– Что ты предпринял?

– Ну, я взял щипцы, выдернул стрелу и заклеил рану пластырем. Примерно так.

– Девушка выжила?

– До момента выписки ее состояние считалось критическим, но, честно говоря, ее можно было отправлять домой в первый же день. У меня никогда не было более здоровой пациентки.

Андерс Юнассон подумал, уж не разыгрывает ли его профессор Эллис.

– С другой стороны, – продолжал Эллис, – несколько лет назад, в Стокгольме, моим пациентом был сорокадвухлетний мужчина, который ударился головой об оконную раму, причем не очень сильно. Ему сразу стало настолько плохо, что «скорая помощь» отвезла его в больницу. Я получил его в бессознательном состоянии. У него была маленькая шишка и совсем небольшое кровоизлияние. Однако он через девять дней умер в реанимации, так и не приходя в сознание. Я по сей день не знаю, что стало причиной смерти. В протоколе вскрытия мы написали «кровоизлияние в мозг в результате несчастного случая», но никого из нас этот вывод не удовлетворил. Кровоизлияние было столь незначительным и располагалось таким образом, что не должно было вообще ни на что повлиять. Тем не менее у него постепенно прекратили работать печень, почки, сердце и легкие. Чем старше я становлюсь, тем больше воспринимаю все это как своего рода рулетку. Лично мне кажется, что мы никогда не сумеем точно определить, как именно функционирует мозг. Что ты намерен делать?

Он постучал ручкой по изображению на экране компьютера.

– Я надеялся, что это мне объяснишь ты.

– Расскажи, как ты оцениваешь ситуацию.

– Ну, во-первых, похоже, что пуля мелкого калибра. Она попала в висок, прошла в мозг сантиметра на четыре и остановилась возле бокового желудочка, где имеется кровоизлияние.

– Меры?

– Пользуясь твоей терминологией – взять щипцы и вытащить пулю тем же путем.

– Отличное предложение. Но я бы, пожалуй, воспользовался самым тонким из имеющихся у тебя пинцетов.

– Так просто?

– А что нам остается делать? Мы можем оставить пулю на месте, и не исключено, что пациентка проживет до ста лет, но это тоже дело случая. У нее может развиться эпилепсия или мигрень и любая другая проблема. А было бы крайне нежелательно сверлить ей череп и проводить операцию через год, когда сама рана уже заживет. Пуля лежит чуть в стороне от крупных кровеносных сосудов. В этом случае я бы рекомендовал тебе ее вытащить, но…

– Но что?

– Пуля меня особенно не тревожит. Ранения мозга удивительны – если девушка выжила, получив пулю в голову, это говорит о том, что она переживет и ее удаление. Проблема сосредоточена скорее здесь. – Он показал участок на экране. – Вокруг входного отверстия имеется множество осколков костей. Я вижу по меньшей мере дюжину фрагментов длиной в несколько миллиметров. Некоторые из них вонзились прямо в ткань мозга. Если ты не будешь действовать достаточно осторожно, они могут ее убить.

– Эта часть мозга связана с речью и математическими способностями.

Эллис пожал плечами.

– Мамба-джамба. Я представления не имею, для чего эти серые клеточки предназначены. Ты можешь сделать лишь то, что в твоих силах. Оперировать будешь ты. А я стану следить у тебя из-за спины. Могу я одолжить одежду и где-нибудь помыть руки?

Микаэль Блумквист покосился на часы и отметил, что уже начало четвертого утра. Его запястья были скованы наручниками. Он на секунду закрыл глаза – смертельно уставший, он держался только на адреналине. Снова открыв глаза, Микаэль со злостью посмотрел на комиссара Тумаса Польссона и встретил взгляд, в котором явно читалось потрясение. Они сидели за кухонным столом в белом фермерском доме, неподалеку от городка Носсебру, в местечке под названием Госсеберга, о котором Микаэль впервые в жизни услышал менее двенадцати часов назад.

Катастрофа была налицо.

– Идиот, – сказал Микаэль.

– Послушай-ка…

– Идиот, – повторил Микаэль. – Я же, черт подери, предупреждал, что он смертельно опасен. Я ведь говорил, что с ним следует обращаться, как с гранатой с выдернутой чекой. Он уже убил по меньшей мере троих, он сильный, как танк, и убивает прямо голыми руками. А ты посылаешь арестовывать его двух деревенских полицейских, будто он обычный субботний алкаш.

