Полгода спустя Кенни дал слабину.　

Но дело на этот раз было не в алкоголе.　

А в нештатной учительнице по имени Скарлетт Уэбстер. Только из колледжа, она была всем, чем не была Сара: замкнутой, нуждающейся и потерянной. И Кенни пал жертвой старейшей истории — о храбром рыцаре на величавом коне, спасающем несчастную бродяжку.　

Он не позволил их отношениям перейти на интимный уровень, но это не имело особого значения. У них была переписка, тайные рандеву за кофе и вечерние прогулки в парке.　

Когда Сара узнала, это ее опустошило.　

За неделю она забрала из квартиры все вещи и уехала к родителям. Целый месяц она отказывалась даже разговаривать с Кенни, отправляя лишь редкие гневные сообщения.　

Кенни без нее просто плыл но течению. Все старые воспоминания и желания разом обрушились на него — вместе с будто выпущенным из двустволки чувством вины и ненависти к себе, — но он ни разу не сорвался и не сделал ни глотка. Напротив, стал вдвое чаще посещать собрания анонимных алкоголиков и дважды в неделю ходить к психотерапевту.　

Первым делом психотерапевт помог ему понять, почему он сбился с пути. Дело было не в любви. И определенно не в похоти. Как это случается со многими зависимыми, ему просто стало чересчур комфортно в его новой жизни, он почувствовал себя слишком счастливым и удовлетворенным, и что-то в его мозгу испугалось, запаниковало и попыталось подорвать тот здоровый фундамент, что он для себя построил.　

Почему? Потому что где-то глубоко в подполье своего сознания он до сих пор не верил, что заслуживает быть счастливым.

Со временем, благодаря поддержке психотерапевта и поразительному рывку веры, Кенни сумел убедиться в обратном и начал создавать инструменты, необходимые ему, чтобы совладать с негативными чувствами.　

Вскоре он решил рискнуть и вернуться к страсти всей своей жизни. Он заступил на должность помощника тренера футбольной команды соседней средней школы.　

А потом попросил Сару начать ходить к психотерапевту вместе с ним.　

Она согласилась, и спустя некоторое время они начали устранять тот ущерб, который он нанес их отношениям. Кенни воспринимал это как начало очередного непредсказуемого пути в своей жизни и был преисполнен благодарности за то, что ему не приходилось совершать такое трудное путешествие в одиночку. Изо дня в день он поражался участливости и чуткости, что проявляла Сара, а также ее способности прощать и желанию снова доверять ему.　

Через четыре месяца она переехала обратно в их квартиру.　

А еще через год они купили квартиру в доме у реки...　

Кенни вытер глаза и поднялся с дивана. Затем выключил телевизор и обвел взглядом гостиную. Посмотрел на фотографии, расставленные на каминной полке, и на семейный портрет, висящий на стене. Всем, что у него было, — и всем, чем был он сам, — он был обязан Саре. Он не мог представить свою жизнь без нее.　

И в эту минуту, стоя в темноте, он пообещал себе, что не позволит ничему встать на пути у их счастья.

Сара проснулась и сразу поняла, что лежала в постели одна. Перевернулась на бок и посмотрела на часы на столике: 00:33. «Опять поздний матч? Или Кенни просто уснул на диване?»　

Она понимала, что была с ним строга, но не знала, что еще ей было делать. Последняя новость ранила ее, словно пощечина. В глубине души она верила Кенни... но также она боялась. Какая-то часть ее всегда будет бояться.　

Она уже собиралась встать в туалет, когда услышала, как внизу открылась и закрылась дверь в гараж. «Странно», — подумала она.　

А потом услышала шаги: через кухню, в коридор и вверх по лестнице.　

«Кенни что, куда-то уходил? Куда он может ходить в такое время?»　

Ее сердце бешено заколотилось в груди.　

«Почему бы не спросить его самого?»　

Кенни прокрался в спальню, стараясь не шуметь, и на цыпочках зашел в ванную. Закрыл за собой дверь и включил свет.　

«Боишься спрашивать, да?»　

Сара перевернулась на другой бок.　

«Ой, да заткнись ты».　

Через несколько минут, когда Кенни вышел из ванной, она притворилась, будто спит.　

