В голосе Верховного Посвященного звучала усталость.

— Я повторяю: Община никого и никогда не заставляет делать что-то вопреки его желанию. Я просто рассчитываю на то, что каждый из вас в том случае, если он захочет покинуть этот Дом, поставит меня в известность. Заблаговременно.

В воздухе снова тишина.

— Это мы можем вам обещать, — один за всех ответил капитан Листер. — Пожалуй, это единственное, что мы можем обещать твердо.

Разговор с Верховным Посвященным — полный намеков и недомолвок — оставил в душе Кирилла странный осадок. Вообще, все, что произошло с ним с того момента, когда странный незнакомец окликнул его, в отчаянии опустившегося на поребрик тротуара в сотне-другой метров от посольства Инферны, теперь представилось ему каким-то маршем по топкому болоту к неведомой и ненужной цели. Желание смыть с себя липкую жижу этого невидимого болота заставило его подняться с лежанки и, сняв с крючка одноразовое полотенце, направиться в душевую. Собственно, этот крючок и лежанка и составляли всю меблировку небольшой кельи. И эта келья должна была служить его жилищем в течение довольно долгого времени. Тех двух или трех недель, что понадобятся господину настоятелю для «выправки документов» гостям с Фронды.

Келья располагалась в том же самом «левом крыле» огромного здания Серого монастыря, куда ранее отправились на постой его бывшие спутники и проводники по Аш-Ларданару. Этот унылый, согнутый буквой L коридор, надежно изолированный от остальных помещений Дома, судя по всему, специально предназначался для содержания гостей. Он был оснащен всего лишь одной душевой на дюжину выходивших в него комнат. И одними на всех «удобствами».

Ладно. Тот, кто годика четыре провел в орбитальных казармах Космодесанта, обычно не задумывается о комфорте. Это, помнится, всегда бесило Ганку... Но о Ганке тоже лучше не задумываться.

Ледяная вода и впрямь помогла Кириллу избавиться от одолевшей его вконец душевной маеты. Топая по гулкому коридору обратно к своей келье, он уже чуть меньше прислушивался к брюзжанию своего «внутреннего голоса» и чуть больше — к гулкой тишине вокруг. Тишина эта, впрочем, оказалась не абсолютной.

За одной из дверей кто-то скулил. Тихо и безнадежно, иногда захлебываясь и замолкая. Так скулят раненые зверьки. Или просто брошенные кем-то. С некоторой растерянностью Кирилл определил, откуда, из-за какой двери льется этот странный плач. Подошел к ней, прислушался и затем осторожно ее приоткрыл. В Доме, видно, не признавали замков и даже защелок. И хорошо смазывали дверные петли. Дверь открылась без звука, впустив его в полутемную комнату.

Судя по всему, Торговцев в Доме жаловали больше, чем непрошеных гостей с небес. Во всяком случае, комнату, которая досталась Дурной Траве, трудно было назвать кельей. В ней присутствовали некоторые элементы комфорта — жалюзи на окне-амбразуре, пара табуретов и даже нечто вроде прикроватной тумбочки. Между этим «нечто» и стеной, скорчившись, словно от страшной боли, сидела и размазывала кулаками слезы по лицу Карин Малерба.

— Что с тобой? — испуганно спросил Кирилл, подходя к ней.

Он машинально присел перед Карин, взял за плечо:

— Ты... Тебя кто-то обидел?

Он вспомнил, что Торговцы только что вернулись из города — в долине. С торгов.

«Надули их там, что ли? — подумал он. — Или между собой чего-то не поделили?»

— Нет! — вдруг выкрикнула Дурная Трава. — Никто не может меня обидеть, дурак!

Она запнулась, уставившись на Кирилла злым взглядом заплаканных глаз.

— Просто у меня всегда так, когда я возвращаюсь с Аша... Реакция у меня такая. Н-на то... На то, что осталась жива. Вообще — на все. Я... Я все время боюсь, что меня... Что придется платить. За то, что я слышу Камни. За то, что я продаю их. За удачу... За жизнь вообще...

Она неожиданно вцепилась в Кирилла и ткнулась заплаканным лицом ему в грудь.

— Не-на-ви-жу! — сдавленно выдохнула она. — Не-на-ви-жу, когда ко мне лезут с утешениями... Это пройдет все...

Она оттолкнула его так, что тот едва не полетел на пол. Выпрямилась и отвернулась к окну.

Кирилл тоже поднялся с корточек, шагнул к выходу.

— Считай, что меня здесь не было, — сказал он, берясь за ручку двери.

