Саша шёл по лесу, держа путь на север. Кто знает приметы, не заблудится. С южной стороны у деревьев крона гуще, с северной — реже, на стволах — мох, да лишайник у корневищ растёт. И много ещё чего. Взять те же церкви — крест на куполе всегда к востоку обращён.

Не знал он тогда, что первого июля 1941 года ЦК ВКП(б) Белоруссии разослало директивы о создании партизанских отрядов. К первому августа, за месяц, было организовано восемьдесят партизанских отрядов общей численностью до тысячи двухсот человек. Вооружались они из тайных складов, заложенных в лесах войсками НКВД. Кабы знал Александр об этом, то шёл бы их искать в леса неподалёку от районных центров. Саша же хотел держаться поближе к шоссейным и железнодорожным путям — там, где можно было устраивать диверсии. Вот только из оружия у него на поясе — немецкий нож в чехле.

Да ладно, были бы руки и голова, а остальное добыть можно — и продовольствие и оружие. И неплохо бы как-то легализоваться — в деревушке или городке маленьком. Беженцев сейчас много, легче затеряться.

И видно, глубоко задумался Александр, потому как окрик «Стой, стрелять буду!» прозвучал для него неожиданно. Он поднял голову.

Из-за кустов показался красноармеец в форме, в руках — винтовка с примкнутым штыком.

Сашиному изумлению не было предела. Здесь немецкий тыл — уже две недели как, а его останавливает наш часовой.

— Ты еще пароль спроси! — съязвил Саша.

— Надо будет — спрошу, — ответил часовой.

— Ты хоть знаешь, что мы в немецком тылу?

Часовой с ответом замешкался. Похоже, это известие его смутило.

— Ты правду говоришь?

— Три дня назад наши стояли под Рогачёвым и Жлобиным. Где сейчас — не знаю.

По лицу часового было видно, что он не верит в услышанное, вернее — не хочет верить.

— А ты не дезертир… ну, в смысле — не паникёр? Может, ты из своей части убежал? — засомневался он.

— Ну и дурак ты, хоть и часовой!

— Часовой — лицо неприкосновенное, не имеешь права оскорблять! — Он наставил на Сашу винтовку.

— Ты поосторожнее с оружием — оно ведь выстрелить может. Ты уже сколько на посту стоишь?

— Третья неделя пошла.

Саша присвистнул. Слышал он об одном похожем случае — читал как-то в газете. Дело происходило ещё в Первую мировую войну, когда взорвали входы на склады русской императорской армии. Так там часовой на посту простоял бессмысленно девять лет! Крепость и склады в Осовце уже отошли к польской территории. Поляки входы откопали и часового обнаружили.

Комиссары верность воинскому долгу солдата не оценили. Вот кабы он служил в рабоче-крестьянской армии — тогда да, тогда подвиг, да ещё под чутким руководством ВКП(б).

— Чего охраняешь? — поинтересовался Саша.

— Военная тайна, — отрезал часовой.

— Ну, тогда охраняй, а я дальше пошёл.

— Подожди! — заволновался часовой. — А как же я?

— Ты же на посту стоишь. По уставу караульной службы тебя сменить с поста может караульный начальник либо командир части. Я — ни то, ни другое. Так чего же ты от меня хочешь?

— Что мне делать, скажи! — взмолился часовой.

— Во-первых, винтовку убери. Ежели бы я немцем был, уже башку тебе прострелил бы. А я стою спокойно и с тобой разговариваю. Во-вторых, ты уже на оккупированной немцами территории, где советские законы не действуют. Так что смело можешь оставить пост. Забыли про тебя в суматохе отступления! — посочувствовал часовому Саша.

— Как же склад бросить? Я его три недели бессменно охранял.

— Коли ты так к нему прикипел, охраняй дальше. У тебя поесть чего-нибудь найдётся?

— На складе есть, — замялся часовой, — только вскрывать его нельзя — под пломбой он.

— Я же говорю — дурак ты. Мы не втроём, там — немцы. Они сейчас в наступление прут, им не до частей или одиночных солдат, оставшихся у них в тылу. Но пройдёт немного времени, и немцы начнут свой порядок наводить. Вот тогда и до тебя непременно доберутся.

Судя по расстроенному лицу, часовой явно упал духом. Он присел на сломанное дерево и спросил Сашу:

— Закурить не найдётся?

