Глядя, как повторяет Дельта Четыре вызваниваемые бусинами ноты, Ганн представил, сколько недель утомительных тренировок лежит у нее позади. Он знал, что обучение требует полной концентрации, полной самоотдачи. И окончательной его наградой была блестящая металлическая пластина на лбу.

Дельта Четыре пропела серию серебристых нот, похожих на чириканье птицы. Связь-куб ответил электронной серией похожих звуков. Сосредоточенные, бесстрастные глаза остановились, наконец, на Ганне.

— Теперь мы готовы, — сказала она. — Майор Ганн, Дитя Звезд — это вы?

Сотня вопросов — и теперь еще сто первый.

Бойс Ганн теперь мог отвечать на вопросы девушки совершенно автоматически. Долгое повторение научило его губы и язык двигаться почти что самостоятельно.

Нет, я не Дитя Звезд. Я его никогда не видел. Я ничего не знаю о Требовании Освобождения. Я никогда не участвовал в анти-Плановых движениях.

И все это время его сердце кричало: Джули! Вернись!

Каждый раз, когда он отвечал на вопрос, сестра Дельта Четыре пропевала ответ в связь-куб. Странные ноты совсем не напоминали его слов, но Ганн знал, что каждая сложная фонема была одновременно и полнозначной морфемой, каждый слог — синтагмой. И всякий раз, задав вопрос, она с абсолютным спокойствием делала паузу, ожидая его ответа. Ее правильное лицо выглядело таким же нечеловеческим, каким казался голос.

— Для исполнения этого опасного задания я отправился на станцию Космического Занавеса... — сказал Ганн, и дальше шла его длинная, столько раз повторенная история.

У него возникло чувство, будто яркие золотые стены душат, сжимают его со всех сторон. Сколько над нами тысяч футов скалы, подумал он. Сияет ли там, наверху, Солнце, которое грозили погасить, заливая своими лучами леса и раннюю весеннюю зелень на лугах? Или над нами расположились арктические льды? Или мили темной глубины вод мирового океана?

Он ничего не знал.

И внезапно ему вдруг отчаянно захотелось снова оказаться в Рифах, на Свободном Небе, с Карлой Снег. Эти странные космические образования вдруг показались ему куда ближе Плана Человека. Он ощущал ностальгию по бесконечным пространствам... по фантастической идее свободы...

Сердитое ворчание, послышавшееся из связь-куба, вернуло Ганна к реальности.

— Продолжаем, — проворковала Дельта Четыре. — На вас напали пироподы?

Ее голос напоминал звон хрустального колокольчика, холодный и пустой, как черное пространство между Рифами. В нем не было и искры чувства, так же, как и на абсолютно бесстрастном лице служительницы.

Он устало кивнул, потом вспомнил.

— Да, но перед этим — я забыл упомянуть раньше — перед этим Хиксон снял с меня воротник.

Блестящие черные глаза сестры Дельта Четыре не расширились от ужаса. Она спокойно пропела ответ в связь-куб, продолжая внимательно смотреть на Ганна, хотя во взгляде ее появилась некоторая отрешенность, словно внутренне девушка уже была поглощена тайным экстазом предстоящей сообщности.

Черная коробка заворчала.

— Машина требует пояснений, — пропела сестра Дельта Четыре. — Мы должны отыскать этого Гарри Хиксона. Его свойство должно быть изучено Планом. Потом каждый орган его тела должен быть тщательно уничтожен.

Ганн невесело усмехнулся, глядя на губы, которые целовал когда-то, так давно.

— Извините, не могу вам помочь. Он умер.

— Машина не принимает ответа, — пропела она. — Разве вы не сказали, что не-планированный отшельник снял ваш воротник? Разве вы не спросили, как он это сделал?

— Нет, — признался Ганн. Он искал, надеялся увидеть живую искру в ее глазах. Они были пусты. Черная коробка зловеще зажужжала. — Я думаю, он был обращен в Церковь Звезды, — поспешно добавил Ганн. — Я думаю, то есть так следует понимать, что его сила проистекала с Денеба.

Сердитый трезвон из связь-куба.

— Это самоочевидная ложь, — пропел холодный голос сестры Дельта Четыре. — Звезда не может оказывать такого влияния. Во Вселенной нет разума, более могучего, чем разум Машины.

