– Ну что же, – наконец заговорила Леони, – надеюсь, он возьмется за работу и тщательно составит смету. Эта задача ему по плечу.

– Не сомневайся! – заверила ее Мосси. – Николсон – идеальный мужчина. – Она задумалась. – Бедняга, сейчас он едет к домашнему кресту, – добавила она.

– К домашнему очагу, – поправила Леони.

– Нет, дорогая, к кресту, – возразила Мосси.

– Что ты имеешь в виду? – изумилась Леони.

– Не спрашивай, – мрачно отозвалась ее подруга. – Об этом тебе лучше не знать.

– Дьявол! – Сэм Николсон ударил по тормозам и резко свернул на обочину. Проехав по инерции еще несколько метров, машина остановилась. Сэм едва не сбил на полном ходу оленя, перебегавшего шоссе.

«Красавица олениха с белым хвостом, – думал он. – А ведь я мог убить ее…»

Почему-то чаще всего под машины попадали самки оленей. За годы, прожитые в долине, Сэму довелось увидеть у дороги всего трех или четырех самцов, а самкам он давно потерял счет. Ему было доподлинно известно, что подобные столкновения здесь не редкость, но для него самого это событие стало неожиданностью. Еще совсем недавно Сэм гордился тем, что он – один из немногих местных жителей, который ни разу в жизни не сбил ни оленя, ни какое-либо другое животное.

По правде говоря, его мутило при виде придорожных щитов, рекламирующих прелести охоты на оленей. В детстве ему доводилось охотиться вместе с отцом, изредка он ел мясо, но почему-то теперь сама мысль об убийстве ни в чем не повинных животных казалась ему нелепой и дикой. Он просто не мог убивать живые существа ради забавы. Любая жизнь слишком драгоценный и хрупкий дар, чтобы безжалостно прерывать ее, пусть даже непреднамеренно.

Сидя в машине, Сэм постепенно успокаивался, расслаблялся и ждал, когда волнение уляжется. Чтобы вновь взять себя в руки.

И все-таки, что с ним стряслось? Сэм недоумевал, но в глубине души знал ответ на этот вопрос. Он всего-навсего задумался.

«Но почему так получилось? – допытывался он у самого себя. – Почему я стал таким чертовски невнимательным? Отчего утратил бдительность? Должно быть, оттого…»

Он раздраженно вздохнул, не желая продолжать импровизированный допрос. Ни при каких обстоятельствах. Ни в коем случае.

Решительно протянув руку, он выключил приемник. Сэму нравился Синатра, но, видимо, он был либо хозяином местной радиостанции, либо держателем контрольного пакета акций, поскольку его песни звучали в эфире круглосуточно. А Сэм сейчас был не в настроении слушать «Голубые глаза» и приторно-сладкий воркующий голос певца. Только этого ему не хватало! Меньше всего в эту минуту ему хотелось слушать музыку, а тем более баллады о любви. Это же ясно как день!

И кроме того, Сэму не терпелось остаться наедине со своими мыслями. По иронии судьбы, прежде подобные мысли никогда не посещали его.

«Черт! – спохватился он. – Сколько можно торчать на обочине?»

Он завел двигатель, включил поворотник и вывел массивный «рейнджровер» на дорогу. За рекой, на западе, солнце уже устроило финальное блестящее, изобилующее пиротехническими эффектами шоу уходящего дня, а горы Катскилл постепенно поглощали его. Направляясь на север в стремительно надвигающихся сумерках, Сэм снова предался размышлениям о старом восьмиугольном доме и его реставрации.

Заманчивая перспектива, думал он. Как все-таки красивы старые дома! Одной исторической ценности Октагон-хауса достаточно, чтобы взяться за реставрацию. Любой уважающий себя архитектор ухватился бы за такое предложение обеими руками, да еще считал бы себя счастливейшим из смертных.

«Ей-богу, – решил Сэм, – я не прочь приложить руку к ремонту этого дома». Именно за такие проекты он раньше брался не задумываясь. Впрочем, прежде ему не доводилось работать с такими женщинами, как Леони Коринт.

В том, что их сотрудничество будет плодотворным, Сэм не сомневался, но дело было совсем в другом. По правде говоря, у Сэма отчаянно чесались руки от желания немедленно приняться за работу. Чутье подсказывало ему, что они с Леони станут идеальными партнерами, работа с ней окажется благодарной, а возможности проявить творческий подход – почти неограниченными. Однако это было еще не все.

