— Ничего страшного.

Я собираю одежду и включаю теплую воду.

— Давай помоем тебя, приятель, ладно?!

— О'кей, — соглашается он и протягивает мне руки. Я снимаю грязный свитер и подхватываю его. Пока наполняется ванна, я хожу взад-вперед, укачивая Грейера. Его головенка лежит у меня на плече. Заснул он, что ли?

Я подхожу к зеркалу, набрасываю на Грейера полотенце, чтобы не замерз, и вижу, что он сосет большой палец.

Нэнни!

Не знаю, включи, ™ ли вы в свои расчеты паром, но я должна заметить, что это увеличивает общее время поездки не менее чем на час. И мне пришло в голову, что вы могли бы: а) уехать в пятницу одиннадцатичасовым автобусом, что позволило бы прибыть в Нантакет в шесть утра субботы, или б) выехать в шесть утра в субботу. Таким образом, вы как раз успели бы до начала барбекю.

Дайте мне знать.

Дорогая миссис N.!

С вашей стороны очень любезно позаботиться о моем своевременном прибытии в Нантакет, и хотя я никоим образом не хотела бы причинять вам неудобства, все же считаю, что будет крайне непрактично выехать ранее определенного времени, поскольку в пятницу вечером я должна посетить несколько мероприятий, связанных с вручением дипломов. Я буду в Нан-такете к семи часам вечера и, разумеется, не ожидаю, что мне оплатят пропущенные дни.

Кстати, об оплате: не найдется ли у вас времени заглянуть в банк, поскольку мне необходимо внести деньги за квартиру? К записке, как вы просили, прилагается подсчет отработанных часов. Еще раз позвольте поблагодарить вас за заботу. Спасибо.

Нэнни.

Нэнни!

Я несколько сбита с толку вашим негативным отношением к нашему отъезду. Однако я все же надеюсь, что мы придем к компромиссу. Может, вы сумеете прибыть к трем и возьмете такси до дома Пирсонов?

Дорогая миссис N.!

Поскольку я готова сделать для вас все на свете, вполне возможно, что сумею успеть к шести.

Нэнни.

Нэнни!

Ничего страшного. Можете не беспокоиться. Горничная, которую прислало агентство по найму прислуги, согласилась присмотреть за Грейером до вашего приезда.

P.S. Я хотела бы обсудить с вами вопрос, касающийся нескольких обозначенных в вашем списке часов (третья среда). По-моему, в тот день я брала Грейера за покупками.

Дорогая миссис N., я вполне согласна с вами насчет третьей среды. Кроме того, как было уже упомянуто, в четверг я должна уйти в два, поскольку у меня защита диплома.

Спасибо, Нэнни.

Дорогая миссис N.!

Всего лишь краткое напоминание о том, что завтра у меня защита диплома и я должна уйти ровно в два. Было бы очень неплохо, если бы вы сумели заплатить мне.

Дорогая миссис N.!

Встречаемся в два!

— Где она?

Я в миллионный раз за последние пять минут смотрю на вмонтированные в плиту часы. Два двадцать восемь. Ровно через сорок семь минут начинается защита. Моя академическая карьера достигнет кульминации без меня, потому что профессорской комиссии придется спрашивать о развитии детей у пустого стула!

— Не кричи! — просит Грейер, хмуря брови.

— Прости, Гров. Отпустишь меня на секунду?

— Хочешь писать?

— Да. Не забудь свое молоко.

Я оставляю его расправляться с дыней, бегу в ванную для прислуги, поворачиваю кран, закрываю дверь, спускаю воду и ору в полотенце:

— МАТЬ ТВОЮ!!!

Махровая ткань заглушает крик.

— Где она шляется, тварь этакая! Мать ее за ногу! Я сажусь на пол. В глазах саднит от слез.

— Мать твою.

Мне следовало помадой написать «два часа» на каждом зеркале в доме! Приколоть огромную двойку к краю ее паш-мины[66], когда сегодня утром она входила в лифт!

Меня так и подмывает схватить Грейера и ринуться на Мэдисон-авеню, выкрикивая ее имя в стиле Марлона Брандо.

Напряжение выливается в молчаливый истерический смешок. Слезы уже так и льются по лицу.

Я глубоко вздыхаю, легонько шлепаю себя по щекам, вытираю глаза и стараюсь взять себя в руки. Ради Гровера. Но все еще тихо хихикаю, когда возвращаюсь на кухню и вижу склонившуюся над Грейером миссис N.

