– Тут по вооружению все? – на всякий случай спросила она.

Он только фыркнул с легким презрением профессионала к глупому вопросу новичка.

Вышли на лестницу, где обычно собираются курильщики. Но сейчас до обеда было еще достаточно времени, и народ усидчиво трудился на своих рабочих местах.

– Так сколько тебе еще надо? А потом, ты сам меня оттолкнул! И выходит, я же теперь и виновата. Ты несправедлив ко мне.

– Я не хочу знать, – с неожиданной и загнанной куда-то в угол страстью, горячечным шепотом заговорил он, – что в перерывах между нашими свиданиями ты ублажаешь академика, либо Ваньку, либо еще кого-то!

– А почему ты считаешь, что у меня профессия такая – постоянно кого-то ублажать? Что за бред?!

– Но я же знаю!

– Я поняла: ты просто ревнивый дурачок! – Она не стала продолжать, что ни в какую его ревность не верит, а что это в нем обычный дикий самец заговорил, хам, собственник, у которого со двора попытались телку свести.

А еще она увидела по его странно воспалившимся глазам, что он способен вот прямо сейчас, тут, на лестничной площадке, кинуться на нее и начать зверски насиловать на виду у всего предприятия.

– Если ты оставишь свои глупости, я могу тебе обещать, что сегодня обязательно утешу твое самолюбие. Хочешь?

– Хочу, – почти простонал он.

– Тогда слушай меня внимательно. Я сейчас отнесу папку директору и возьму то, что вам с Козловым причитается. А после работы мы втроем подъедем к нему, я полностью рассчитаюсь с вами, после чего мы с тобой сможем закатиться в одно хорошее местечко. Туда, где тебя никакая Раиса не достанет. Ты готов?

– А зачем к Ивану ехать? Что, без него нельзя?

– Ну постыдись, Махмудик, не на улице же нам разговаривать, а вы – товарищи, вам скоро в командировку вместе ехать! Ты разве забыл об испытаниях?

– Все я помню, – хмуро возразил он. – Ладно, если никак нельзя иначе. Но ты обязательно сделай так, чтоб у меня не было повода для ревности.

– Обещаю, – вздохнула Лина и с папкой под мышкой отправилась вниз, к стеклянному коридору, ведущему в институт.

В холле нижнего этажа взглянула на большие часы: время приближалось к трем. И к окончательному ее решению, которое созрело уже в голове. Требовался только ловкий исполнитель. И такой был. Но и он рассчитывал на утешение. Причем неоднократное и возрастающее в геометрической прогрессии, зависящей напрямую от сложности выполняемой работы. Но это уж как справится...

Игорь подъехал к проходной «Мосдизеля» ровно в три и из машины позвонил Нолиной.

– Здравствуйте, Ангелина Васильевна, если вы выйдете за проходную вашего гигантского предприятия, то вы, без сомнения, немедленно увидите меня. Узнать легко. Красную машину помните? Ну а в ней высоченный голубоглазый блондин, широкоплечий и с желтой розой в зубах. Узнаете?

Она засмеялась: ну все как раз наоборот, но ведь приятно такое легкое амикошонство. Ах ты, кудрявый черноволосый ангелочек! Ты ведь еще не знаешь, о чем пойдет разговор, но, вероятно, догадываешься. Может, этим фамильярным обращением маскируешь свою некоторую растерянность? Ну посмотрим.

Лина оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Такие вот сарафаны ей тоже идут и даже тайны какой-то добавляют. Это же нынешняя мода, при которой все – напоказ, наружу, практически не оставляет тайн для мужских глаз. Вот они и звереют от откровенного секса, подобно Махмуду.

За проходной огляделась и увидела красную «пятерку». Подошла и села рядом с водителем. Сказала:

– Все так, но где желтая роза?

Игорь перегнулся на заднее сиденье и достал длинный стебель с желтой короной, упакованный в целлофан.

– Прошу.

– Благодарю. Отъедем куда-нибудь недалеко?

В «упакованной» машине Игорька она, разумеется, никаких тем развивать бы и не стала. Поэтому разговор начался после того, как машина порядочно отъехала от «Мосдизеля» и Лина позвала Игоря выйти наружу, покурить.

Молчание затягивалось. Лина не знала, как начать. Он пришел на выручку.

– Я так понимаю, Ангелина Васильевна, что у вас возникли некоторые проблемы, так?

