Когда Брент ощутил, что тело Байрони напряглось и содрогнулось в предвкушении пика наслаждения, он стал целовать ее, повторяя языком движения своего тела. Он лишь на мгновение отстал от нее.

— Ах, Байрони, — прошептал он дрожа и крепко прижал ее к себе.

Байрони проснулась оттого, что волосы на его груди щекотали ее. Она медленно подняла голову и посмотрела на лицо спавшего Брента. Его темные волосы спутались, а густой локон упал на лоб. На щеках проступила черная щетина. Лицо его было изысканно утонченным. Даже его уши и те вызывали у Байрони восхищение.

Ее бедро покоилось на его бедрах, даже во сне он крепко удерживал Байрони — растопыренные пальцы лежали на ее ягодицах.

«Муж, — думала Байрони. — Он мой муж». Она старалась не шевелиться, вспоминая ночь, — нет, не ночь, а утро, поправилась она. Он знал, что Байрони станет более.., отзывчивой, если заснет. Так оно и случилось. Она все еще не оправилась от потрясения. Она не имела ни малейшего понятия, ни самого малого намека со стороны тети Айды, своей матери о существовании подобных ощущений. Байрони улыбнулась, представив выражение приятного тонкого лица тети Айды, если бы она ей сказала: «Да, тетя, а потом я кричала, и извивалась, и не хотела, чтобы он оставил меня. О да, тетя, мужчина глубоко внутри, заполняет тебя, двигается, целует тебя…» Она позволила себе несколько секунд повосхищаться этим, прежде чем ее мысли приняли более прозаический оборот.

Ей надо было выйти, по чисто физиологической причине, но она боялась пошевелиться. Он мог проснуться и, вероятно, снова заняться с ней любовью.

Заняться любовью… Странное выражение, но именно так он называл их дикое совокупление. Она почувствовала липкость между бедрами и покраснела. Никогда в жизни она не ощущала свою женскую сущность так, как теперь, когда узнала, чего мужчины хотят от женщин и чего женщины хотят от мужчин. Байрони сглотнула. Она приподняла бедро, освобождаясь от Брента. Тот пробормотал что-то нечленораздельное и крепче обнял ее.

— Байрони, — внезапно заговорил он, открывая глаза. Он смотрел прямо ей в лицо, и улыбался. — Доброе утро, жена. Подвиньтесь поближе, ты такая теплая и мягкая. — И он еще крепче прижал ее к своему боку.

— Хорошо выспалась? — В его вопросе послышалась дразнящая удовлетворенность.

— Да, — ответила Байрони.

Брент повернулся к ней лицом и прижал ее к себе так, что их тела полностью соприкоснулись. Она почувствовала, как он возбудился, и, пораженная, затаила дыхание.

— Кажется… — начала она, чувствуя, как ее глаза расширились от неожиданности.

— Что кажется? — Брент стал покусывать ей ухо.

Байрони услышала в его голосе нескрываемую радость. Она понимала, что он победил, но неожиданно для себя подумала, а разве и она не победила? Что принесла эта ночь? — хотелось ей спросить у Брента.

Что-нибудь изменилось?

— Не знаю.

— Я лишил тебя дара речи, да? — Улыбка Брента была неотразимой, и губы Байрони дрогнули в ответной улыбке. Она почувствовала, как его рука скользнула по ее животу вниз и нежно накрыла ее снова.

— О Брент…

— Такая теплая, — проговорил он с жадной ухмылкой.

— И липкая! Из-за тебя.

Эти слова прозвучали в ее устах необыкновенно сладостно.

— Да, — тихо проговорил он, — из-за меня.

Она ощутила, как он затрепетал, и в какой-то момент у нее возникло ощущение своей власти над этим человеком. Она повернулась на спину, и он вошел в нее. Она задохнулась, и он застыл без движения.

— Я делаю тебе больно, Байрони?

Байрони посмотрела ему в глаза, увидела в них заботу о ней и забыла обо всем на свете.

— Нет, — прошептала она и выгнулась вверх, навстречу ему.

Но Брент нахмурился, почувствовав, как забота о ком-то возобладала над его собственным желанием, что за время его взрослой жизни случалось не часто.

Он стал очень медленно выходить из нее, но она сцепила руки на его спине, удерживая.

