Захария взглянул на Хериберта, но клирик только озабоченно пожал плечами. Захария поклонился и вышел исполнять поручение.

Не привыкший к дворцам, он тут же запутался в многочисленных коридорах и залах, но какая-то служанка сжалилась над ним и провела в комнату для слуг. Он прошел через самую пустынную залу и оказался у маленькой двери, ведущей на улицу. Вечерняя тишина плотной пеленой окутала внутренний двор. Над головой мерцали звезды. Безжалостный холод пробирался до самых костей сквозь теплые одежды. Ноющей болью давали о себе знать старые шрамы. Вдруг ему захотелось в туалет. В поисках укромного места, где никто даже случайно не мог бы увидеть его увечья, он наткнулся на дверь кухни и был уже готов постучаться и спросить, как пройти туда, куда ему нужно.

Из-за кухонной двери вырывались дым и ароматы жареного мяса с примесью чего-то настолько острого, что у него стало пощипывать шею и кожу на шее. В лагере куманов Захария научился передвигаться практически беззвучно, поскольку принц Булкезу предпочитал, чтобы слуги его были бесшумны, и однажды убил человека, чихнувшего во время музыкального представления.

Ее голос был легкий, словно воздушный. Заглянув в задымленное помещение, он увидел женщину, стоящую у массивного стола, руки ее замерли над блюдом, по сторонам которого стояли четыре свечи, образуя квадрат. На деревянном блюде лежало яблоко, недавно разрезанное на аккуратные небольшие кусочки, так что свежий сок еще стекал из плотной мякоти, поблескивая в мягком свете свечей, отчего рот его наполнился слюной. Больше на кухне никого не было.

— Заклинаю тебя твоим именем, твоей властью и славным местом твоего пребывания, о Принц Света, изгнавший Врага в Бездну. Наполни собой это яблоко, и пусть тот, кто попробует его, воспылает страстью ко мне. Пусть охватит его пламя настолько же сильное, как огонь, в котором ты, Святой, создал свою обитель. Пусть распахнет он свои двери для меня, и пусть ничто не сможет успокоить его, пока он не утолит мою страсть…

Нет, кто-то еще там был, скрытый от глаз огромным вертелом. Из тени вышла женщина средних лет. В полумраке Захария едва смог различить безобразный шрам, пересекающий ее левую щеку, отекший и белесый.

— Что за сумасшествие, Фредерун?

Хорошенькая служанка залилась слезами.

— Я думала, он мертв! Я была так счастлива, когда была его любовницей…

— Тс-с… — шепнула женщина, положив руку на плечо молоденькой девушке. — За дверью кто-то есть.

Захария мгновенно растворился в тени. Порыв ветра донес до него запахи отхожих мест, вырытых за конюшнями. Тянущая боль в паху напомнила ему, куда он хотел попасть, но теперь он уже не был уверен, была ли это физическая боль или остаточное явление, закрепившееся в голове с первых недель после того, как принц Булкезу изувечил его.

Он обнаружил сержанта Коббо и еще дюжину солдат в конюшне, они стояли в проходе между стойлами и пристально следили за шахматной игрой. Капитан Фальк установил широкую доску на бочку и принес два тюка с сеном, заменившие стулья. На коленях у капитана лежал шлем «дракона», на котором величественно покоилась его рука. Когда подошел Захария, капитан только что съел «орлом» «льва».

— Мой «слон» съел вашего «орла», — сообщил его противник, изгнанный «орел», известный как Вулфер. Он замер, продолжая держать в руках шахматную фигуру, вглядываясь в темноту позади Коббо и окруживших их зрителей, пока не встретился взглядом с Захарией.

— Вы только что от принца? — Старый человек был умен и проницателен и при любых обстоятельствах оставался всегда спокоен, так что Захария не мог заставить себя поверить ему до конца.

Захария передал поручения принца, и Коббо назначил человека, чтобы выполнить с утра это задание. Солдаты начали обсуждать новый поворот событий.

— Вы сыграете с нами, святой брат? — спросил Фальк. — Мне никак не удается одержать над ним победу.

— Нет, я не умею играть в эти игры. Они придуманы для благородных людей и для солдат, а не для таких простых братьев, как я. Я не из тех, кто будет передвигать шахматные фигуры туда-сюда в игре власти и могущества.

