Николай Петрович оглядел молодёжь и задержал взгляд на взъёрошенном парне.

– Алексей Алексеевич, они вам мешают?

Парень вопросительно глянул на женщину-блондинку и нерешительно ответил:

– Вообще-то да.

– Вот видите! – повернулся к Лисицыну Николай Петрович. – Так что, ребята, шагайте. До встречи на планёрке! А мы вас проводим. На всякий случай.

Ага, значит, блондинка – это мать Алексея, та самая Мария Егорова, про которую любит рассказывать Арнольд Оскарович. Чуть улыбнувшись, Николай Петрович сказал ей:

– Мария Тимофеевна, а мне про вас много хорошего рассказывали.

– Кто-то из прошедших наш центр реабилитации? – предположила блондинка.

– Нет, Арнольд Оскарович.

Лицо у блондинки вытянулось от удивления. Николай Петрович ещё раз оглядел молодых людей – сердитые, решительные, почему кое-как одетые. Одна девушка коротко стрижена, почти как новобранец, смотрит угрожающе. У парня рядом с ней припухло лицо, как будто долго загорал на солнце. Вторая девушка едва достаёт ему до плеча, но смело стоит в строю вместе с друзьями. Алексей уже не выглядит таким взъерошенным, но всё ещё оглядывается на мать, как бы ища поддержки.

Интересно, когда они собираются отправиться в своё путешествие? Наверное, этому будут предшествовать какие-то сложные технические процедуры. Ну что же, остаётся только пожелать им удачи. Но Николай Петрович решил не показывать свою осведомлённость.

– Ну, молодые люди, если у вас всё в порядке, то я с вами прощаюсь. Желаю вам удачи в ваших начинаниях. Я же постараюсь, чтобы эти парни вас больше не побеспокоили.

Он ещё раз глянул на Марию и невольно улыбнулся, увидев недоумение и замешательство на её лице. Уже выйдя из КПП, он достал телефон.

– Павел, ты где? А, ну тогда можешь не торопиться. Мы здесь на объекте. Лисицын со своими боевиками нас опередил, но вроде ничего испортить не успел. Я их отсюда шуганул. Ну всё, до встречи. На связи.

На следующее утро хозяин загородного домика уже нетерпеливо поджидал их на улице. Выслушав короткий рассказ Николая Петровича, Арнольд Оскарович возбуждённо произнёс:

– Ребята, я вас прошу об одном одолжении – организуйте мне встречу с этими путешественниками во времени!

– А вы уверены, что они действительно путешествовали во времени? – усомнился Павел. – Ведь прошёл всего один день, а они собирались отправиться на месяц.

– Коля, это же машина времени! – улыбнулся Арнольд Оскарович. – Они могут провести там целый месяц, а когда вернутся, здесь пройдёт всего полчаса.

– И всё же – почему вы так уверены, что они куда-то перемещались?

– Вспомните легенду про десантницу Олю.

– Почему же это легенда? Есть официальная хроника, есть указ о присвоении ей звания Героя Советского Союза.

– Вы видели эту хронику?

– Да её в любой момент можно поглядеть! – Павел достал планшет. – Вот, пожалуйста!

Дождавшись крупного плана, Арнольд Оскарович попросил:

– Останови! Ничего не замечаешь?

Павел в недоумении уставился на экран, Николай Петрович тоже заглянул ему через плечо. Поглядев на них, Арнольд Оскарович не выдержал и подсказал:

– Ольга Яковлева, только без волос!

– Точно, она! – вглядевшись в изображение, поразился Павел. – Но откуда военная форма, автомат, БМП наконец?!

– Мне тоже интересно, поэтому я и хочу с ними встретиться.

– Послушайте, но ведь ничего не изменилось! – не согласился Николай Петрович.

Арнольд Оскарович усмехнулся.

– Мы просто не знаем других вариантов. Про эту особенность мне говорил ещё лейтенант Макаровский из математического отдела. Он всё носился с идеей автоматической коррекции временных версий. Даже пытался что-то там изменить в опытной установке, но ему, разумеется, тогда не позволили это сделать. Значит, сейчас он всё же смог это реализовать.

– Получается, у ребятишек что-то всё же вышло, – задумчиво произнёс Николай Петрович. – Ведь эта история с десантницей Олей сыграла в те дни очень важную роль.

