— Что это за существо? — еще раз настойчиво спросила матушка Орла. Но Адика, охваченная страхом, не решилась ей ответить, она так желала, чтобы в ее последние дни с ней был кто-то рядом, и вот теперь его появление принесло беды и несчастья в ее деревню.

— Смотрите! — прошептала Вейвара.

Мертвый ребенок зашевелился и заплакал. Цвет его тела стал постепенно меняться, исчезал синюшный оттенок, жизнь возвращалась в маленькое тельце, которое становилось розовым и даже красноватым. Алан задумчиво осмотрел новорожденную девочку, после чего поднял ее и передал на руки Вейваре, которая ошеломленно смотрела на него, будто овца, приведенная на место бойни. Живые близнецы были знаком свыше, свидетельствующим о благодати, ниспосланной Толстушкой.

— Ааа! — закричала Вейвара от накатившего приступа невыносимой боли. Не думая, что делает, она передала ребенка обратно на руки Алану, прежде чем с силой вцепиться в родильный стул. Джетси умело завернула второго младенца в кусок ткани.

После того как вышел послед и Агда отрезала от него небольшой кусочек, который Вейвара должна была проглотить, все женщины обернулись в сторону Алана. Он спокойно стоял рядом с Адикой. Та пыталась взять себя в руки, замерев в ожидании первенца.

Но ни слова обвинения не услышала она от матушки Орлы. Агда молча стояла в стороне, у ее ног на большом плоском блюде лежал послед.

Никто не начал ругать незнакомца, никто не поднял руку в ритуальном жесте, чтобы защитить себя от зла, которое он принес с собой, войдя в дом, куда запрещалось заходить мужчинам. Несмотря на то что позволить ему остаться здесь было бы неправильно, у Адики не было сил или желания прогнать его прочь. Он принес с собой свет, даже если просто поднял развевающуюся на ветру шкуру животного, которой был занавешен выход из дома, поскольку сейчас она была закреплена за крюк под потолком над дверным проемом и висела неровно. Розовое пятнышко у него на щеке в этот момент казалось особенно живым, почти сверкающим.

— Что это за существо? — пробормотала матушка Орла еще раз.

— Ребенок был мертв, — произнесла Агда. — Я знаю, что именно так и было, когда я держала его на руках. — Она тоже не могла отвести глаз от Алана, будто он был ядовитой змеей или существом, обладающим невообразимой силой. — Кто же он, если смог вселить жизнь в уже посиневшее тельце ребенка?

Конечно, все стало совершенно очевидно, как только Адика заявила об этом.

— Он мужчина, — объяснила она, глядя на него, тогда как он тоже смотрел на нее. Казалось, Алан был немного смущен и растерян, когда он отвернулся от Вейвары, которую Джетси омывала чистой водой и губкой из связанного тростника. — Он шел в земли мертвых, когда Священная забрала его оттуда и привела ко мне, чтобы он стал моим спутником и верным другом.

Вейвара еще не отошла от долгих родов, поэтому ничего не ответила, если и услышала ее слова. Агда и Орла только слегка покачали головами, тут же приложив руки к ушам, чтобы удостовериться, что ни один злой дух не проник в них вместе с этим дерзким заявлением.

— Да будет так, — сказала Орла. — Если Священная привела его к тебе, значит, она, должно быть, уверена, что он не причинит никакого зла нашей деревне.

— Если он шел в земли мертвых, — произнесла Агда, — тогда он мог встретить душу ребенка, заблудившуюся на этой длинной тропе, и привести ее назад к нам.

Орла закивала головой в знак согласия.

— Только благодаря всемогущей магии можно увести человека с тропы, по которой идут в земли мертвых. Быть может, он уже побывал на Другой Стороне. Он не говорил об этом?

— Он не говорит ни на одном известном мне языке, матушка, — призналась Адика.

— Нет, нет, — возразила Агда. — Никто, побывавший на Другой Стороне, больше не сможет говорить на языке живых людей. Все это знают! Он должен быть твоим супругом, Адика? — Она запнулась, прежде чем продолжить. — Последует ли он туда, куда ведет твоя судьба?

— Да, Священная обещала мне.