И в этом заключалась проблема.

Волнение, которое Сэм испытал при первой встрече с Леони, вновь овладело им. Леони Коринт… Высокая, стройная, манящая… Густые темные волосы, нежная светлая кожа. А глаза! Черные как смоль, блестящие, как обсидиан, и, с улыбкой добавил Сэм, искрящиеся неподдельным озорством. Если бы он не разглядел в их глубине настороженность и обиду, он принял бы Леони за суперженщину – самодостаточную, независимую, идеальную. Но глаза выдавали ее ранимую, человеческую сущность.

Сэм не знал, в какой миг стал жертвой чар этой женщины. Должно быть, причина его влечения к ней – не что иное, как игра гормонов. А еще – уверенность, что он обрел родственную душу. И какая-то мощная сила природы – примитивная, первобытная, ошеломляющая и неукротимая.

– О Господи! – выпалил Сэм вслух. Он приближался к Киндерхуку. Включив сигнал поворота, он притормозил, чтобы свернуть влево, к своему дому.

«Неизбежность» – пожалуй, чересчур сильно сказано. Но почему-то Сэм был непоколебимо уверен, что эта встреча предначертана судьбой, хотя даже в самых смелых мечтах он не предвидел и не мог предугадать ничего подобного. Его вдруг встревожила мысль, что он стал свидетелем слияния непреодолимых сил, над которыми он был не властен.

Однако эта встреча произошла, и теперь… теперь ему просто придется подчиниться обстоятельствам. Казалось, он лишился права выбора, столкнувшись с могущественнейшим противником.

Впереди показались громадные чугунные ворота – черные, элегантные и внушительные. Ворота поместья Ван-Вехтен-Мэнор.

Сэм вздохнул, прогоняя смутное чувство неловкости, затормозил и опустил стекло. Высунув из машины руку, он набрал код на стальной панели, встроенной в один из массивных кирпичных столбов, на которых держались ворота, и перевел взгляд на следящие за ним видеокамеры.

«Рай паранойи», – по обыкновению подумалось ему. Сэм мог понять стремление Минит защититься от окружающего мира, но, по его мнению, она чрезмерно увлеклась техническими новинками, приобретенными по совету кузена Дирка и превратившими поместье в неприступную крепость.

Ворота медленно распахнулись. Въехав на территорию поместья, Сэм посмотрел в зеркало заднего вида и проследил, как захлопываются за ним чугунные створки.

Подъездная аллея была обсажена величественными старыми хвойными деревьями – лиственницами, соснами и елями. Сегодня они выглядели особенно мрачными, неподкупными часовыми, стерегущими подступы к дому, а их привычное величие приобрело оттенок злобной настороженности. Сэм сбросил газ, не торопясь подъехать к дому – мысли по-прежнему не давали ему покоя.

Вероятно, самым ошеломляющим откровением минувшего дня стало то, что он испытал некие чувства. Несомненно, Леони Коринт – обворожительная женщина, однако за свою жизнь он повидал немало обольстительных красавиц и ни разу не ощутил укола в сердце.

Само собой, ему попадались такие же состоятельные, наделенные экзотической красотой, энергичные и умные особы, как Леони. Некоторые из них охотно вешались на шею, другие намекали, что будут благосклонны к нему, и флиртовали с ним за спинами мужей. Но ни одна из этих женщин не произвела на Сэма столь мощного воздействия. Его так давно не охватывали подобные ощущения, что он уже разуверился в своей способности чувствовать.

Из громадных окон Ван-Вехтен-Мэнора лился свет. Классический георгианский особняк был сложен из старинного розоватого кирпича. Обычно он доставлял Сэму эстетическое наслаждение, но сегодня показался ничем не примечательным. Более того, своим строгим и чинным видом дом напомнил Сэму тюрьму, цитадель, где нет ни единого уголка для души.

Это все что угодно, только не дом, думал Сэм.

Он остановился перед кирпичным крыльцом, поставил машину на тормоз и выключил двигатель. Затем нехотя выбрался из машины, нажал кнопку на пульте сигнализации и направился к монументальной парадной двери. Дверь распахнулась прежде, чем он успел постучать.