Кенни объяснял защитникам новую тактику контратаки, когда у него в кармане зажужжал мобильный. Обычно он не прикоснулся бы к телефону во время тренировки, но за последнюю неделю ничего обычного все равно не происходило. Он вытащил телефон из толстовки и, сощурившись от солнца, прочитал на экране: «Сара дом».　

— Отдохните, выпейте воды, — сказал он мальчикам, и те направились к боковой линии.　

Он нажал на кнопку «Ответить».　

— Алло?　

— Ты нужен мне дома, Кенни.　

— Что случилось?　

Она понизила голос:　

— Здесь детективы. Оба.　

У Кенни пересохло во рту.　

— Они сказали, что им нужно?　

— Пока нет. Я предупредила их, что ничего не скажу, пока ты не вернешься. Ты можешь приехать?　

Кенни посмотрел на дальнюю сторону тренировочного поля, заметил тренера Меццанотте — тот опустился на одно колено и говорил со своим защитником.

— Скажу Дому, что дело важное. Буду через пятнадцать минут.

　Войдя в дом через двадцать минут, Кенни увидел Сару с двумя детективами: они ожидали его в гостиной. Детектив Дженкинс сидела в его любимом кресле, наклонившись вперед и почесывая Бандита за ушами. Бандит вилял хвостом, выгибая пушистую спину и демонстрируя позорное предательство. Первым побуждением Кенни было сказать детективу, чтобы она оставила чертового пса в покое, но он сдержался.　

— Простите, что заставил вас всех ждать, — сказал он, садясь рядом с Сарой на диван. — Пробки ужасные.　

— Ничего, — ответила детектив Дженкинс. — Мы прекрасно побеседовали, пока вас не было.　

— Правда? — спросил Кенни, удивленно глядя на Сару.　

— У детектива Дженкинс дочь возраста Натали, а у детектива Джамбанко — сын на год старше.　

— Мы делились опытом, — пояснила детектив Дженкинс с улыбкой.　

Кенни не мог вспомнить, видел ли раньше, чтобы детектив улыбалась. Он решил, что вряд ли. И надеялся, что это был хороший знак.　

— И выяснили что-нибудь интересное?　

— Я рад, что у меня сын. Вот, пожалуй, и все, — ответил детектив Джамбанко. — От подрастающих девочек, похоже, много хлопот.　

Все рассмеялись, но Сара резко оборвала возникшее веселье:

— А теперь, раз мой муж здесь, я бы хотела, чтобы вы рассказали нам, зачем сегодня пришли.

Детектив Дженкинс кивнула:　

— Вернемся к делам, миссис Такер?　

— Боюсь, что так, — ответила Сара, смягчившись. — Натали скоро вернется от репетитора. Надеюсь, мы успеем закончить до ее прихода.　

— Мы пришли, чтобы сообщить вам две вещи, — заявила детектив Дженкинс, переводя взгляд с Сары на Кенни, и дала напарнику знак продолжить.　

— Сегодня рано утром двое мужчин, рыбачивших на озере Кодорус, обнаружили тело женщины. Оно всплыло в неглубокой заводи на северной оконечности озера.　

Сара протянула руку к колену мужа и сжала его так крепко, что он поморщился. Кенни взял ее за руку.　

— Женщина была обнажена и жестоко избита. Мы все еще ждем выводов судмедэксперта о причине смерти, но она также пострадала от нескольких ножевых ранений. — Он взглянул на напарницу. — Любое из них могло привести к смерти.　

— Это она? — спросила Сара.　

— У женщины отрезаны пальцы, поэтому мы не можем проверить отпечатки, — продолжил детектив Джамбанко. — Но мы смогли получить подтверждение от двух родственников.　

— Жертва — Кэтрин Моррис, женщина с видео, — сообщила детектив Дженкинс.　

Сара громко сглотнула.　

— Вы в порядке, миссис Такер? — спросил детектив Джамбанко.　

— Не знаю, — выдавила она. — Мне так жаль, что мы не услышали ее у нас на крыльце той ночью. Мне жаль, что мы ее не спасли.　

— Вы сказали, что хотите сообщить нам две вещи? — напомнил Кенни.