Микаэль снова закрыл глаза. Интересно, что еще этой ночью может пойти наперекосяк?

Тяжело раненную Лисбет Саландер он отыскал в начале первого. Вызвал полицию и сумел уговорить Службу спасения выслать вертолет на уединенный хутор и эвакуировать Лисбет в Сальгренскую больницу. Он подробно описал ее ранения и пулевое отверстие в голове и заручился поддержкой какого-то умного и понятливого человека, который счел, что ей незамедлительно требуется медицинская помощь.

Тем не менее вертолета пришлось ждать более получаса. Микаэль сходил на скотный двор, служивший одновременно гаражом, вывел оттуда две машины, включил фары и осветил поле перед домом, отметив таким образом посадочную площадку.

Команда вертолета и двое прибывших санитаров действовали привычно и профессионально. Один из санитаров стал оказывать первую помощь Лисбет Саландер, а второй занялся Александром Залаченко, известным также под именем Карла Акселя Бодина. Залаченко был отцом и одновременно злейшим врагом Лисбет Саландер. Он пытался ее убить, но не сумел. Мужчину Микаэль обнаружил в дровяном сарае, тоже с тяжелыми повреждениями – его щека и лобная кость были разрублены топором.

Ожидая вертолета, Микаэль сделал для Лисбет все, что мог: достал из шкафа чистую простыню, разрезал ее и наложил первые повязки. Затем отметил, что кровь в пулевом отверстии на голове свернулась, закрыв его, словно пробка, и засомневался, можно ли перевязывать голову. Под конец он обмотал ей голову простыней, не затягивая, в основном, чтобы хоть немного защитить рану от попадания бактерий и грязи. Кровотечение же из пулевых отверстий на бедре и плече Микаэль остановил самым примитивным образом: нашел в шкафу рулон широкого серебристого скотча и попросту стянул им раны. Влажным носовым платком он обтер ей лицо и постарался хотя бы отчасти оттереть коросту из сохнущей глины.

В сарай, где ждал помощи Залаченко, Микаэль не ходил. В глубине души он решил, что Залаченко его по большому счету ни капельки не волнует.

Еще до прибытия Службы спасения он позвонил Эрике Бергер и объяснил ситуацию.

– Ты не ранен? – спросила Эрика.

– Со мной все в порядке, – ответил Микаэль. – Лисбет ранена.

– Бедная девочка, – сказала Эрика Бергер. – Я вечером прочла отчет Бьёрка о проведенном СЭПО[3] расследовании. Как ты думаешь с этим разбираться?

– У меня сейчас нет сил об этом думать.

Во время разговора с Эрикой он сидел на полу рядом с диваном и приглядывал за Лисбет Саландер. Его рука случайно задела брошенную возле дивана одежду – чтобы перевязать раненое бедро, ему пришлось стащить с нее башмаки и брюки. В кармане брюк он нащупал какой-то твердый предмет и вытащил карманный компьютер «Палм Тангстен T3».

Нахмурив брови, Микаэль стал его задумчиво рассматривать. Когда раздался шум подлетающего вертолета, он сунул компьютер во внутренний карман своей куртки. Потом, пока никто не появился, он наклонился и проверил все карманы Лисбет Саландер. Там обнаружился еще один комплект ключей от ее квартиры и паспорт на имя Ирене Нессер. Микаэль поспешно сунул оба предмета к себе в сумку.

Первая полицейская машина, с Фредриком Торстенссоном и Гуннаром Андерссоном из полиции Тролльхеттана, прибыла через несколько минут после приземления вертолета Службы спасения. За ними прибыл комиссар патрульной службы Тумас Польссон, который немедленно взял командование на себя. Микаэль подошел и стал рассказывать, что произошло. Польссон показался ему самодовольным и прямолинейным старшиной. С его приездом все пошло кувырком.

Польссон даже не делал попыток понять, о чем говорит Микаэль. Он, казалось, странно нервничал и уловил лишь то, что израненная девушка на полу перед кухонным диваном и есть разыскиваемая за тройное убийство Лисбет Саландер, а значит, ценная добыча. Польссон трижды спросил занятого неотложным делом санитара из Службы спасения, нельзя ли ее сразу арестовать. Под конец санитар поднялся на ноги и заорал Польссону, чтобы тот не подходил к нему ближе чем на метр.