Вулфер фыркнул.

— Но что за вред, мой друг, в том, чтобы выучить нехитрые правила этой игры, для того чтобы иметь возможность защитить себя?

— Мне кажется, вам не нужна никакая защита, «орел». Кроме той, под которой вы уже находитесь.

— Тише, тише, — подал голос Фальк, — здесь все мы существуем в мире и согласии.

— Я не думал ссориться с Вулфером, — ответил Захария, — он такой же простой человек, как и я.

— Да, это так, — добродушно согласился Вулфер, но на лице его появилась улыбка, словно волчий оскал, жесткая и властная. Когда-то он был любимым советником короля Арнульфа Младшего, а сейчас путешествует инкогнито в компании принца Сангланта, поскольку был отлучен от Церкви и изгнан королем Генрихом по обвинению в колдовстве и государственной измене, верный друг математиков, против чьих действий собирался сражаться принц Санглант.

Но, как известно, именно этот человек освободил Лиат из рук беспринципного святого отца из знатного семейства. Блессинг просто обожала этого человека, принц Санглант не отказывал ему в своем покровительстве.

— Нам было видение супруги принца Сангланта, — внезапно произнес Захария, желая поддеть старика, посмотреть, как он вскочит от удивления.

Но Вулфер только крепко сжал губы. Он поигрывал «орлом», поглаживая большим пальцем изгибы его крыльев, как вдруг поднял глаза на Захарию и мягко ответил:

— Неожиданные новости. Как она предстала перед вами?

— Совершенно внезапно. Вулфер, вы прекрасно играете в шахматы. Но, думаю, подробности вам лучше узнать у принца Сангланта. Я не смею больше говорить об этом. Церковь неодобрительно относится не только ко всем магическим делам, но и к тем, кто становится невольным их свидетелем.

Вулфер рассмеялся, аккуратно поставив «орла» рядом с шахматной доской, но капитан Фальк поднялся со своего места, придерживая шлем «дракона».

— Почему вы не можете рассказать нам больше, святой брат? Путешествуя с принцем, мы были свидетелями многих непонятных нам вещей. Все мы видели дэймона, что кормила молоком маленькую принцессу. Кроме этого, когда мы сопровождали принцессу Теофану, в Аосте наблюдали тоже много странного. Такие новости, как эти, могут быть важны для всех нас. Мне кажется, принц Санглант сильно страдает из-за отсутствия жены, и я молюсь, чтобы они в скором времени воссоединились.

— Или принц соединится с какой-нибудь другой женщиной, — пошутил один из солдат.

— Чтобы я больше не слышал ничего подобного, Сиболд! — резко бросил Фальк. — Кто бы из вас поступил иначе? Это не наше дело, предпочтет ли принц жить монахом или нет.

Вулфер улыбнулся.

— Верно подмечено, капитан, тем более если правдивы истории о том, что принц Санглант долго был известен своими амурными приключениями. Рассказывал ли я вам о дочери маркграфа Виллама, наследнице маркграфства? Говорят, она воспылала такой страстью к принцу, что…

Захария покинул толпу собравшихся и вернулся во внутренний дворик. Его руки, всегда мерзнущие зимой, просто окоченели от холода, но он не спешил укрыться в теплой комнате.

Жажда поддаться охватившему его сладострастию и удовлетворить желания плоти ничем не отличала принца Сангланта от большинства людей. Но в отличие от многих благородных лордов и леди и, конечно же, от воинов-куманов, которые овладевали тем, чем желали, в тот же самый момент, как их охватывала похоть, принц старался держать свои чувства и желания под контролем. Уже только поэтому Захария относился к нему с уважением.

Нет, он не мог осуждать принца.

Недавно Захария заметил, что греховное чувство подтачивает его изнутри: он завидовал знаниям Вулфера. Изгнанный «орел» в любой ситуации умел сохранять присутствие духа и держать язык за зубами. Несмотря на пространные намеки Захарии в течение всего месяца их путешествия, Вулфер ни разу не обмолвился об открывшихся ему знаниях, и Захария был уверен, что он держится за них, как нищий, крепко сжимающий в руках драгоценный кусок хлеба и горсть бобов.