И еще. У них явно затевается какое-то серьезное дельце стоимостью в несколько сотен тысяч долларов, если не больше. И состав участников весьма узок: сам академик, его помощница, этот Махмуд и некий Ваня. И уже гонорар разделили. Интересно.
Но, придя к такому выводу, Денис постарался полностью отстраниться от него, поскольку вся эта «фигня», как выразился Филя, не имела решительно никакого отношения к тому делу, которое было уже частично оплачено. Впрочем, по словам той же Ангелины, как бишь ее, Васильевны, что-то у них должно было решиться в течение двух-трех дней. Вот приедет американец и... А что «и», покажет наблюдение...
Пока же – пустышка. Хотя и любопытная.
Следующие два дня не принесли ничего нового.
К восьми утра к большому академическому дому на улице Вавилова подавалась сверкающая лаком темно-синяя машина – «Вольво-960», из подъезда появлялся подтянутый, молодцеватый академик, шофер сам открывал ему заднюю дверь, и они уносились в Химки, где находилось НПО «Мосдизель». Вероятно, не так уж и плохи у них дела, если директор ездил на такой дорогой и неэкономной машине. Да и внешний вид его вовсе не свидетельствовал об аскетизме, о бессонных ночах, отданных науке. Был академик высок, строен, розовощек и вообще имел вид спортивный и хорошо ухоженный. По некоторым данным – о чем, кстати, почему-то умолчала жена, – увлекался модным нынче теннисом и играл довольно-таки неплохо. Казалось несколько странным, что при такой внешней форме, да и возраст невелик – пятьдесят три далеко не старость, – Самарин не одаривал супругу положенной ей мужской лаской. Ведь и она была совсем не старухой, и внешностью обладала весьма привлекательной, вот разве что характер прямой и бескомпромиссный, а тут недалеко и до сварливости. Впрочем, кто их разберет, эти академические семьи, где черную икру, поди, ложками жрут, на дорогущих автомобилях раскатывают – мадам, между прочим, приезжала в «Глорию» на новенькой «тойоте» и сама за рулем сидела, – а сами у себя даже элементарного порядка навести не могут...
Примерно в это же время, то есть в начале девятого, из многоэтажки на Кутузовском проспекте выходили Роберт Павлович и Ангелина Васильевна Нолины, и служебная тридцать первая «Волга» увозила их в сторону МКАД, а там по кольцевой все в те же Химки. Супруги выглядели несколько комично – сутуловатый, невысокий муж и рядом с ним этакая роскошная кобылка, туго обтягивающее платье которой вполне могло быть и подлиннее. Первое впечатление – постаревший папаша с рослой дочерью-акселераткой. Она заботливо поддерживала его под руку.
«М-да... – осуждающе покачивал головой Филя Агеев, следующий за ними в «Ладе» девяносто девятой модели, в то время как Щербак сопровождал академика на разъездной «девятке», – за причинами далеко ходить не надо... Обычная история...»
Но почему же так старательно отрицала свои возможные связи с академиком эта дамочка с откровенно вызывающей внешностью? Наверняка типичные женские уловки. Одного любовника ей не хватает и при этом необходимо сохранять свое лицо?..
Объединение, как и любое закрытое учреждение, было обнесено высокой оградой со всеми необходимыми средствами защиты от проникновения на территорию посторонних – колючкой на растяжках, фонарями, висящими на кронштейнах, и наверняка всяческой контрольной видеотехникой. Во всяком случае, парочку следящих телекамер над широкими железными воротами никто и не скрывал. А о том, чтобы просто так заехать на территорию, где находились несколько типовых зданий, большой ангар и разнообразные складские помещения, и речи идти не могло: требовался определенный допуск.
Но сыщики и не собирались там ошиваться. В конце концов, если директор где-то и проводит интимные свидания со своей сотрудницей, то не в рабочем же кабинете. Для этих целей им вполне могла служить та же дача в Серебряном Бopy, где, судя по словам той же Ангелины, исключался всякий риск, которого так не любила экстравагантная женщина.
