— Дорога тут прямая и хорошо освещенная, — вмешался Петри. — Я считаю, нам нужно как можно скорее прорваться через деревню и остановиться где-нибудь неподалеку от города.

— Молю Бога, чтобы эта старая развалина выдержала, — пробормотал Веймаут.

Мы двинулись дальше. Дорога была узкая и отвратительная, но при въезде в деревню расширилась до приемлемых размеров. Смит сменил Саида за рулем, и я никогда не забуду, с каким искусством он продирался через маленький деревенский базар. Машины тут, похоже, появлялись нечасто — на нас таращились не только мужчины, женщины и дети, но даже собаки.

— Они могут сообщить в Эль-Кхаргу, — сквозь зубы проговорил Смит, когда мы наконец избавились от пристального внимания последней пары арабчат, увязавшихся было за нами. — Однако кое-какие шансы у нас еще есть.

Мы укрыли наш отважный «бьюик» в рощице финиковых пальм у южной окраины города. Веймаут, казалось, беспокоился по поводу Саида, но я знал этого человека и не сомневался: он сделает все, что потребуется. Мы оставили ему заряженную винтовку, запас патронов, сухой паек и поручили охранять машину. Потом объяснили, что, если не вернемся к определенному времени, он должен со всех ног бежать на почту в Эль-Кхарге и связаться с Флетчером.

Как он выполнил наши указания, я расскажу позже.

Потом мы вчетвером покинули рощу.

— Давненько не приходилось мне участвовать в маскарадах, — задумчиво протянул Веймаут.

Я осмотрел его в свете луны и подумал, что из него неожиданно получился вполне натуральный шейх. Правда, с языком дело обстояло неважно, но внешность была выше всяких похвал. Доктор Петри тоже выглядел замечательно, а мистера Смита, насколько я успел в нем разобраться, смело можно было отправлять в Мекку с толпой паломников. Что касается меня — я достаточно изучил манеры арабских слуг, поэтому чувствовал себя вполне уверенно.

— Может, мы уже и опоздали, — проговорил Найланд Смит, — но я все равно предлагаю идти прямо в город. Там, Гревилль, вам придется действовать от нашего имени — вы ведь лучше всех говорите по-арабски.

На том и порешили.

Эль-Кхарга, насколько я помнил, был городом довольно многолюдным — в нем жило семь, а может, восемь тысяч человек. Пальмы, растущие в два ряда на его узких, извилистых улочках, полностью перекрывали их своими развесистыми листьями, так что ночью казалось, будто идешь по какому-то нескончаемому, запутанному тоннелю. Впрочем, нам посчастливилось быстро выбраться в центр города, состоявший из мечети и двух муниципальных зданий.

— Все в порядке, — обрадовался я, увидев их, — где-нибудь здесь наверняка должна быть кофейня. Там мы узнаем все, что нам нужно.

Через две минуты мы уже сидели за столиком в насквозь прокуренной комнате.

— Нам везет, — улыбнулся краешком губ Найланд Смит. — Что бы ни происходило в этом городишке — держу пари, что две минуты спустя это уже обсуждается здесь.

— А я вам что говорил! — подтвердил я.

Осторожно осматривая помещение, я убедился, что мы в самом деле попали в единственное в Эль-Кхарге место развлечений. Столики были заняты горожанами — благопристойными торговцами финиками, мелкими окрестными землевладельцами, выращивающими рис, чиновниками, заглянувшими в кофейню, чтобы выкурить трубочку, наслаждаясь вечерней прохладой… Запах табака перемешивался со сладковатым ароматом гашиша. Словом, типичная египетская кофейня…

— Что-то мне сдается, вон те парни в углу не совсем вписываются в общую картину, — прервал мои наблюдения напряженный шепот Веймаута.

Я проследил за его взглядом. Двое мужчин склонились над маленьким круглым столиком. Оба курили сигареты, потихоньку потягивая кофе. Они не были похожи на египтян; в Каире это вряд ли привлекло бы мое внимание, но здесь, в Эль-Кхарге, их присутствие было необычным.

— Это еще кто такие? — удивленно поинтересовался я у Найланда Смита, заметив беглый взгляд, брошенный им в ту же сторону.

— Афганцы, — пояснил он. — Похоже, Великое братство Кали почтило нас своим присутствием.