— Возможно, — задумчиво произнесла Орла, погрузившись в размышления, — человек, который видит и может поймать заблудшие души, как было с этим ребенком, должен остаться в деревне, когда впереди нас ждет такое сложное время. Тогда он сможет заметить всех злых духов, прилетевших к нам, и прогнать их прочь, чтобы они больше не досаждали деревенским жителям.

— Что ты такое говоришь, матушка? — Агда подозрительно посмотрела на Алана.

— Я поговорю со старейшинами.

— Позвольте, я выведу его на улицу, — быстро произнесла Адика. — После этого я приведу в порядок дом для родов, чтобы Вейвара могла спокойно находиться здесь в течение месяца.

Кровать молодой матери уже была подготовлена и располагалась вдоль одной из стен: деревянный настил был покрыт соломой и тростником, сверху лежали овечьи шкуры и особое шерстяное покрывало с закрепленными на нем веточками рябины, обеспечивающими молодой матери облегчение от болей и защиту. Адика осторожно взяла Алана под руку; все это время он не сводил глаз с младенца в руках Вейвары, но тут посмотрел на нее.

— Пойдем. — Адика указала на дверь.

Алан послушно последовал за ней. Казалось, за этот короткий промежуток времени уже вся деревня узнала о мужчине, который посмел войти в дом, где принимают роды. Теперь все жители деревни столпились за забором, желая увидеть, что же произойдет.

Беор растолкал всех своими мощными плечами и пробрался вперед. Он забрал топор из рук мужа Вейвары и угрожающе поднял и сжал его, заметив, что они вышли из дома.

Подобно быкам и баранам, мужчины всегда узнают своего соперника непонятным для женщин образом.

— Я позабочусь об этом незваном госте, — сказал Беор грубо, когда Адика приблизилась к воротам.

— Он под моей защитой.

Собаки бросились сквозь толпу собравшихся навстречу своему хозяину. Их угрожающие размеры и внешний вид заставили людей в страхе расступиться.

— И, как мне кажется, под защитой духовных проводников.

Один из огромных псов легко толкнул Беора в ногу и негромко зарычал — угроза, но еще не атака. Алан что-то резко сказал собаке, и она села на землю, недвижимая, дожидаясь его, пока Алан стоял с другой стороны забора, оценивающе глядя на Беора, на его широкие плечи и поднятый топор. Под солнечным светом розовое пятнышко, что пылало у него на щеке, когда они стояли на вершине кургана и сейчас, внутри дома для родов, поблекло и превратилось в едва заметную, ничем не примечательную метку на коже.

Уртан спешно выступил вперед и обратился к Беору, понизив голос, увещевая его отойти в сторону. Беор стоял в нерешительности. Адика видела, какая борьба развернулась внутри его и разрывала его на части: его ревность, резкий нрав, гордость и самодовольство вступили в схватку с порядочностью и приличиями, которые отличали людей народа Белого Оленя; они знали — для того чтобы выжить, нужно держаться всем вместе.

— Нет необходимости учинять неприятности, — громко сказал Уртан.

— Я не тот человек, что причиняет беспокойство, — произнес Беор, с горечью глядя на Адику. — Кто этот чужестранец, одетый как Проклятый? Он уже доставил неприятности деревне!

— Отойди в сторону, Беор! — Матушка Орла появилась из дома, где проходили роды. — Пусть не будет никаких столкновений и драк в такой день, как этот, когда в нашей деревне появились живые близнецы, словно щедрый подарок от Толстушки.

Даже Беор не осмелился пойти против слова матушки Орлы и пролить кровь в день, благословенный Толстушкой. Все еще сжимая в руках топор, будто хотел раскроить Алану голову, вместе со своим братом и кузенами он удалился прочь, тогда как толпа собравшихся продолжала разглядывать чужестранца, появившегося среди них.

Алан перебросил ногу через забор и таким образом покинул этот островок запретной земли, показывая своим небрежным отношением, что для него не существует никаких преград. Он не знал, как знала Адика, благословенна ли эта пядь земли, священна или запретна, или это самое обыкновенное место, где расцветает жизнь и наступает смерть. Толпа взволнованно расступилась, давая ему возможность пройти.