А если они оба знали, что ничем там не рискуют, следовательно, помещение чисто. Вот и придется его оборудовать соответствующей техникой. Грязное это дело, конечно, поскольку без очень серьезных оснований никакой суд не даст разрешения на установку подслушивающей и подсматривающей аппаратуры, а значит, все это противозаконно. А в этом случае недолго и лицензию потерять, и никто с тобой вообще разговаривать не станет: это ж только подумать, за кем слежку ведете?!
Оставив Щербака перекуривать и беседовать с охраной института – Николай зондировал возможность своего устройства к ним на службу, – Филипп рванул в Серебряный Бор.
Места уже знакомые. Однако, не теряя осторожности, Филя, прежде чем проникнуть в дом уже известным ему и апробированным способом, все-таки внимательно оглядел и дом, и все остальные пристройки и помещения. Охрана, конечно, имелась, но она занималась в основном ловлей рыбы в Москве-реке и ленивым распитием пивка: урна возле сторожки, напоминавшей увеличенную в несколько раз собачью будку, была полна пустых пивных банок. Понял Филя и почему никакой охраны не было здесь в прошлый раз: вся середина дня уходила у дежурного охранника на послеполуденный кайф. Иначе говоря, либо сидел он на реке, либо крепко спал в своей будке, твердо зная, что в эти часы хозяин здесь не бывает.
И вот, дождавшись, когда сторож – бородатый дядька в поношенных камуфляжных портках и зеленой майке, – забрав удочки, удалился в сторону прибрежных камышей, Филя начал действовать.
Наученный профессиональной осторожности, он первым делом решил убедиться, в самом ли деле чист дом от всяческих «проникновений» со стороны. Если что-то здесь и могло интересовать, то в первую очередь большая гостиная и спальня, где в прошлый раз кувыркались любовнички. Кухонька была крошечная, в ней с трудом разместились бы двое человек. Да и время секретных разговоров на кухнях уже миновало.
Методично, шаг за шагом осматривая помещение и выбирая наиболее удобные точки для установки следящего устройства, Филя нашел два подходящих места: угол в гостиной, где висела на полированной подставке большая голова оленя с ветвистыми рогами, запыленная и с паутинками на кончиках отростков, – их, видать, лет сто уже не касалась рука с мокрой тряпкой и еще столько же не коснется, – и хрустальные бра в спальне. Этих, последних, было четыре штуки – по светильнику на каждую стену. Расположены были бра довольно высоко, и их хрустальные листья, свисающие на золоченых нитях, тоже были пыльными, но это обстоятельство здесь никого не беспокоило.
Филя понял фразу мадам Ангелины о том, что Кикимора не любит сюда заглядывать: верно, женской руки не чувствуется.
Бра включались последовательно от одного выключателя. Плотные ставни делали комнату совсем темной. Но в полной темноте такая дама, как Ангелина Васильевна, вряд ли будет заниматься любовью, вот и в прошлый раз здесь был рассеянный свет. Значит, расчет правильный – камера будет питаться прямо от сети.
Установить и замаскировать миниатюрное устройство было для Фили делом пяти минут. Перейдя в гостиную, он решил то же самое проделать и с головой оленя. Как и в спальне, он придвинул стол, поставил на него стул – потолочки-то о-го-го! – метра под четыре. Забрался Филя поближе к оленю и стал внимательно осматривать его. Правый глаз чучела животного был серый от пыли. Филя передвинулся к левому и... чуть не рухнул со своего сооружения! На него глядел чистенький темный глазок такой же, как у него, миниатюрной телекамеры. Ну, блин!
Филя замер. Потом неслышно слез и передвинул стол, чтобы выйти из сектора обзора. Снова поднялся и стал изучать прибор. От головы шел к сети едва заметный проводок. Но в настоящий момент камера была отключена. Филя с облегчением вздохнул.
Питалась она тоже от электросети, и включение ее производилось довольно хитроумно: для этого достаточно было в одной из комнат просто включить свет. Филя знал эту систему. Предполагал также и кто ее мог тут установить – скорее всего, Федеральная служба безопасности. Получается, не все так уж и просто!