ГИЛАС. Разумеется. Расположенные вдали предметы невозможно увидеть, поскольку от глаз наблюдателя их заслоняет кривизна Земли.

ФИЛОНУС. Совершенно справедливо. Однако же это племя ничего о шарообразности Земли не знало, а тот, кто первый заинтересовался этим явлением, смог постичь его только, так сказать, в виде некоего запрета, некоторой невозможности рассматривать отдаленные предметы...

ГИЛАС. Неужели ты полагаешь, что между твоим выводом и этой историей существует аналогия и что, таким образом, твой вывод содержит определенный рациональный элемент познания?

ФИЛОНУС. Да, друг, – именно так я и считаю.

ГИЛАС. О, прошу тебя, убеди меня в этом, только убеди, и я тут же первый начну громко провозглашать твою идею, только убеди меня, дорогой Филонус. Что за истина скрывается в глубине твоего вывода, которая в твоем рассказе соответствует шарообразности Земли?

ФИЛОНУС. Этого, к сожалению, я не знаю, Гилас, как не знал и тот первооткрыватель. Не единожды случалось так, что прогрессивная человеческая мысль открывала новые истины именно в форме неясности, сомнений или непосредственных запретов...

ГИЛАС. Значит, ты ничего не можешь мне сказать?

ФИЛОНУС. Ну, не настолько. Для начала я набросаю тебе в двух словах собственно мой вывод. Мы обдумывали, как ты помнишь, можно ли воскресить человека после смерти путем воссоздания его тела из атомов как совершенный портрет, копию, абсолютно верную оригиналу, со всеми признаками жизни. Это предположение привело нас к противоречию, и мы были вынуждены его отбросить как несовместимое с истиной. Если я правильно тебя понимаю, ты хочешь знать, почему так произошло?

ГИЛАС. Да. А кроме того, я еще хочу знать, возможно ли воскрешение человека из атомов или нет, а если нет, то почему?

ФИЛОНУС. Великолепно. Может быть, мы начнем именно с этого момента: можно ли воскресить человека посредством воссоздания такого же точно тела из атомов? С этой целью мы должны сначала составить как можно более детальный план расположения всех атомов в теле данного человека, верно?

ГИЛАС. Естественно.

ФИЛОНУС. Естественно – но выполнимо ли? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся за помощью к физике. Ты, несомненно, знаешь принцип неопределенности Гейзенберга, один из фундаментальных принципов современной физики. Согласно этому принципу, невозможно определить точную локализацию отдельно взятого атома. Сделать это можно лишь приблизительно, поэтому образом атома является не точка, а как бы размытое пятнышко, нечто вроде изображения на смазанном негативе. Для нас существенно то, что эта невозможность точного определения локализации атома вызвана не современным уровнем развития измерительных приборов, а определенным проявлением качества самого атома, который не имеет протяженности в том значении, какое обнаруживают макроскопические объекты нашего привычного окружения. Так вот, если невозможно строго обозначить расположение отдельных атомов, то тем самым невозможно создать подробный и четкий план их размещения в организме. Отсюда следует невозможность создания тождественной копии живого человека... quod erat demonstrandum. Ты доволен?

ГИЛАС. Вовсе нет. Ведь если принцип неопределенности теоретически не позволяет создать абсолютно точную копию организма, так это, Филонус, трудности технического порядка, в то время как мы с тобой обсуждали познавательную, философскую сторону проблемы, и следует продолжить именно в этом духе.