— Не курю, — отрезал Саша. — Ладно, прощай.

Часовой вскочил:

— Подожди, а я как же?

Он метнулся в сторону склада, невидимого за деревьями, потом — снова к Саше, схватил его за рукав.

— Возьми меня с собой!

— Пожрать дашь?

— Пошли на склад, коли такое дело.

Саша направился за часовым. Простой русский парень, можно сказать — подвиг совершил, хотя и не бросался грудью на амбразуру и не убил ещё ни одного немца. Столько времени стоять на часах, когда вокруг — полная неизвестность, когда не приходит смена, когда над головой пролетают немецкие самолёты! Для этого дух и верность долгу потребны! «А ведь мне напарник нужен, — подумал Саша. — Возьму-ка я его с собой — такой парень не подведёт!»

Они подошли к колючей проволоке. Часовой стволом винтовки приподнял проволоку:

— Лезь!

Саша поднырнул под колючку.

На небольшой поляне стояло два бревенчатых барака — длинные, с запертыми воротами по центру и без единого окна.

— В этом бараке — постельное бельё и обмундирование, а здесь, — часовой показал пальцем, — продовольствие.

— Ты хозяин, — Саша повёл рукой, — открывай, приглашай, накрывай на стол.

Часовой вскинул винтовку и прицелился в замок.

— Да ты что, сдурел? — Саша схватил его за руку. — Выстрел далеко слышен будет! Прикладом его сбей.

После нескольких ударов прикладом винтовки замок сдался. Часовой распахнул ворота, и Саша шагнул вперёд.

Богатство, открывшееся его глазам, описанию поддавалось плохо.

На длинных стеллажах рядами лежали ящики со сгущёнкой, тушёнкой, кашами, рыбными консервами. Нашлись даже сухари в полотняных мешочках, уложенные в деревянные ящики. Были крупы, макароны, но не они сейчас интересовали Сашу.

— Ну-ка, боец, бери сухари, а я банки с консервами возьму. Где караулка? Веди!

Караулка оказалась маленькой и тесноватой избушкой рядом с воротами.

Расположившись за столом, Саша ножом ловко вскрыл несколько банок.

— Ну, давай подхарчимся, — жестом хлебосольного хозяина он пригласил часового к столу.

Саша начал есть тушёнку ножом, но часовой протянул ему вилку.

— У нас здесь и котелки есть, и печурка.

— Здорово устроились, — одобрил Саша.

— Да склады же Могилёвскому укрепрайону принадлежали — его ещё в тридцать восьмом году построили. А потом, как границу на запад перенесли, всё вооружение и связь с укрепрайона сняли. Этот склад, да ещё один — километрах в десяти отсюда — и остались.

— Тебя как звать, боец?

— Ваньшей мамка назвала. — И тут же поправился: — Рядовой Иван Кузьмичев, из Рязани.

— Сколько же тебе лет?

— Двадцать в мае стукнуло. В мае же и призвали.

— О, так ты зелёный совсем!

Рядом с часовым Саша чувствовал себя умудрённым опытом, почти пожилым человеком. Конечно, разница в возрасте чуть ли не в два раза. Кузьмичёв молодой, прослужил совсем немного, да и знал-то его Саша несколько минут всего, но в разведку с ним точно бы пошёл.

— Вань, у тебя, кроме твоей винтовки, ещё оружие есть?

— Не-а. Откуда ему взяться? Складов вооружения года полтора как нет.

— Жалко. А то у меня, кроме финского ножа, нет ничего.

— А вы из каких будете? — осмелился наконец полюбопытствовать часовой.

Саша достал из кармана гимнастёрки солдатскую книжку убитого связного-мотоциклиста. Люди почему-то больше верят документам с печатями.

— Терехин Алексей Митрофанович, — прошептал Иван и вернул Саше книжку. — Так вы уж старый совсем.

Саша чуть не подавился сухарём.

— Это не я старый, это ты молодой.

— А вы коммунист?

— Не удосужился, — коротко ответил Саша.

— А вот я — комсомолец, — часовой показал на красный значок, приколотый к груди.

— Вы, Алексей Митрофанович, из какого же рода войск?

Врать почему-то парню не хотелось, хотя прощё всего было сказать — из пехоты.

— Диверсант я, Ваньша.