Она сделала паузу, черная коробка опять заворчала.

— Если виной всему Гарри Хиксон, то правда будет установлена после того, как его поймают, — перевела он. — Если неправду сказали вы, майор Ганн, то вам грозит орган-банк.

— Но я говорю правду! — закричал он. — Я совершенно лоялен по отношению к Плану Человека!!!

Куб что-то запел, девушка повторила:

— Машина отказывается принимать чисто словесные заявления. Минуту. Машина получает дополнительные данные по другому входу.

Загадочным образом лицо девушки начало удаляться. Ганн моргнул. Казалось, она движется, становится меньше, словно падает куда-то прочь от Ганна, в глубокий темный колодец, в космическую пустоту. Вот до нее уже тысяча ярдов...

Потом все вернулось на места.

Ганн испытал мгновенное головокружение, словно звуконепроницаемая комнатка в недрах штаб-квартиры Планирующего вдруг принялась танцевать медленный вальс. Потом головокружение прошло.

Связь-куб зловеще задребезжал, и сестра Дельта Четыре пропела:

— Машина прекращает беседу. — Резкий шум из куба. — Она напоминает вам, что не-Плановые идеи, так же, как и не-Плановые слова и действия должны сурово исправляться. Но пока она откладывает решение вашей окончательной участи.

Ее белое правильное лицо оживила едва заметная улыбка. Видимо, она предвкушала наслаждение, которое скоро должно было наступить, когда электроды возбудят центры ее мозга, свершив благословенную сообщность. Но связь-куб еще не отпустил ее — он снова зажужжал.

— Машина считает ваш рассказ неполным, — мелодичным речитативом сообщила она, глядя на Ганна беспечными черными глазами. — Вы не указали на личность Дитя Звезд. Вы не открыли фактов о судьбе корабля «Сообщность». Вы ничего не рассказали о так называемом Требовании Освобождения. Вы не объяснили, как попали в убежище Машины.

Ганн покачал головой.

— Я не знаю, что вам рассказывать, — сказал он. Куб снова неумолимо зажужжал.

— Ваше утверждение неубедительно, — снова пропела сестра Дельта Четыре. — Но беседа будет продолжена...

Комната снова пришла в нереальное движение. Ганн ухватился за стул. Но на этот раз даже девушка почувствовала неудобство. Ее правильные губы полуоткрылись, в глазах замерцала искра удивления.

Связь-куб быстро зачирикал. В этот же момент где-то завыли сирены.

— В нескольких точках, — начала, запинаясь, переводить девушка, — были зарегистрированы толчки...

В это мгновение связь-куб издал отчаянный дребезг. Сестра Дельта Четыре громко вздохнула. Она инстинктивно ухватилась за Бойса Ганна.

— Пироподы! — закричала она. — Они... они... Вы должны помочь! Зал Планирующего атакован пироподами! Их десятки! Они уже внутри!

Отдельная комната, в которой Дельта Четыре допрашивала Ганна, была лишь частицей огромной сети коридоров и помещений, составляющих жилую и административную части штаб-квартиры Планирующего. Дверь была заперта, но мгновенно открылась, прореагировав на узор линий пальцев девушки, коснувшихся ручки. Дверь широко распахнулась, и Ганн вместе с девушкой бросились бежать по длинному залу с золотыми стенами. Зал этот, широкий, как шоссе, высокий, как двухэтажное здание, пронизывал насквозь штаб-квартиру Планирующего, комнаты которой выходили в зал то там, то здесь. Это было место проведения всех церемоний. Вдоль стен выстроились золотые и хрустальные статуи, стены были увешаны золотой парчой, украшены фресками и экранами.

И сейчас зал был полон отвратительным душащим дымом ракетного выхлопа.

В уши ударил раздирающий визг громадного тела, таранящего воздух. Гневный крик... еще крики. Похоже, люди были застигнуты врасплох... Тонкий, режущий уши свист лазерных пистолетов. Среди всего шума и неразберихи Ганн сразу увидел опасность и за руку оттащил девушку под прикрытие дверного проема.

Прямо на них по залу мчался пиропод.

Он проревел мимо — в замкнутом пространстве зала этот рев почти оглушал. Видом своим чудовище наводило на мысли об ангелах Судного Дня, сошедших на Землю, чтобы разрушать.