— Да, — ответил принц, не сводя с нее глаз. — Это моя дочь Блессинг.

— Хорошенькая малышка, ваше высочество. Каждое дитя должно считать благословением. — Она задохнулась, будто ее хлестнули плетью. Сюзанна побледнела, но голос по-прежнему звучал ясно. — Хотя и не каждое дитя рождено в благословенных условиях. Кто-то из нас становится пешкой, ваше высочество, в играх тех, чья земная власть больше страха перед Господом.

В первый раз она оглянулась на свою маленькую свиту, своих нетерпеливых домочадцев, которые стояли прямо за ней и не сводили с принца благоговейных взглядов. Мужчина, что стоял впереди, ободряюще ей кивнул, словно добрый товарищ, с которым их связывали узы доверия и любви. Не такой приятный внешне, как принц, он был широкоплеч, сквозь тунику проступали мощные мускулы человека, знакомого с трудом чернорабочего не понаслышке; в том, как он смотрел на принца, было что-то фатально-суеверное.

«Его соперник» — подумал Захария, принимая за правду пришедшую в голову мысль.

Госпожа Сюзанна продолжала говорить, с каждым новым словом, казалось, ей все легче и легче было раскрываться перед этим незнакомым человеком.

— После падения Гента меня отдали лорду Уичману, против моей воли, пока он со своей свитой жил в Стелесхейде, уничтожая эйка. После изгнания эйка я уехала из Стелесхейма, от моей тети, сюда, в Гент, чтобы начать все заново и скрыться от лорда Уичмана. К этому времени я уже носила под сердцем дитя. Пришло время, и я дала жизнь его незаконнорожденному ребенку. Поскольку он обосновался в Генте как его правитель, я очень боялась, что он узнает о моем пребывании здесь, я не хотела, чтобы он… — Все это было слишком тяжело для нее, и она не смогла продолжать.

— Зная моего кузена Уичмана, как его знаю я, — мягко произнес Санглант, — я понимаю, почему вы не хотели, чтобы он узнал, что вы живете так близко от него!

Она благодарно вздохнула, собралась с силами и продолжила:

— Но ребенка необходимо было крестить, ваше высочество. Поэтому о нем стало известно герцогине Ротрудис. Когда ребенку не исполнилось еще и шести месяцев, к нам в дом пришел монах и забрал его с собой. — Она уверенно продолжала говорить, не проронив ни слезинки. — Признаюсь, я была рада, что на моих плечах больше не лежит этот обременительный груз. Я уверена, герцогиня обеспечит ему такую жизнь, которую я никогда бы не смогла дать.

Я никогда не смогла бы его полюбить, помня все обиды и унижения, причиненные его отцом.

Сангланту всегда с трудом давалось абсолютное спокойствие, но сейчас, тихонько постукивая одной ногой по ковру, он знал, как заставить себя внимательно слушать. Его внимание наполнило всю комнату рядом с ней, принц будто облачился в мантию власти. Даже Хродик не решался произнести ни слова без разрешения. Но молчание принца, словно невысказанное согласие, дало возможность ткачихе продолжить свой рассказ.

— Моя семья процветает, ваше высочество. Герцогиня Ротрудис щедро заплатила мне за мою заботу о ее внуке. Я вложила эти деньги в улучшение моих мастерских. А еще я приняла предложение этого человека, Раймара. Полученные средства дают нам возможность произнести клятву верности перед епископом. Весной мы поженимся. Раймар смог оставить кожевенные мастерские, куда эйка определили его как раба в последние дни своего присутствия, но еще до вторжения эйка он был учеником плотника. С помощью нашего слуги Аутгара он смастерил два новых ткацких станка и пристроил к дому помещение, где хранится шерсть, а также сделал полки и кровати для домочадцев и многие другие мелочи.

— Нет, нет, — произнес Санглант, поднимая руку. Она замолчала, вновь залившись румянцем. — Вы заработали своим трудом тот достаток, плоды которого сейчас пожинаете. Я больше не смею вас беспокоить. Если лорд Хродик может взять на себя труд проконтролировать, чтобы мои солдаты были обеспечены двадцатью плотными шерстяными плащами, я не буду вас просить больше ни о чем.

— Прошу вас не считать меня неблагодарной, ваше высочество. — Наконец она подняла на него глаза. Свет от фонаря заиграл у нее на лице, привлекая взгляд к нежному изгибу ее пухлых губ и яркому отблеску в обворожительных глазах, так что даже Захария почувствовал охватывающий его огонь желания. Санглант резко вздохнул.