— Замечательно, — кивнул я. — Но, может быть, оно все-таки не связано с нашим делом?

— И не надейтесь! — вздохнул Веймаут. — А теперь, Гревилль, взгляните-ка потихоньку в том направлении, куда указывает моя сигарета.

Я последовал его совету, стараясь сделать это как можно незаметнее.

— Вон та группа из трех человек, — подсказал суперинтендант.

К какому братству принадлежат эти, мне долго гадать не пришлось, — в памяти еще саднило воспоминание о мертвеце в «Могиле Черной Обезьяны». Все трое надвинули тюрбаны таким образом, чтобы скрыть знаки на лбу, но в них с первого взгляда можно было узнать бирманцев, и у меня не было ни малейших сомнений, что они принадлежат к тому же таинственному обществу дакойтов.

— Не оборачивайтесь, пока я не подам знак, — внезапно отрывисто произнес Найланд Смит, — а потом взгляните на тех, кто сидит точно позади нас.

Я снова кивнул. Он обвел взглядом помещение, отыскивая официанта, и махнул ему рукой. Потом коротко глянул на меня и наклонил голову. Я быстро обернулся и тут же отвел глаза, встретившись взглядом с другими — свирепыми, как у дикого животного. Официант подошел, и Найланд Смит заказал ему кофе.

— Саги-душители! — прошептал он, когда тот отошел, чтобы выполнить заказ. — Итак, сегодня здесь собрались представители по крайней мере трех сект религиозных фанатиков. Наши друзья-дакойты, афганцы и эти двое джентльменов из Кандагара. — Он посмотрел на Веймаута. — Вам это о чем-нибудь говорит?

Голубые глаза суперинтенданта с любопытством посмотрели на меня.

— Должен признаться, Гревилль, — с улыбкой заметил он, — я, по всей видимости, испытываю те же чувства, что и вы. А вы, насколько я могу судить, совершенно потрясены.

— Что верно, то верно, — согласился я.

— А вы понимаете, Петри? — нервно осведомился Смит.

Я перевел глаза на доктора и убедился, что тот мог бы и не затруднять себя ответом — и без того было видно, что он все понимает.

— Как бы то ни было. Смит, очевидно одно, — неторопливо заговорил он. — Если все, что мы видим, имеет отношение к цели нашей экспедиции, то эта цель, по-моему, резко изменила свою конфигурацию в сторону увеличения. Каким-то непостижимым образом вы умудрились притащить нас в милое местечко, где собрались все самые опасные фанатики Востока!

— Я не прошу, чтобы вы верили мне на слово, — ответил Смит, — но кажется, факты подтверждают мою теорию.

— Что за теория? — полюбопытствовал я.

— Веймаут может подтвердить, — принялся объяснять Найланд Смит, — что Скотланд-Ярд почти ежечасно получает сообщения от полицейских управлений всего мира, от Пекина до Берлина. Из последних сообщений становилось очевидно, что предпринимаются попытки объединить самые опасные религиозные секты Востока как между собой, так и с их аналогами на Западе. Известно даже название этого союза — Си Фан. Вы, Гревилль, единственный из присутствующих, кто не в состоянии без пояснений оценить значение происходящего. Потому что происходит не что иное, как процесс восстановления! И, по всей видимости, в «Могиле Черной Обезьяны» было спрятано нечто, чрезвычайно важное для осуществления этого дьявольского плана. Это нечто удалось утащить буквально у нас из-под носа, а более всего обидно, что мне лично, кроме самого себя, винить некого. Как бы то ни было, можно не сомневаться, что центр всего заговора — Фа Ло Ше, дочь доктора Фу Манчи. Я предположил, что ее временная штаб-квартира находится здесь, и, кажется, не ошибся. Оглянитесь вокруг.

Он наклонился над столом. Мы сделали то же самое, и наши головы сблизились.

— Мы не опоздали, — тихо и очень серьезно произнес Найланд Смит. — Созван целый съезд… и я не вижу, почему бы нам на нем не присутствовать!

Двое индусов, сидевших за нами, встали и двинулись к выходу.

— Надо за ними проследить, — торопливо прошептал Найланд Смит, едва они скрылись за дверью. — Они приведут нас, куда надо. Пойдем цепочкой. Веймаут, вы первый. Вперед!