— Где же тогда Лиат? — Генрих махнул рукой в сторону дверей, будто ожидая, что она сейчас выступит из тени. — Почему ты вернулся с этим потрясающим заявлением, но без нее?

Все ушло на второй план: гордость, гнев, самоуверенность. Санглант начал безмолвно плакать, несколько слез скатилось по его щекам, но он даже не попытался смахнуть их. В конце концов, плакать — законное право каждого человека.

— Жива или мертва, я не могу сказать, — хрипло прошептал он. — Ее украли у меня. Я не знаю, где она сейчас.

Как только Лиат начала спускаться по лестнице, свет быстро погас, но даже в наступившем полумраке она отчетливо различала стены и ступеньки своими зоркими, как у саламандры, глазами. Старый колдун, не отставая ни на шаг, следовал за ней. Заметно похолодало. Временами шепот голосов наполнял лестницу, подобно ветрам, рвущимся из бездны.

Долгое время они спускались вниз. Внезапно Лиат остановилась, почувствовав одинаково повторяющиеся борозды обработанного камня, но рука ее коснулась лишь сплошных шероховатых стен, оставшихся после выкопанной земли. В конце концов лестница закончилась, и они сошли в короткий тоннель, настолько идеально круглый, будто неведомая огромная махина вырезала его по образцу, чтобы получился круг внутри скалы. Тоннель выходил в просторное помещение, стены которого были освещены небольшими пылающими огнями, расположенными на них. Вход слегка преграждали проросшие растения, их корни свободно раскачивались в воздухе, извиваясь вдоль потолка, каким-то образом пытаясь зацепиться за скалу. Над головой плясали и кружились пылинки и частицы земли, исчезая в тени.

Ровный пол спускался вниз двумя высокими ступенями к овальному углублению, где располагалось место встреч и заседаний членов совета. Присутствующие были одеты в самые разнообразные, несколько сбивающие с толку одеяния: на рубашках были вышиты цветные узоры, волосы украшены перьями, на предплечьях и лодыжках были повязаны нити из бусин и разноцветных камней. Многие из собравшихся были облачены в накидки, закрепленные на одном плече и ниспадающие почти до колен. У всех женщин в носу были тяжелые жадеитовые кольца — у всех, кроме одной.

У них были совершенно другие лица, широкие в скулах, красноватого или бронзового оттенка. Они не были похожи на вендийцев, но в каждом из этих лиц она видела наследственные черты, передавшиеся Сангланту. Ее ожидали не более тридцати человек в просторном зале, где могло поместиться больше сотни людей, но странным образом помещение казалось наполненным до отказа, будто тени тех, кто когда-то стоял здесь, и тех, кто будет тут в будущем, заполнили свободное пространство.

Царила полная тишина.

Лиат встала под крыльями орла, чье изображение было высечено на каменной арке, ведущей в тоннель. Все собравшиеся в комнате внимательно изучали ее. Но даже когда она сравнивала их неумолимые, даже враждебные выражения лиц с ядовитым взглядом Хью, она больше не впадала в беспомощный ужас. Она прошла через пламя и осталась жива.

Старейший выступил из-за спины Лиат, негромко покашливая.

В центре овала на каменном кресле, высеченном в форме орла, восседала беременная женщина, одетая в великолепную мантию из перьев, прикрывающую ее плечи. Волосы ее были уложены сзади плотным узлом. Единственная из всех женщин, она не носила жадеитовое кольцо. За спиной у нее возвышалось золотое колесо, замершее без движения, поскольку здесь, в каменном чреве земли, не было ветра. Изумрудные перья, украшающие колесо, мерцали исходящим от них зеленоватым светом. Женщина в мантии из перьев подняла руку и жестом поманила к себе Лиат.

— Я здесь, — произнесла Лиат в ответ на это. Она сделала большой шаг вниз, потом еще один и встала на том же уровне, что и остальные. Подняв обе руки вверх, она раскрыла их, показывая, что они пусты. — Я пришла безоружной, согласно вашему обычаю. Со мной пришел Старейший — подтвердить, что я не желаю причинить вред вашему народу. На языке моих людей меня зовут Лиатано, я пришла в поисках знаний…

Эти слова словно вселили жизнь в замершую толпу.

