Малышка вскружила ему голову.

Санглант медленно брел вдоль стены в сад, где он только что разговаривал наедине с братом Херибертом. Что это могла быть за интрига? Способен ли Санглант вообще интриговать, ведь он всегда был самым честным и откровенным из людей?

Он не пытался помочь отцу: Блессинг так и продолжала беспрепятственно добиваться своего. Королева Адельхейд ушла в вольеры. Росвита не могла не восхищаться молодой королевой: либо она собиралась превратить Алию в союзницу, либо просто отвлекала внимание, снимая с себя тем самым все подозрения, выжидая и обдумывая план, как избавиться от соперницы. Сказать определенно было очень сложно: даже несмотря на то, что в течение нескольких месяцев они с Адельхейд преодолевали многие трудности вместе, Росвита не узнала ее настолько, чтобы определить, какой из двух вариантов возможен.

Но чем больше Росвита наблюдала за тем, как Генрих баловал малышку, качал ее на руках, тем больше сердце ее наполнялось тревогой.

Сумерки незаметно опустились на осенний сад, и все поспешили вернуться в дом. Адельхейд и ее спутники пришли со стороны конюшни, Санглант и Хериберт из сада. Алия задержалась на улице, наслаждаясь ароматом поздних роз. Ее никто не беспокоил. По традиции праздник должен был продолжаться всю ночь, но ни сам Генрих, ни кто-либо из его спутников не были склонны возвращаться в главную залу. Так много осталось несказанным.

Блессинг даже на руках у Сангланта стала крутиться и нервничать. Малышка была голодна. Тут же возобновилась оживленная беседа среди присутствующих о пользе козьего молока перед коровьим для кормления ребенка, оставшегося без матери. Санглант вышел с малышкой.

Росвита подошла к окну. Прохладный осенний ветер, разбуженный сумерками, заставил ее вздрогнуть. Санглант избегал встречаться с матерью, поэтому присел под кроной старого орешника так, чтобы его не было видно.

Адельхейд подошла и встала рядом с Росвитой. От королевы едва уловимо доносились запахи конюшни, откуда она только что вернулась, но их перекрывал более сильный аромат розовой воды, которой она обычно умывалась. У нее были настолько правильно очерченные контуры тела, что даже в полумраке сгущающихся сумерек в выражении ее лица читалась скрытая сила, такая же ясная, как восковая луна, поднимающаяся над стенами дворца и верхушками деревьев.

— Вы поступили очень благородно, ваше величество, — сказала Росвита.

— Разве? Ты думаешь, я ревную из-за страсти, которую он однажды испытал к ней? Это было давно. Хочу сказать, что выглядит она удивительно молодо, если вспомнить, сколько ей должно быть лет. Но до тех пор, пока она не раскроет истинную причину своего пребывания здесь, я не могу с уверенностью сказать, осталось ли что-нибудь в ней, чего бы он страстно желал и по сей день. — В голосе молодой королевы все отчетливее сквозили нотки едва сдерживаемого гнева.

— А вы?

— Раньше да, — ответила она с горечью. — Вы сами прекрасно знаете, сестра Росвита, вы с моей кузиной Теофану прибыли в Венначи, чтобы отыскать меня. Разве вы не видели, как только что Генрих держал в руках живую наследницу великой империи Тейлефера? Если так, то что за необходимость была в королеве моего рода?

— Как вы можете так говорить, ваше величество? Право вашей семьи на трон Аосты неоспоримо.

Адельхейд слегка улыбнулась уголками рта.

— Безусловно, ни одна знатная семья Аосты не обладает большим правом на трон. Конечно же, скопос поддержит меня, если будет возможность, все-таки она моя тетя. Но как мое происхождение помогло мне после смерти моей матери и моего первого супруга, да пребудет с ними Господь? Кто из представителей знатных семей Аосты пришел мне на помощь, когда я была в осаде? Мои подданные бросили меня, оставив на милость лорда Джона. Я должна была бы стать его узницей и, несомненно, его супругой, если бы вы и принцесса Теофану не приехали в тот момент. Что могло произойти, если бы мать Облигатия не приняла нас, но она сделала это, несмотря на те трудности и неудобства, которые наше пребывание доставило ей и ее монахиням? Что было бы, не позволь она отцу Хью использовать волшебство, чтобы помочь нам исчезнуть?