ФИЛОНУС. Это ошибка, Гилас. То, что ты, дорогой мой, называешь «технической трудностью», является, по сути своей, некоей неотъемлемой, весьма существенной особенностью реального мира атомов. Из принципа Гейзенберга следует определенный «запрет» – запрет производить точные измерения атомов. Этот «запрет» не является препятствием на пути нашего познания, скорее он – элемент этого познания. Точно так же «запрет» рассматривать удаленные объекты – никакая не «техническая трудность», а проявление определенной особенности строения мира, в котором живут люди, а именно шарообразность Земли. Если бы философы из этого племени попытались изучить строение Земли, исходя из предпосылки, что она плоская, то они, так же как и мы, пришли бы к неизбежным противоречиям и абсурду. Потому что речь идет не о том, что принцип Гейзенберга существует в мире атомов в качестве некоего «запрета» на точные измерения. То, что мы выводим из многочисленных наблюдений и обобщаем в качестве этого принципа, – попросту неотъемлемое свойство самих атомов, о котором мы знаем сегодня лишь одно: этот принцип не позволяет точно определить место, где находятся определенные частицы. Таким образом, мы имеем дело не с преодолимыми трудностями и не с запретом, существующим в мире атомов, а с определенной особенностью, но сегодня она нам известна исключительно как некая «невозможность». Очень может быть, что если бы атомы не были такими сложными объектами, обнаруживающими столь индивидуальные свойства, как, например, подчинение принципу неопределенности, но представляли бы собой, скажем, маленькие твердые шарики, то состоящий из них мир выглядел бы совершенно иначе, не так, как реальный мир, – и очень может быть, что из таких атомов вообще не могли бы возникнуть ни живые организмы, ни нервные структуры, являющиеся основой психических процессов.

ГИЛАС. Я не очень хорошо тебя понимаю. Ты хочешь сказать, что принцип неопределенности – это та самая особенность атомов, которая дает возможность объединять их в такие структуры, где обнаруживается жизнь и сознание?

ФИЛОНУС. Нет, это слишком сильное утверждение. Исчезновение объектов за горизонтом вызвано шарообразностью Земли, не правда ли?

ГИЛАС. Да.

ФИЛОНУС. Шарообразность Земли позволяет обойти ее кругом и вернуться в исходную точку, так?

ГИЛАС. Разумеется.

ФИЛОНУС. Однако можно ли утверждать, что исчезновение предметов за горизонтом дает возможность обойти Землю по кругу? Нельзя, правда? Оба эти явления возможны, поскольку Земля шарообразна, но связь между ними опосредованна: оба они проистекают из той особенности нашей планеты, что она шарообразна. Теперь так: принцип неопределенности – это проявление некоего свойства атомов. Психические процессы на их последней стадии тоже обусловлены определенными свойствами. Только будущее покажет, каковы те фундаментальные свойства атомов, благодаря которым возможны оба упомянутых явления. Мне кажется, что ответ не будет столь однозначен, как в этой истории о планете. Видимо, откроется целая цепочка промежуточных звеньев, а кроме того, в орбиту проблемы будут вовлечены процессы и наблюдения, связи которых с обсуждаемыми здесь явлениями сегодня никто еще даже не предполагает.

ГИЛАС. Например?

ФИЛОНУС. Не знаю. Я не пророк.

ГИЛАС. Твои рассуждения напомнили мне одно расхожее утверждение, что принцип неопределенности – проявление «свободы воли» атомов, из которой следует «свобода воли» человека. Что ты на это скажешь?

ФИЛОНУС. Принцип неопределенности не предполагает никакой «свободы воли» атомов. Это обычные лингвистические трудности – непозволительное манипулирование понятиями. Я действительно предполагаю связь между свойствами атомов и происхождением сознания, но я не могу принимать всерьез настолько плоские и вульгарные гипотезы, пытающиеся объяснить эту связь. Работу электронного мозга, несомненно, характеризует ясность мышления в том смысле, что он действует четко, строго логически и однозначно. В подобных механизмах процессы «понимания» выполняет электричество. Так или иначе, мы знаем, что громы и молнии дают яркий свет, и это тоже проявления электричества. Однако же утверждать на основании этого, что «свет разума» электронного мозга следует из «света» молний, было бы, согласись, полнейшей чепухой. А ведь какая-то связь между этими явлениями существует, поскольку и тут, и там основным двигателем процессов является электричество. Привнесение принципа неопределенности в психические процессы способом, о котором ты упомянул, – очень вредная бессмыслица. Подобные плоские, поверхностные аналогии можно плодить массово, как, собственно, и плодят их различные метафизически настроенные умники, которые по ошибке вместо мистики занимаются атомистикой. Однако вернемся к нашей теме. Тебя удовлетворили мои объяснения по поводу невозможности воскрешения из атомов?