— Изгнать ее! — вскричала Белое Перо, женщина, которая приходила к Старейшему. — Как посмела она произнести имя нашего древнего врага в стенах этой комнаты?

Особый амулет из белых перьев, вплетенный в ее волосы, закачался из стороны в сторону, будто в ответ на разгневанные речи. Слова эти тут же подхватили остальные, так что хор из множества разных голосов заполнил комнату, все говорили быстро, и Лиат не успевала заметить, кому принадлежат те или иные слова.

— Это предательство! Убить ее немедленно!

— Нет, я желаю услышать, что она скажет.

— Мы не можем доверять ни одному представителю человечества…

— Нас не так много, а их сотни и тысячи. Если мы не найдем с ними взаимопонимания сейчас, то, несомненно, все погибнем.

— Я хочу знать мнение Старейшего, который привел ее сюда без разрешения совета. Женщина-человек — ничто для нас, каким бы злом ни было ее имя. Старейший должен предстать перед советом и его праведным решением.

Один из членов совета, воинственно настроенный, вышел вперед. Трудно было не обратить на него внимание, поскольку это был очень привлекательный мужчина, одетый лишь в замысловато закрепленную набедренную повязку и бледную накидку, ниспадающую до колен; единственным его украшением была деревянная маска, вырезанная в форме рычащего кота, сдвинутая назад. У него был могучий низкий голос.

— Обращаюсь к вам, братья и сестры: пусть она будет первым человеком, чью кровь мы прольем. Пусть это, а также память о том, кто помог уничтожить нас, вселят в нас силы, и мы будем готовы идти сражаться, чтобы вернуть то, что когда-то принадлежало нам.

— Тихо! — В то же мгновение все замолчали. Крылатая Мантия не поднялась со своего каменного кресла. Она сидела, скрестив ноги, и ее огромный живот был наполовину скрыт каменной головой орла, возвышающейся над полом. Накидка из перьев покрывала крылья птицы, что создавало впечатление, будто эта женщина отчасти неземное создание. Из-под легкой рубашки выступала грудь, полная и округлая, и внезапно Лиат пронзила такая острая зависть, что ей с трудом удалось справиться с выступившими на глаза слезами.

Где сейчас Блессинг? Кто заботится о ней? Женщина в накидке из перьев положила руку себе на живот.

— Помните, что это дитя будет первым, рожденным на Земле со времени нашего изгнания. Неужели ему суждено родиться и узнать только войну или, быть может, также и мир?

— Ты приняла совет Нетерпеливой близко к сердцу! — прорычал Кошачья Маска. — Она позабыла, что значит быть верной своему народу, ради того, чтобы быть среди людей. Ты знаешь, что она делала там!

— Ты в ярости только потому, что она выбросила твое копье из своего дома! — выкрикнул другой молодой мужчина, недобро рассмеявшись после этих слов. На нем была маска в виде головы ящерицы. — Ты очень гордишься этим копьем, и ее поступок заставил тебя задуматься, что другой мужчина — не просто другой, а человек — может принести свое копье к ней в дом!

Это оскорбление повлекло за собой недобрые насмешки стороны других собравшихся, и двое мужчин сцепились между собой, так что только крепкий старец, вставший между ними, смог прекратить эту стычку.

Одетый более скромно, чем другие мужчины, в тунике, прикрывающей грудь, подобно женщинам, он отличался от остальных, на шее у него было ожерелье из нижних челюстей, а из каждого уха свисали серьги в форме небольших черепов.

— Нетерпеливая предпочла переговоры войне. — Коснувшись молодых мужчин одним лишь пальцем, он оттолкнул их в разные стороны, будто они весили не больше, чем новорожденные дети.

— Мы не можем вести переговоры с человечеством, — возразила Белое Перо.

— Но что ты предлагаешь нам делать? — спросила пожилая женщина обманчиво сладким голосом. — Нас становится все меньше. Сколько детей осталось среди нас, и многие ли из нас все еще способны выносить и родить дитя? Когда-то наши племена населяли целые города, теперь же мы вынуждены жить среди холмов, на умирающих полях. Там, где прежде стояло десять человек, остался один, и вскоре нас можно будет пересчитать по пальцам, и когда мы вновь вернемся на Землю, мы будем слишком слабы. Мы должны достигнуть соглашения с человечеством.