— Видишь? — шепнула Хомили чуть ли не с торжеством. — Какое теперь имеет значение, что мы будем делать.

Под сдался.

— Ну, что ж, кричи, — устало предложил он.

— Дощечки, верно, приколочены? — спросил мальчик.

— Нет, — сказал Кривой Глаз, — я вынимал их, когда гонял крыс, и больше не приколачивал.

Мальчик, опустив голову, все так же пристально смотрел под рундук. С того места, где сидела, скорчившись, Арриэтта, она глядела прямо в его глаза; это были голубые, ласковые и задумчивые глаза.

— Скажем, ты поймаешь их, что потом? — продолжал мальчик.

— Что потом? — недоуменно повторил Кривой Глаз.

— Что ты хочешь с ними сделать?

— Сделать с ними? Посадить в клетку. Что еще?

— В какую клетку?

— А в эту. — Кривой Глаз дотронулся до птичьей клетки, клетка качнулась. «И кормить нас конопляным семенем», — еле слышно пробормотала Хомили.

— Хочешь держать их у себя? — спросил мальчик, все так же не отрывая глаз от рундука.

— У себя! Вот еще! Продам, — воскликнул Кривой Глаз. — И за хорошие денежки… вместе с клеткой.

— Батюшки, — всхлипнула Хомили.

— Спокойно, — прошептал Под. — Лучше клетка, чем хорек.

«Нет, — подумала Арриэтта, — лучше хорек, чем клетка».

— А чем ты их будешь кормить? — спросил мальчик; казалось, он хочет выиграть время.

Кривой Глаз снисходительно рассмеялся.

— Да чем попало. Объедками.

— Вы слышали? — негодующе шепнула Хомили.

— Ну, сегодня это был фазан, — напомнил ей Под. Он обрадовался тому, что она рассердилась, — гнев придавал ей храбрости.

Теперь и Кривой Глаз забрался в фуру, закрыл полностью солнечный свет.

— Подвинься-ка, — сказал он мальчику, — надо браться за рундук.

Мальчик чуть подвинулся, скорее, вид сделал.

— А как быть с котом? — спросил он.

— Верно, — согласился Кривой Глаз. — Лучше выгнать его. Пошли, Тигр…

Но кот оказался таким же упрямым, как мальчик, и полностью разделял его интерес к добывайкам. Ускользнув от Кривого Глаза, он вскочил на кровать, а оттуда (судя по мягким ударам прямо над их головой) перескочил на рундук. Кривой Глаз кинулся за ним — возле самой щели появились две большие ноги, на одной — их собственный милый ботинок с заплатой на носу, которую поставил Под. Казалось невероятным, что в нем — нога, да еще такая враждебная нога.

— Лучше передай его своей хозяйке, пусть подержит, — посоветовал мальчик, когда Кривой Глаз схватил, наконец, кота, — не то он опять сюда вскочит.

— И не смей, и не думай, — еле слышно простонала Хомили.

Под удивленно взглянул вокруг:

— Кому ты говоришь? — шепотом спросил он.

— Ему… Кривому Глазу… Как только он выйдет из фуры, мальчишка выпустит на нас хорька.

— Послушай… — начал было Под.

— Попомни мои слова, — продолжала Хомили испуганным шепотом. — Теперь я знаю, кто это: это молодой Том Доброу. Я не раз слышала, как о нем говорили на кухне в старые времена. И я не удивлюсь, если как раз его мы и видели тогда в окне… В тот день, когда убежали из дома. Помнишь? Говорят, он сущий дьявол, почище, чем его хорек… — Тише, Хомили, — умоляюще сказал Под.

— Зачем? Они все равно знают, Что мы здесь. Какая разница для хорька, будем мы сидеть тихо или кричать во весь голос?

Кривой Глаз вдруг чертыхнулся, — видно, кот оцарапал его.

— Вынеси его, — сказал опять мальчик, — и скажи, пусть она его держит.

— Чего ты волнуешься, — сказал Кривой Глаз, — можно закрыть дверь.

— Что толку? — возразил мальчик. — Верхнюю половину не закроешь, будет темно.

На пороге Кривой Глаз приостановился.

— Ничего здесь не трожь, слышишь? — сказал он. И постоял с минуту, прежде чем спускаться. На нижней ступеньке он, видимо, поскользнулся: добывайки услышали его ругань. — Чертов ботинок, — донеслось до них, еще что-то про каблук.

— Что там, все в порядке? — небрежно крикнул мальчик. Ответом ему было проклятье.