— Нэнни, я буду крайне благодарна, если вы не будете оставлять Грейера одного с обеденным прибором!

Я смотрю на ложку, мирно лежащую на подставке рядом с тарелкой.

— Простите…

— Боже, какая вы нарядная!

Она берет кусочек дыни с тарелки Грейера.

— Спасибо, но у меня сегодня защита диплома, которая начинается через тридцать пять минут.

Я направляюсь к двери.

— А-а, верно. Я что-то припоминаю.

Миссис N. неторопливо ставит на разделочный стол сумку от Келли из кожи аллигатора.

— Сегодня утром я успела заехать в банк. Сядем в моем кабинете и просмотрим список, который вы мне отдали…

Она вытаскивает конверт.

— Здорово, спасибо, но мне пора бежать, — отвечаю я не оборачиваясь. Она вопросительно вскидывает брови:

— А мне казалось, что это нужно сделать сегодня.

— Да, но если я не уйду сейчас, наверняка опоздаю, — откликаюсь я из холла, где оставила заметки.

Она громко вздыхает, отчего я немедленно вновь оказываюсь на кухне.

— Будь умницей, няня! — наказывает Грейер, приподнимаясь на стульчике. — Будь умницей!

— Спасибо, Гров.

— Я чрезвычайно занята, и поэтому сейчас самое подходящее время обсудить этот вопрос. Боюсь, другого случая уже не подвернется. Не знаю, смогу ли я поговорить с вами в другой раз. Я специально добиралась до банка…

— Прекрасно. Давайте сейчас. Спасибо.

Я выхватываю из стопки бумаг напечатанный, сто раз проверенный подсчет всех часов, проведенных с Грейером, за последние пять недель.

— Итак, как видите, в среднем сумма колеблется от четырех до пяти сотен в неделю.

Она несколько минут изучает бумагу, пока я переминаюсь с ноги на ногу.

— Это немного больше, чем мы обсуждали ранее.

— Да, но первый список я отдала вам две недели назад, и с тех пор набралось еще больше шестидесяти часов.

Она снова вздыхает и принимается отсчитывать двадцатки и пятидесятки, медленно ощупывая каждую, дабы убедиться, что банкноты не слиплись. Потом протягивает мне. Браслеты лиможского фарфора от Гермеса негромко позвякивают.

— Довольно большая сумма, не находите?

Я улыбаюсь в ответ.

— Набралось за пять недель.

Поворачиваюсь и иду к выходу, мимоходом погладив Грейера по голове.

— Желаю хорошо провести день, ребята.

Шлепаю сгустки кондиционера на волосы и втираю в голову идею о немедленном увольнении. Живо воображаю, как стою под навесом перед домом 721 по Парк-авеню и награждаю мистера N. и миссис N. добрым старым мультяшным пинком, от которого оба летят в живую изгородь. Заманчиво. Но при воспоминании о Грейере кадры начинают расплываться. Гровер, в своем длинном галстуке, выжидающе смотрит на меня, пока родители барахтаются в аккуратно подстриженных кустах.

Я пожимаю плечами и подставляю лицо под горячую воду. А деньги? Меня тошнит при мысли о необходимости отправить мисс Чикаго почти половину того, что наконец соизволила отдать миссис N.

Нить моих размышлений прерывает тихое мяуканье. Откинув занавеску, я вижу Джорджа, чинно стоящего возле ванны в ожидании, пока я брызну на него. Я лью ему на головку несколько капель воды, и он прячется.

По крайней мере у меня есть спокойная ночь, чтобы отпраздновать успешную защиту диплома. А впереди еще одиннадцатичасовое телефонное свидание с Г.С.

Я заворачиваюсь в полотенце, подбираю одежду, гашу свечу. Открываю дверь ванной и замираю, услышав голоса, доносящиеся из дальнего конца квартиры. Моей части квартиры, чтобы быть точной.

— Хелло! — окликаю я, жмурясь от яркого света. Сразу можно понять, когда Чарлин дома: она всегда включает каждую лампу в квартире.

— Это я, — глухо отзывается Чарлин.

Сердце у меня падает. Я покрепче закутываюсь в полотенце, прохожу мимо ее ширмы на свою сторону комнаты. Моя настольная лампа бросает отблески на свечу, которую я зажгла перед тем, как идти под душ. Чарлин вместе с Волосатым Пилотом измеряют мою кровать.