— Хорошо, — сказал он, — мы будем осторожны, Байрони. Ты еще не привыкла. — Он поцеловал ее. — Я.., рад, что доставляю тебе наслаждение.

Байрони взглянула на него из-под опущенных ресниц, внутри нее медленно, но неумолимо нарастали потрясающие ощущения.

— Но ты же знал, что так будет. Разве так бывает не со всеми?

Ему хотелось рассмеяться ее очаровательной наивности, но он воздержался.

— Нет, — проговорил он. — Не со всеми. Мы с тобой очень подходим друг другу.

Он еще сильнее прижался к ней. Она тихо простонала и выгнулась.

— Брент, — задыхаясь шептала она, — еще!

Он пристально смотрел на ее лицо, видел, как в ее прекрасных глазах отражалась буря наслаждения, и ускорял темп движений. Когда он просунул руку между их напряженными телами, она вскрикнула, подхваченная вихрем почти мучительного наслаждения.

Он сдерживался до момента, когда ее спазмы ослабели, а потом крепко прижался к ней — наступила мощная разрядка.

— Теперь ты очень липкая, — выдохнул Брент.

— Да, — согласилась она, и он улыбнулся ее довольному голосу.

Во входную дверь постучали. Байрони напряглась, в замешательстве глядя на Брента.

Брент шутя щелкнул пальцем ей по носу и оторвался от нее.

— Укройся, холодно. Я сейчас вернусь. Это, вероятно, наш завтрак.

Она смотрела, как он, голый, отошел от кровати и надел халат.

— Не двигайся, Байрони, — бросил он через плечо.

Почему он так сказал? — слегка нахмурилась она в недоумении. Уж не боялся ли Брент, что она встанет и попытается бежать от него? Он задержался на пороге, обернулся и взглянул на нее. Медовые волосы Байрони беспорядочно перепутались, лицо разрумянилось, она выглядела такой красавицей, что ему не хотелось ничего другого, как вернуться в постель и наброситься на нее. Развратник, упрекнул он себя. Этак ты ее искалечишь.

Когда он вернулся с полным подносом в руках, она сидела на кровати, неуклюже пытаясь завернуться в халат.

Брент разочарованно нахмурился, но всего лишь на мгновение. Он предпочел бы видеть ее белые плечи и грудь, но, разумеется, она не привыкла к тому, чтобы мужчина, хотя бы и муж, видел ее раздетой.

— На первом этаже кухня, — непринужденно заметил он. — Когда мне не хочется выходить, Сизар приносит еду сюда. Выпьешь кофе?

Байрони кивнула.

— Не стесняйся меня, хорошо? Вот так.

Она взяла чашку и отпила дымящийся напиток.

Ничего вкуснее она в жизни ни пила.

Брент уселся рядом с Байрони на постель.

— Пожалуйста, круасаны, прямо из пекарни Пьера.

— Спасибо.

— Не стесняйся, — повторил Брент, поддразнивая. — В конце концов, мое хилое тело побывало в твоем — сколько? — три раза меньше чем за.., сколько часов?

— Это твое-то тело хилое?

— Вот так-то лучше, — заметил он, откусывая круасан. — Байрони, нам надо обсудить, где мы проведем медовый месяц.

— Только не в Сакраменто, — торопливо проговорила она с горечью.

— Нет, разумеется, нет. — Брент помолчал, глядя на Байрони. — Однако, мне кажется, лучше куда-нибудь уехать. Пойдут разговоры, и я думаю, что, даже если Ирен и Айра будут держать языки за зубами, к сожалению, найдутся люди, которые будут судачить о тебе.

— Понимаю, — согласилась она и почувствовала, как ее замутило.

— Я также подумал, — задумчиво продолжал Брент, — что, став женатым человеком, я должен, вероятно, построить какой-то дом. Жить в салуне, да еще рядом с борделем, не очень-то респектабельно.

— Мне здесь нравится, — возразила Байрони. — Но, Брент, я не хочу, чтобы ты делал что-то против своего желания. И Мэгги такая милая… — Байрони посмотрела на него очень серьезно, и он внутренне содрогнулся.

— Я никогда больше не причиню тебе боль, — хрипло проговорил Брент.

— Это так.., мило с твоей стороны, — сказала она, думая при этом о его любовнице Селест. С его мужской точки зрения это не боль?

— Спасибо, — сухо принял благодарность Брент.

— Могу я задать тебе один вопрос?