— Заткни уши, — шепнула Хомили Арриэтте. — О боже, ты слышала, что он сказал?

— Да, — сказала Арриэтта предупредительно. — Он сказал…

— Ах ты гадкая, невоспитанная девчонка! — сердито крикнула Хомили. — Как тебе не стыдно слушать такие слова!

— Тише, Хомили, — попросил Под.

— Ты знаешь, что там стряслось, Под? — Взволнованным шепотом спросила Хомили. — У него отвалился каблук! Что я говорила тебе, там, во рву, когда ты хотел выдернуть все гвозди?! — На один момент она забыла о своих страхах и тихонько засмеялась.

Мальчик, облокотившись на одну руку и по-прежнему не сводя глаз с темной щели между полом и рундуком, незаметно шарил другой у себя в правом кармане. Это был глубокий наружный карман с клапаном, какие всегда бывают на куртках лесников.

— Ах, батюшки, — вздохнула Хомили, когда Под взял ее за руку.

— Закрой глаза, — сказал Под. — Убегать от хорька бесполезно, но ты ничего не почувствуешь — хорек зверь быстрый, один укус — и все.

Наступила тишина, напряженная, торжественная; ее нарушила Хомили.

— Я старалась быть тебе хорошей женой. Под, — со слезами в голосе проговорила она, послушно зажмурив один глаз и осторожно приоткрыв другой.

— Ты была первоклассной женой, — сказал Под, вглядываясь в мальчика. Против света было плохо видно, но сомнения не было — что-то шевелилось у него в руке, что-то, что он вынул из кармана.

— Иногда слишком резкая, — продолжала Хомили.

— Какое это теперь имеет значение? — сказал Под.

— Прости меня, Под, — сказала Хомили.

— Ты ни в чем не виновата, — сказал Под рассеянно.

На ковер упала густая тень — это вернулся Кривой Глаз. За ним в фуру проскользнула женщина, прижимая к себе кота.

Мальчик не вздрогнул и не обернулся.

— Лезьте ко мне в карман, — сказал он ровным голосом, глядя в щель.

— Это еще что? — удивленно спросил Кривой Глаз.

— Лезьте ко мне в карман, — повторил мальчик. — Слышите, что я говорю?

И внезапно поставил на коврик то, что держал в руке.

— Ах, батюшки! — вскричала Хомили, прижимаясь к Поду. — Что это?

И вдруг раскрыла глаза во всю ширь. На коврике стояло живое существо, но только не хорек… для хорька оно было медленным… слишком угловатым… слишком высоким… слишком…

— Спиллер! — раздался ликующий вопль Арриэтты.

— Что? — воскликнула Хомили сердито, она чувствовала себя одураченной, когда вспомнила о своих торжественных «последних словах».

— Это Спиллер! — опять пропела Арриэтта. — Спиллер… Спиллер… Спиллер…

— И до чего же у него смешной вид, — заметила Хомили.

Спиллер и вправду имел забавный вид. Втиснутый в новое, еще не обмятое платье, которое стояло на нем торчком, он больше смахивал на сосиску.

— Чего вы ждете? — спросил Спиллер. — Вы слышали, что он сказал? Пошли. Да шевелитесь же вы!

— Кто он — этот мальчик? — воскликнула Хомили. — Он разве к нам обращался?

— К кому же еще? — отрывисто ответил Спиллер. — Не Кривой же Глаз полезет ему в карман. Пошли…

— В карман! — воскликнула Хомили отчаянным шепотом. Она обернулась к Поду. — Я правильно поняла: молодой Том Доброу хочет, чтобы я, — она дотронулась до груди, — выбежала отсюда на открытое место, забралась по штанине к нему на грудь и смирная, как овечка, залезла к нему в карман?

— Не только ты, — объяснил Под, — все мы.

— Он сошел с ума, — заявила Хомили и поджала губы.

— Послушай, Хомили… — начал Под.

— Лучше погибнуть, — заявила Хомили.

— Это то самое, что с тобой и произойдет, — сказал Под.

— Ты помнишь мешочек с прищепками для белья? — напомнила она ему. — Я даже подумать об этом не могу. И куда он нас заберет? Ты это мне скажи.

— Откуда я знаю? — воскликнул Под. — Пошли, пошли, Хомили. Делай, что он говорит, ты у меня молодец… Возьми ее за другую руку, Спиллер, надо же ее вывести отсюда… Ты готова, Арриэтта? Ну, тронулись…

И тут все они внезапно оказались снаружи.