— Вот так, — оседлав его проговорила Селест. — А теперь прекрати свои гнусные ругательства и немного постони.

Вместо ожидаемого стона Брент бормотал:

— Я дурак, распутник, лишенный всяких чувств.

Она для меня ничто, пустое место, и скоро я выкину ее из своей жизни и из своей головы. Упрямая.., глупая и красивая…

В конце концов Брент застонал. Подняв руки, он ухватил Селест за бедра, а она, глядя сверху на его озабоченное лицо, тихо спросила, не прерывая своих движений:

— Упрямая? Ты хочешь сказать, она не твоя?

Байрони…

Брент прогнулся, его пальцы впились в ее бедра.

— Нет! — выдохнул он. — Господи, ну и память у женщин! Перестань, Селест.

Она замедлила изощренную пытку.

— Тихо, мой дорогой. Наслаждайся и забудь другую.

Он забыл, по меньшей мере на пять минут, а потом провалился в сон. Селест притянула его к своей груди, поглаживая его взъерошенные волосы. Тишину комнаты наполнил храп. «Мой могучий мужчина упал сраженный, — подумала она, — и, вероятно, этого даже не почувствовал». Она не любила его, но была от него без ума и ценила как превосходного и щедрого любовника.

Он то и дело клялся, что никогда не женится, никогда не допустит, чтобы его заарканила какая-нибудь женщина.

— Дурачок, — бормотала она, ласково гладя ладонями его спину. Что он имел в виду, сказав, что она скоро уйдет из его жизни? Может быть, она уезжает?

Не поэтому ли он и напился?

— На этой неделе мы выполним все необходимые формальности, Байрони, — сказал Айра.

Они втроем сидели за завтраком в напряженном молчании, пока не заговорил Айра.

— Вы готовы выполнить мои требования, Айра?

— Да, конечно.

— Вы дали ему.., нам.., не слишком большой выбор, — заметила Ирен.

Прежде чем ответить, Байрони взяла небольшой кусок омлета, голос ее прозвучал иронически:

— Неужели вы можете представить себе мое дальнейшее пребывание здесь? Будь вы на моем месте, разве вы не хотели бы уехать? Не требовали бы этого?

— Здесь у вас очень легкая жизнь, — возразила Ирен. — У вас остается фамилия Батлер, наряды, какие вы пожелаете, положение в обществе… — Она запнулась, увидев на лице Байрони отражение невероятного гнева. — Но чтобы вы удовольствовались положением какой-нибудь продавщицы, этого при всем моем воображении я представить не могу.

— По крайней мере вокруг меня больше не будет лжи, не так ли?

— Человек привыкает ко лжи, — возразила Ирен.

Не прошло и часа после завтрака, как Байрони почувствовала тошноту. Резкие колики заставили ее схватиться за живот, но боль прошла. Остатки инфлюэнцы, глубоко вздохнув, подумала она.

По обыкновению она сопровождала Айру с Ирен в церковь. По окончании службы поболтала с Чонси и Делом, договорившись о ленче с Чонси на вторник, обменялась шутками с Агатой и Хорасом Ньютонами и почувствовала себя неловко, когда вежливо поклонившийся ей Сент пристально посмотрел на нее. Она собиралась во второй половине дня кататься верхом на Колючке, но после обеда почувствовала себя настолько уставшей, что улеглась в постель.

— Вы уверены, что вполне оправились от инфлюэнцы? — спросил ее следующим утром за завтраком Айра.

— Возможно, не совсем, — согласилась Байрони. — Чувствую себя немного утомленной.

— Не позвать ли Сента?

— О, не надо. Думаю, мне просто нужно немного отдохнуть. — Она машинально вертела в руке намазанный джемом тост. — Я хочу уехать в пятницу, Айра.

— Хорошо, — согласился он.

— Он бросается на всех, как гремучая змея, — говорила Мэгги Сенту. — Скажешь ему «привет», а он смотрит на тебя, словно под вопрос поставлена его честь.

Сент что-то буркнул себе под нос, и заговорил, прежде чем Мэгги успела открыть рот снова.

— Не знаю, что делать с Фелицией. Пожалуй, пропишу небольшую ежемесячную дозу настойки опия, как я уже делал. Она говорила мне, что у нее постоянные колики, боится, не будет ли ей хуже от выбранной.., профессии.

— Дурочка, — сказала Мэгги. — Чашку кофе?

