Предмет его страсти - кузяхина старшая дочка Клавдия. Да, видная деваха! Кровь с молоком. Русая коса толщиной с руку, кофточка на груди чуть не лопается, рослая, статная. Но вот беда, Габриэля держит на расстоянии - вроде и хихи-хаха, а близко - ни-ни. И дело не только в воспитании, хотя кузнец дочку в ежовых рукавицах держит, а... Ухажёров слишком много, перебирает девка. Нет, ежели батя скажет, куда она денется, но Ромео хочет же, чтобы всё было по взаимности.

Вот. И вместо того, чтобы активно заниматься брянской мастерской, пришлось всё лето наблюдать шекспировские страсти.

Пришло письмо от Дашковой. Екатерина Романовна, пишет, что наши опасения по поводу её благополучия в связи с моей высылкой в деревню не оправдались. По её мнению я действительно попал под горячую руку. В другой ситуации всё могло кончиться и не начавшись. Саму её пару раз приглашали в Зимний дворец. Первый раз 29 апреля на помолвку Великого князя Александра с принцессой Луизой Марией Августой Баденской, которая накануне крестилась и стала Великой княгиней Елизаветой Алексеевной. А второй раз 17 сентября, когда состоялось их бракосочетание. Елизавета Алексеевна, по мнению Екатерины Романовны, отличается необычайной скромностью.

Ну так ещё бы - девочке 14 лет! Она с моей Шурочкой ровесницы.

Императрица с Дашковой была 'вполне приветлива, но это скорее вежливость, чем приязнь'. Ни Павла Петровича ни Марии Фёдоровны на помолвке не было. Как я понял, Екатерина позволила себе явную бесцеремонность по отношению к сыну, с ним не посоветовались ни о кандидатуре невесты, ни относительно её крещения, ни о дне венчания. Он обо всем узнавал через третьих лиц. Мария Федоровна приложила все силы, чтобы уговорить мужа появиться на венчании. Пришлось даже прибегнуть к помощи Екатерины Ивановны Нелидовой. Уговорила! Павел присутствовал на венчании и 'был глубоко растроган'. Состоялось венчание в церкви Зимнего дворца. Празднества по случаю женитьбы любимого внука Екатерины 'продолжались четырнадцать дней и завершились блистательным фейерверком на Царицыном лугу'.

Вот век - мужу ещё нет шестнадцати, а жене только четырнадцать! Прямо Ромео и Джульетта! И конец такой же трагический. Ну, кого может родить эта девочка?

Торопится Екатерина, ой торопится. Не знаю сколько она надеется прожить, но вот почву передать власть не сыну, а внуку уже готовит. Внуку в этом году только шестнадцать будет.

Мать её прожила, кажется, лет сорок пять или сорок восемь, если мне не изменяет память, а отец так и вовсе до сорока не дожил. То есть с генами, в этом плане, у Императрицы не ахти. Об этом она, конечно, не знает, и надеется лет ещё десять пожить, но вот подстраховалась. Передавать трон женатому внуку всё-таки более благовидно.

Вот передала бы она при жизни трон сыну, глядишь он и не очень бы и начудил...

Да не факт. Мог маменьку и в монастырь сослать грехи замаливать.

Вряд ли, у Екатерины сейчас, как потом скажут в Одессе, очень высокий рейтинг.

Нет, всё же эта женитьба Александра, явно поступок опрометчивый. Может и с детьми у них так всё плохо будет, потому что для девочки в четырнадцать лет начинать половую жизнь рано. Она ещё не созрела. Шурочке моей тоже четырнадцать лет, да я её ещё ребёнком считаю. А тут - замуж!

К Шурочке я почему-то прикипел душой. Она мне старшую внучку напоминает. Такая же умненькая-разумненькая.

Ездил намедни к Крыловым, выбежала навстречу, вся такая... Такая красавица вырастит!

Вот у Крыловых всё замечательно. Анна Николаевна разрешилась девочкой в конце мая. Весёлый, здоровый ребёнок. Я же и ездил к ним на крестины. Теперь я крёстный отец Варвары Ивановны Крыловой.

Иван Андреевич дал мне почитать свою новую повесть, называется 'Каиб'...

Читали мы вместе с Шурой.

На мой неискушённый взгляд,... а может, наоборот - искушённый?.. пока не Шекспир.