– Тут целый комплекс событий, – предположил Арнольд Оскарович. – Они должны были где-то достать военную форму, оружие, БМП. Как-то доехать до центра Москвы…

– Так я же организовал их приём в учебный центр для ЧВКашников! – напомнил Николай Петрович.

– Там их не учили ездить по Москве, – возразил Арнольд Оскарович. – Да и стреляет она уж больно лихо – вряд ли этому можно научиться за неделю. Но самый главный вопрос – как это попало в телевизор?

– Счастливое стечение обстоятельств, – объяснил Николай Петрович.

– Не верю! – воскликнул Арнольд Оскарович. – У этих ребят не бывает случайностей. Но самое главное – они вернулись живыми. А мы-то с вами рисовали мрачные картины!

– Почему вы ими так интересуетесь?

– Да потому, Коля, что они сделали то, что в своё время не смог сделать я. За мной стояло могучее государство, и я не смог предотвратить его гибель. А они собрались вчетвером и достигли своего. Конечно, использовав наш задел, но они пошли дальше нас.

– Но я всё же не понимаю – чего они добились? – продолжал недоумевать Николай Петрович.

– А вот всего этого! – Арнольд Оскарович широким жестом провёл рукой.

– И что? Стало лучше?

– Вероятно, – кивнул старик. – Могло быть гораздо хуже.

– А могло быть и лучше? – предположил Павел. У него возникли прежние сомнения. – Конечно, история не имеет сослагательного наклонения, но почему вы так уверены, что они изменили её ход к лучшему? Есть естественный ход истории. Это как плеснуть воду на землю, и она сама найдёт себе дорогу. Так сказать – естественным образом. Но при этом – самым устойчивым. А если мы соорудим искусственную плотину – то её рано или поздно прорвёт. Поэтому я не понимаю ваших восторгов.

Арнольд Оскарович задумчиво поглядел на него.

– Паша, ты как-то спрашивал – кто сейчас пойдёт воевать за родину, если снова настанет 41-й год? А я, в силу своего возраста, поставлю вопрос по-другому – кто отпустит своих детей воевать за родину? Ты намекал на потерянное поколение, а я тебе отвечаю – это не первое потерянное поколение. Дети всегда тонко чувствуют ложь. И если они видят, что взрослые не верят в свои идеалы, то не будут верить не только в идеалы, но и самим взрослым. А на примере этих ребят я вижу, что у молодого поколения не только есть свои идеалы, ради которых они готовы рисковать жизнью, но они смогли убедить в ценности своих идеалов и своих родителей. Если угодно, то и в меня они вселили уверенность в будущем.

Павел задумчиво ответил:

– Общество изменилось. На первый план вышли консерваторы. Как говорится, если ты в молодости не был революционером – у тебя нет сердца, если в зрелости ты не стал консерватором – у тебя нет разума. В 1917-м средний возраст столичного жителя был 19 лет, сейчас – 39. Общество всё больше руководствуется доводами разума. И такие добровольцы-революционеры начинают рассматриваться как угроза. Какими бы благими намерениями они не руководствовались.

– Молодой человек! – недовольно произнёс Арнольд Оскарович. – Я ещё застал добровольцев, который поехали воевать в Испанию! А сейчас добровольцы воюют на Украине!

– Воюют, – кивнул Павел. – Причём с обеих сторон.

– Что ты хочешь этим сказать?! – уже неприкрыто разозлился Арнольд Оскарович. Но Павел не собирался уступать.

– Да, они герои! Но главным героем будет тот, кто прекратит эту бойню!

– Бойню может прекратить только наша победа! Как в 45-м!

– Нет, – твёрдо ответил Павел. – Тогда воевали с внешним врагом. А сейчас идёт гражданская война, в ней победа невозможна. Кто-то должен это прекратить! Но этого человека проклянут все – и с той стороны, и с этой.

– Почему проклянут? – удивился Николай Петрович. – Объясни!

– Потому что каждая сторона будет считать, что, прекратив войну, он украл у них победу, – охотно ответил Павел.

После возвращения из прошлого прошло уже три месяца. В выходной день друзья по традиции собрались у Лёхи.