— Что вы хотите этим сказать? Неприятности, как стриж, подхваченный порывом ветра, могут долгое время витать где-то рядом.

— Раньше у меня не было соперников. Теперь все изменилось.

— У Генриха есть законнорожденные дети, это так.

— Ни один из них не может быть наследником императора Тейлефера. Нет, это очевидно, что Генрих благоволит Сангланту, сестра Росвита. Генрих хотел бы видеть меня замужем за принцем Санглантом, если бы он не отправился в странствие год назад.

Так как это была истинная правда, Росвита только слегка кивнула головой.

— Если таков был его план, должно быть, он надеялся, что, взяв меня в жены, Санглант будет коронован как король Аосты. Очевидно, что только достаточно сильный правитель, претендующий на трон Аосты, может надеяться на императорский титул. Генрих надеялся дать Сангланту этот титул. Или это лишь мои предположения.

— Генрих никогда не скрывал своих намерений. Он желает сам получить этот титул.

— Конечно, сейчас он может стать коронованным королем Аосты, так как он мой супруг. Но Айронхед все еще правит в Дарре. Вы понимаете меня?

Росвита вздохнула. Адельхейд была молода, но нисколько не наивна. Тем не менее Росвита не смогла заставить себя произнести ни слова, ведь это могло оказаться нечестным по отношению к Генриху.

— Вы слишком волнуетесь, ваше величество, — сказала она вместо этого, медля, стараясь выиграть время в надежде, что Адельхейд закончит этот разговор. Но импульсивность — одна из отличительных черт юности, а Адельхейд еще не правила.

— Давайте представим, что это дитя является законнорожденной наследницей Тейлефера, его двоюродной внучкой. Я принесла Генриху корону Аосты. Но ее право на трон Аосты и на Корону Звезд, которую носил Тейлефер как Святой Даррийский Император, — это гораздо больше, чем я могу даровать.

Росвита скользнула взглядом по комнате. Два охранника со скучающим видом стояли у дверей. Стены были задрапированы разнообразными гобеленами, описывающими жизнь святой Теклы: на одном она представлена как свидетель Экстасиса; далее разговор с императрицей; написание одного из самых известных посланий общинам, раскинувшимся на обширных территориях; прием людей, провозгласивших ее скопосом, Святейшей Матерью над Церковью; и на последнем гобелене были изображены этапы ее мученичества.

Генрих с Вилламом зашли в соседнюю залу, где проходила игра в шахматы; Хатуи неотрывно следовала за королем, напоминая ручного сокола. Виллам, наклонившись, оперся рукой на спинку стула, на котором сидела одна из фрейлин Теофану, крепко сбитая Леоба. Даже в его почтенном возрасте флирт был ему не чужд. В самом деле, он был не женат и, несмотря на возраст, был отличной партией. Леоба разрешила ему подвинуть за себя шахматную фигурку, ладья «съела» орла.

Шахматная игра вновь вернула Росвиту к тому, что происходило здесь и сейчас.

— Ваше величество, не думаете ли вы, что король Генрих оставит вас, основываясь на вашем шатком предположении?

Адельхейд залилась румянцем.

— Нет, сестра Росвита, только не подумайте, что я настолько эгоистична. Это истинная правда, я не боюсь за себя. Я люблю Генри и верю, он тоже любит меня. Он известен как человек благочестивый и послушный церковным законам. Генрих не станет разрывать союз, который был освящен. Но если Господь пожелает и ниспошлет на нас свое благословение, у нас будут дети. Что может произойти с ними?

Теперь перед Росвитой четко вырисовались все линии возможной битвы.

— Что я могу ответить на этот вопрос, ваше величество? В лучшем случае, я смею надеяться, что король прислушается ко мне и моим советам. Отвечать за него я не вправе.

— Вы спасли мне жизнь и корону, сестра. Я верю, что вы сделаете то, что посчитаете правильным в данной ситуации. Я знаю, вы честны в своем служении и заботитесь о благе своего правителя, а не о своей выгоде. Вот почему я прошу вас хорошо обдумать ваши советы королю. Подумайте о моем положении, я прошу вас, и положении ребенка, который, надеюсь, у меня скоро будет. — Она улыбнулась самой очаровательной из своих улыбок и пошла к двери встречать Алию. Сделав знак слугам, королева поднесла бокал вина женщине народа Аои.