Шекспира ты читал в переводах Маршака, к тому же это сатира.

Ну, тогда не Гоголь. Не 'Ревизор'.

Разумеется, я ничего такого Ивану не сказал. Он человек добродушный, но вдруг обидится. Посоветовал пока не спешить отправлять в печать, и намекнул, что Радищева из Илимского острога ещё не вернули. Это не напугала, а, скорее, озадачило Крылова. Мне кажется, что он в таком аспекте свою повесть вовсе не рассматривал.

- Но это же восточная повесть.

- Да? Ты знаешь, если честно, то я до сих пор не пойму, за что Александра Николаевича к смертной казни приговорили. Я его произведение рассматриваю не более, как путеводитель по российской провинции и описание нашего быта. Что такого он написал, чего не видит любой, кто ездит по нашим дорогам?... Наши потомки о нашем быте, о нашем веке будут судить именно по его 'Путешествию'. Лично я ничего крамольного вообще не увидел. Радищев описал всё, как есть. Но... Но вот наша Императрица хотела бы, видимо, чтобы потомки о нас судили только по её деяниям и нашим победам. В таком случае Радищев, по её мнению, подрывает устои трона. А чем он тогда лучше Пугачёва?

- Скажешь тоже... А ты читал 'Путешествие из Петербурга в Москву'?

Блин, блин, блин! Где Ржевский мог это читать?Там было-то всего вроде сто экземпляров, остальные Радищев, кажется, сжёг.

Сжёг ли?

Всё равно, надо соскакивать.

- Доктор Максимович давал мне почитать, когда я был в Петербурге. Но дело не в этом. Ты недооцениваешь силу печатного слова. Это даже странно для человек, который пишет и печатается. Что ты знаешь о... ну, скажем об Иване Грозном? Только коротко в двух словах, первое, что придёт в голову.

- Душегуб, тиран, опричнину ввёл.

- Вот. А откуда ты знаешь?

- Отец рассказывал, читал...

- Читал! Значит, кто-то написал. Причём так, как сам это воспринимал. Представь, лет через двести люди прочитают, как Екатерина ездила в Крым. Блестящая свита, роскошнее кареты, трапезы на природе, ухоженные нивы, опрятные крестьяне, радостно машущие матушке Императрице. Как они назовут наш век? - Крылов вздохнул и не ответил. - Правильно, 'золотой век'. ... Александра, а ты как думаешь?

Шура, до этого просто сидевшая в кресле и листавшая рукопись 'Каиба', подняла на меня свои голубые глаза и абсолютно спокойно сказала: - Я думаю, что картина, что Вы, Александр Фёдорович, описали, им понравится. Я бы хотела, чтобы они так и думали о нас. - Мы с Крыловым переглянулись. Вот это оборот! - Я не читала господина Радищева, но если он описал наш быт, нашу жизнь, только с плохой стороны, то мне это тоже не нравиться.

Вот такова я никак не ожидал. Я и вопрос-то ей задал в расчёте на односложный ответ. ... А, если честно, то вообще, никакого расчёта не было. Я даже не был уверен, слушает ли она нас. Сидит, листает рукопись ребёнок, давай ему сделаем приятное, вроде как его мнение нас интересует... ... Я уже и забыл, как хотел продолжить свой пассаж про силу печатного слова. Крылов выглядел таким же озадаченным, наверное, как и я.

- А ты не могла пояснить свою мысль.

- Я не могу судить о произведении господина Радищева, возможно оно написано хорошим языком, легко читается и поучительно. Но если оно указывает только на недостатки и не показывает хорошие стороны, то оно вредно для читателей, так как не показывает всех сторон жизни. И это действительно подрывает устои государственности.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Это в четырнадцать лет?

А ей точно четырнадцать лет?

Да пусть хоть двадцать. Ты сам в двадцать имел собственное мнение?

Ну,... я да.

Ой. В двадцать ты своё мнение имел, только по поводу длинны ног, ходивших за забором училища, девушек.

А может она тоже ...ну... в смысле, в голове у неё разум взрослого человека?

- Шурочка, душа моя, а что ты сейчас читаешь? Нет, не в данный момент, а ... вообще?

- Тацита, 'Анналы'.

Выражения своего лица я не видел, а вот у Крылова было такое, какое должно быть у уфолога, наконец увидевшего живого гуманоида. На мой вопросительный взгляд он только развёл руками.