Карин порывисто обернулась и выкрикнула чуть хрипловато:

— Останься! Не смей уходить...

Кай спустился в «секретную часть» штаб-квартиры операции «Тропа», отряхивая дождевые капли со шляпы и рукавов плаща.

— Судя по выражению вашего лица, — устало вздохнул Ким, — господин Раковски вновь не почтили нас своим визитом?

Федеральный следователь молча бросил на стол плотный, желтоватого цвета конверт без адреса и марки.

— Вот что я нашел на месте встречи. В том тайнике, куда Манич поместил наше послание. Адресовано это, собственно, вам, Ким — то бишь Рею Яшми. Проверьте эту штуку на вшивость. Этот Лешек уже так доконал меня, что я не верю ничему, что от него исходит.

Ким подхватил конверт — только для того, чтобы тут же передать его Нильсу, который без лишних слов убыл в размещенный в соседней комнате мини-кабинет криминалистической экспертизы.

— Зато у меня есть для вас довольно приятное известие, следователь.

Ким развернул экран дисплея так, чтобы присевшему на подоконник Каю было лучше видно изображение.

— Ваши спутники относительно благополучно добрались до мест обетованных. Те Торговцы Камнями, что подцепили их по дороге, довели всех до Серого монастыря в Восточном ущелье. Это, между прочим, один из главнейших Домов Последнего Изменения. Не по масштабам, а по значению. Одна из резиденций Верховного Посвященного. Как только стало ясно, что они двигаются именно туда, наш с вами куратор — это я про Лиригу — немедленно отбыл в том же направлении. И Верховного Посвященного срочно вызвал — он как-никак в том Доме что-то вроде настоятеля.

— Господи! — вдруг прервал его федеральный следователь.

Он завороженно смотрел в глубину «окна» голографического экрана, где в тот момент один за другим проходили в просвет устроенной в массивной створке ворот калитки усталые, осунувшиеся путники.

— Когда сделана эта съемка? — голосом, ставшим сразу глухим и невыразительным, осведомился Кай.

— Этим утром, — отозвался агент на контракте, бросив взгляд на один из индикаторов панели терминала. — Их там придержат до того момента, как...

— Открутите-ка изображение назад... Секунд на тридцать — сорок, — попросил Кай. — Вот так... Теперь остановите...

— Что-то не так? — спросил из другого угла кабинета Артур, коротавший время в изучении базы данных по контрабандной торговле.

— Не так, — сухо подтвердил федеральный следователь. — Выведите, пожалуйста, на экран резюме вот по этому человеку...

Ким пробежался пальцами по клавиатуре терминала, не отрывая взгляда от изображения на дисплее.

— «Джордж Листер — капитан космоклипера „Ганимед“», — прочитал он выплывшую поверх изображения справку. — Удостоверение личности номер... Лицензия номер...

— Или на белом свете существуют два капитана Джорджа Листера, — сухо прокомментировал эту информацию федеральный следователь, — или кто-то из тех двоих, кого я теперь знаю, — самозванец. Мертвые не воскресают...

Ким продолжал озадаченно смотреть на экран. Потом, не отводя от него взгляда, заметил:

— Это — аксиома, следователь. Конечно, это аксиома... Но только не для таких мест, как Аш-Ларданар...

Специальный агент (а на время проведения операции «Землеройка» еще и чрезвычайный инспектор) лейтенант Петро Криница был бы полным идиотом, если бы вздумал выдавать себя за коренного обитателя Фронды. Если бы такая дурацкая мысль и взбрела ему в голову, то он ее оттуда выкинул бы напрочь, с часок потолкавшись в реденькой толпе, снующей по центру столицы Самостоятельной Цивилизации. Среди осунувшихся, серых от повседневных забот о хлебе насущном и от постоянной нехватки такового лиц его загорелая и упитанная физиономия выдавала себя с головой. Не способствовал мимикрии под фрондийского гражданина и немалый — под два метра — рост лейтенанта, дополненный вполне соответствующей атлетической комплекцией. Так что единственной «крышей», под которой он мог более-менее естественно смотреться в ходе выполнения порученного ему задания, был облик преуспевающего бизнесмена от спорта, прибывшего на планету, чтобы прицениться к местным рекордсменам на предмет вербовки их в одну из баскетбольных команд, делающих свой бизнес в Тридцати Трех Мирах. Тем более что баскетбол был тем немногим, в чем Криница хорошо разбирался вне рамок оперативной работы в федеральной контрразведке. Боевые искусства как «крыша» не проходили — такой выбор слишком ясно намекал на истинную специальность Петро.