— Черного, Мэгги, если можно, — согласился Сент.

— Надо что-то делать с Байрони Батлер, — продолжила разговор Мэгги, усевшись напротив Сента с чашкой кофе. — Селест, у которой добрейшее сердце и длиннейший язык, сказала мне, что Брент бормотал что-то насчет «ее отъезда».

Сент дернул головой, как и ожидала знавшая его привычки Мэгги.

— Это нелепо, — заметил он и немедленно закрыл рот. Боже мой, этические нормы так растяжимы. Где проходит граница дозволенного для каждого человека? Может быть, Байрони действительно лучше уехать. Бедняжка заслуживает лучшей жизни, чем роль матери ребенка другой женщины.

Но Айра проявляет к ней такое внимание, как, например, вчера, в церкви. Господи, посмотреть на них — прекрасная пара.

— Поговоришь с ним, Сент?

Он услышал ту же озабоченность в голосе Мэгги, которая не давала покоя и ему самому.

— Это не мое дело, Мэгги, — глубоко вздохнул доктор, — совсем не мое.

— Но ведь он твой друг, разве нет?

— Да, и как друг, не хочу совать нос в его дела.

— Будешь ждать, когда он сам обратится к тебе?

Держу пари, тогда что-то сделаешь!

— Что это за пари ты готова держать, Мэгги? — медленно протянул Брент с порога.

Мэгги встрепенулась, виновато краснея.

— Ты можешь стучать, Брент? Ведь у нас с Сентом могут быть интимные дела.

Сент чуть не поперхнулся кофе. Брент был не похож на себя — опустошенный, усталый. Он явно похудел.

— Не увидел бы ничего такого, чего не видал уже сто раз, — заметил Брент, без приглашения погружаясь в бархатное кресло. — Судя по твоему виноватому виду, Мэгги, ты сплетничала. Разумеется, как все женщины — разве нет?

— Не злись, Брент, — мягко сказала Мэгги.

— Я злюсь? — выгнул темную бровь Брент.

— Такого грубияна еще поискать!

— Да успокойтесь же вы оба, — поднял ладонь Сент.

— Что-что? — не унимался Брент.

Сент нахмурился. Мэгги была права. Брент вел себя возмутительно.

— Я встретил сегодня утром Айру Батлера. — В действительности этого не было, но Сент хотел увидеть реакцию Брента.

Она не замедлила последовать. Брент словно застыл в кресле, глаза у него сузились, и он процедил сквозь зубы;

— Какого дьявола ему было нужно?

— Он посылал за мной, — вежливо ответил Сент, поднимаясь из кресла. — Спасибо за кофе, Мэгги.

Фелиция выспится и будет чувствовать себя лучше. Я пошел. Брент, вам добрый совет — разумеется, медицинский. Перестань пить.

— Иди к черту.

— Святой — к черту? Это невозможно!

У входной двери дома Батлеров Чонси встретила Эйлин.

— Я хотела бы повидать миссис Батлер, — повторила она, недоумевая, почему женщина преградила ей дорогу.

— Миссис Батлер больна, миссис Сэкстон. Доктор никого не разрешает к ней пускать.

— Больна? Что с нею?

Эйлин пожала плечами:

— Вам лучше спросить об этом у доктора, миссис Сэкстон. Мне лишь известно, что она лежит в постели.

— А мистер Батлер дома?

— Нет, мэм. Мне нужно идти, миссис Сэкстон. — Эйлин закрыла дверь перед носом Чонси.

— Что за чертовщина! — бормотала Чонси, усаживаясь в коляску. — Домой, Люкас. Оказывается, миссис Батлер больна и к ней никого не пускают.

Заботливо помогая Чонси расположиться в коляске, Люкас нахмурился.

— Все та же инфлюэнца, мэм?

— Не знаю. Вообще ничего не понимаю. Она должна была прийти сегодня ко мне на ленч. Наверное, она действительно очень больна, если даже не прислала записку.

— О миссис Чонси, вам нельзя нервничать, — заметил Люкас. — Мистеру Сэкстону это не понравится.

— Знаю, — печально вздохнула Чонси. — Он думает, что его ребенок будет первым на свете!

Но Чонси не забыла о Байрони и вечером рассказала о ней Делу.

— Что нам делать? — спросила она.

— Если она больна, то, очевидно, ее наблюдает Сент, Чонси. Почему ты так беспокоишься?