— Не думайте, что легко позабыть летние розы, — сказала она, — их больше не вернуть, но горячее сердце помнит их сладостный аромат и красоту.

— А сейчас прошу оставить меня, — раздраженно произнес принц. — И вас, лорд Хродик. — Но как только они направились к двери, он окликнул их: — Постойте. Кто эта девушка? — Он указал на одну из родных Сюзанны. Девушка ничем не привлекала взглядов, если не считать ее странного цвета лица темно-сливочного оттенка, будто ее окунули в бак с желтовато-коричневой краской. Почти взрослая, еще не женщина, но уже и не ребенок, она бесстрашно сделала несколько шагов, представ перед принцем. Девушка не доставала ему даже до плеча.

— Я знаю ее, — проговорил он, словно во сне. Хериберт ступил вперед.

— Она последовала за вами в склеп, мой принц.

— Да, это так, но я знаю ее. Я ее знаю. Как тебя зовут, дитя?

— Она немая, ваше высочество. — Госпожа Сюзанна встала за девушкой, положив руки ей на плечи. — Ее зовут Анна. Она и ее брат Маттиас бежали из Гента уже после того, как город был захвачен эйка. Я не знаю, как они пережили там все эти месяцы, но они выбрались благодаря помощи святой Кристины и оказались в Стелесхейме. Я привезла их обратно в Гент, теперь они живут в моей семье. Ее брат Маттиас обручен с одной из моих молоденьких ткачих. Работает он в кожевенной мастерской.

— Вы дэймон, — внезапно произнесла девушка хрипло. Сюзанна пронзительно взвизгнула, и все ее семейство тут же загалдело, перебивая друг друга, окружив девочку, боясь к ней прикоснуться.

— Владычица, — проговорила Сюзанна сквозь слезы. — За два года она не проронила ни слова.

— Санглант? — Хериберт стремительно приблизился к принцу, накрыв ладонью его руку. Захария подошел и встал с другой стороны, поскольку Санглант выглядел настолько ошеломленным, оудто кто-то неожиданно ударил его по голове.

Проснулась Блессинг и начала плакать, испугавшись непонятного шума:

— Папа! Папа! Я хочу к папе!

— О Боже, — пробормотал Санглант, — это был не сон. Те двое детей, мальчик с ножом и девочка с деревянным Кругом Единства на шее. Я думал, мне это привиделось.

Блессинг громко кричала. У нее были хорошие легкие и голос, способный заглушить звуки битвы. Анна первой пришла в себя, схватила малышку на руки и поднесла ее к отцу. Санглант, не раздумывая, забрал ее. Блессинг уткнулась личиком ему в плечо, всхлипнула пару раз и затихла.

— У вас есть няня для малышки? — Девушка, которую звали Анна, требовала ответа, обводя взглядом комнату.

Несмотря на то что Захария услышал знакомое потрескивание, словно приближающаяся в небе гроза, он не видел эфирного дэймона. Но его обдало потоком воздуха, это говорило о том, что она здесь пролетела.

Ветер усиливался, будто кто-то распахнул все окна перед бурей.

Необычный воздушный вихрь молочного цвета в центре комнаты принял очертания какого-то существа. Над ним, мерцая и колыхаясь в воздушном пространстве, появилась Джерна.

За последние месяцы Блессинг быстро росла, ела в основном кашу и сыр, и все меньше нуждалась в грудном молоке, поэтому Джерна стремительно начала терять очертания, благодаря которым напоминала живую женщину. Казалось, что потребность Блессинг в молоке способствовала тому, что Джерна приняла человеческий облик. Теперь дэймон отдаленно напоминала едва различимое женское существо, созданное из переливающихся воздушных и водных потоков.

У Джерны не было ничего общего с потоком света. Это было что-то совершенно иное, торжество волшебства прямо здесь, в опочивальне принца.

Пронзительный визг и крики вдребезги разбили звенящую тишину, окутавшую комнату, все собравшиеся в страхе отпрянули назад. Захария не мог сказать, что напугало их больше: воздушная Джерна или непонятный водоворот света, заполнивший комнату. Блессинг прижалась к отцу, закрывая уши ладошками. Слуга Хродика упал в обморок, и молодой Матто пытался поднять его на ноги, чтобы его не затолкали.