи Ручьев. Предыдущая коронация случилась с десяток лет назад, а это слишком большой срок для бедной на события провинции.

Торжественный въезд принца в Город Дракона был назначен на полдень.

Выехать из замка предстояло почти на рассвете, чтобы попасть в Ихарну свободно, избежав неизбежного столпотворения у парадных Западных ворот.

Половину вечера Адилна навивала волосы Сэни на деревянные палочки и веревочки, хотя и знала, что красивые локоны на голове дочери продержатся недолго. У Сэни прямые жесткие волосы, совершенно не поддающиеся завивке. В детстве они топорщились во все стороны жесткой соломой, от чего голова казалась одним большим одуванчикам.

Ночью Сэни долго не могла заснуть из-за этих приспособлений на голове, а когда все-таки заснула, оказалось, что уже пора вставать.

Адлина потратила еще с час на прическу дочери, при помощи шпилек, лент и воска до неузнаваемости изменив привычный образ Сэни, так что даже Оверт, как раз проснувшийся к тому моменту, заметил: «Цветешь, плесень!». Первый комплимент из его уст за долгие годы, в мыслях усмехнулась Сэни, есть, чем гордиться. Сам двоюродный братец, наряженный в черное и золотое, выглядел настоящей грозой благородных дам: хорош собой, элегантен, ясноок. Еще бы рот открывал пореже, и, по мнению Сэни, получится идеальный мужской образ, способный тронуть даже самое черствое девичье сердце. Впрочем, свои комментарии она привычно держала при себе.

Слуги, все девять человек, вышли в этот ранний час на двор, проводить нарядно одетую пару. Сэни садилась в карету, а спиной упруго ощущала перекрестье взглядов и шепотков. Назло им она постаралась быть предельно элегантной и ловкой.

Быть поводом для сплетен, когда ты выглядишь серенькой мышкой куда менее обидно, чем когда ты похожа на ярко раскрашенную куклу.

Карета мягко стронулась с места: починили ее на совесть, ни одна деталь не скрипела.

Оверт демонстративно уставился в окно, и Сэни решила последовать его примеру.

Утро было пасмурным, но дождя не предвиделось. Теплый воздух казался осязаемо-плотным. Сэни высунула ладонь из окошечка кареты, чтобы хоть таким образом поймать немного прохлады. Мысли в голове бродили путанные и странные. Казалось, все происходит слишком быстро. Давно и привычно заведенный уклад порушился в одночасье. Хорошо это или плохо? Нет ответа.

Зато по обочинам дороги невысокая каменная ограда, а за оградой поля, серебристо-зеленые под седыми облаками. Потом карета нырнула под древесные кроны, плавно взобралась на холм, обогнув с полдюжины ветряных мельниц. Показались домики предместья. Здесь за каретой вприпрыжку припустили местные мальчишки. Сэни захотелось показать им язык, но она, конечно, сдержалась.

Ворота миновали, как и рассчитывали, без всякой задержки.

Западные ворота изначально задумывались парадными, так что улицы здесь все были просторны и замощены булыжником. Звук копыт стал звонче, карету начало ощутимо потряхивать. Сэни с любопытством разглядывала подступившие к брусчатке дома. Жители, как могли, украсили их цветами и лентами, флагами королевских цветов и вымпелами. Поневоле вспомнилась предыдущая коронация. Сэни тогда исполнилось десять лет. Дело было в начале осени, и отец купил ей целую корзину фруктов…

Прошло совсем немного времени, улица влилась в большую площадь, главным украшением которой был дворец, выстроенный еще в прошлом веке специально на случай визитов коронованных особ. Дворец после зимы успели подремонтировать, вокруг него появилась новая кованая решетка. А может, Сэни просто раньше никогда не обращала на эту решетку внимания.

На площади было уже полно народу. Несколько карет двигалось, не спеша, по кругу, прогуливались горожане. Гвардейцы в парадных мундирах занимали места в почетном карауле.

Сэни увидела из окна забавную сценку. Одну из узеньких улиц, втекающих в площадь, перегородила открытая повозка, груженая цветами — потеряла на повороте колесо. Толстая хозяйка пестрой поклажи слезть с возка даже не подумала, а прямо оттуда распоряжалась плюгавеньким кучером, который, кряхтя, пытался водворить колесо на место. Кучера поторапливали люди, столпившиеся по ту сторону телеги. Он суетился, хватался за деревянную раму, с кряхтением ее приподнимал, и тут же ронял обратно на землю под визг торговки.