– Угадали. Но давайте просто – Лина.

– С удовольствием. Проблема – как бы сказать? – по мужской части?

– Ну... где-то близко. Даже очень.

Он открыто улыбнулся:

– А что может случиться с такой восхитительной, и без преувеличения, женщиной, как вы? Шантаж?

– Совсем горячо.

– И среди вашего окружения... Лина, не нашлось никого, способного дать этому... ну неважно, по морде?

– Боюсь, что мордобой уже не поможет. – Лина печально вздохнула и продолжила: – Нет, я чувствую, что должна тебе рассказать всю правду, иначе... К чему тогда весь разговор, верно?

– Я слушаю.

– Ну, в общем, я влипла, если можно так сказать, в неприятную историю. По собственной дурости. За мной долго ухаживал один молодой человек. Но случилось так, что обстоятельства продиктовали мне необходимость выйти замуж за человека вдвое старше меня. Нет, он действительно замечательный человек и не ревнивый, меня любит. Он ученый, помог и мне найти свою нишу в научном мире. Словом, все было хорошо, пока снова не появился тот молодой. Он, кстати, тоже обзавелся семьей. И случилось так, что мы стали работать на одном предприятии. У нас, на «Мосдизеле». И с тех пор началось.

– Он хотел вернуть старое? – спокойно осведомился Игорь.

– Мне стыдно говорить это вам, – покорно опустила голову Лина, – но я вынуждена сознаться, что ему это вполне удалось. А дальше – больше. Я словно попала в лапы какого-то безжалостного спрута...

– Щупальца.

– Что, не поняла?

– У спрута, говорю, щупальца. И что же, душит?

– Еще как! Все соки высасывает, кровь пьет, душу превращает в помойку... – Лина, все более воодушевляясь, и сама уже верила своему признанию. – Когда я его умоляю оставить меня, он смеется. Ты теперь, говорит, всегда будешь в моих руках. Что захочу, то с тобой и сделаю. Захочу – в публичный дом продам. И я не сомневаюсь, он может, он такой. С Кавказа, горячий, не терпит никаких возражений. Хочу, говорит, тебя – и берет за горло мертвой хваткой... Приходится терпеть!

– С мужем говорить не пробовали?

– Это убьет его, – уверенно сказала Лина.

– И поэтому вы выбрали противоположный вариант?

– Я хочу, чтобы он просто исчез из моей жизни. Или я что-нибудь страшное сделаю с собой.

– Так что вы предлагаете?

– Я не знаю... я просто никогда об этом не думала. А есть способ?

– Сколько угодно, – усмехнулся Игорь. – Он имеет машину?

– Да, «Жигули-семерка». И ездит как сумасшедший.

– Один вариант. А где живет?

– В Измайлове. На Первомайской.

– И район подходящий. Бывает, жителей в собственных подъездах находят. Еще тепленькими.

– Ой, господи, да что вы говорите?! – испугалась она.

– Газеты читайте. – Игорь продолжал странно усмехаться, словно разыгрывал ее. – Опять же кирпич может на голову упасть... Они ж, известно, просто так не падают! Да о чем речь? Я говорю: много способов. Но вам, вероятно, больше всего понравится автоавария, я не прав?

– Не понимаю себя, – она нахмурилась, – просто мечтала от него навсегда избавиться, а вот ты рассказал, Игорешенька, и я уже не знаю...

– Так, может, отменим? Пусть живет?

– И терроризирует меня? Нет. Но меня смущает, что ты рассуждаешь об этом с такой легкостью. Разве... убрать живого человека так просто?

– А почему вы уверены, что этим стану заниматься я? – Игорь пожал плечами. – Всегда найдутся желающие, особенно за хорошие бабки.

– А-а, я, кажется, поняла... И... дорого берут?

– От живого веса. – Игорь засмеялся. – Ну вы, Лина, прямо как в магазине! Что – почем? На все в этой жизни имеется своя такса. Он, кстати, кто?

– Обычный конструктор, – небрежно ответила она.

– Его потолок – десять кусков. «Зеленых», разумеется.

Лина помолчала, прикидывая: десять тысяч долларов, конечно, сумма, но не такая, чтобы из-за нее рисковать сотнями тысяч. А после – не исключено – и самой стать жертвой шантажа. Махмуд на все теперь способен, когда почувствовал, что может крутить ею по своему желанию.