Проходя в последний день четверти по площади, она увидела внуштельную толпу, топтавшуюся у входа в Ратушу. Из здания на улицу вынесли скамьи, расставили в несколько рядов полукругом. В центр установили длинный помост с тремя столами и небольшую кафедру. Ведьма приостановилась, ожидая какого-то зрелища. К ее удивлению через некоторое время на помост взошел человек в мантии. Еще двое уселись за столы по обеим сторонам от него. На кафедру поднялся мужчина и, обращаясь к присутствующим, стал жаловаться на какого-то своего соседа, отодвинувшего межевые стобы на своем участке. Его сменил толстяк, занимавший стол справа от судьи в мантии. Этот утверждал, что во всем виноват как раз жалобщик. Зрители на площади поддержали его аплодисментами. Потом на трибуну вышел третий оратор… Мирра с удивлением поняла, что перед ней прямо на улице слушается какая-то тяжба. Раньше судилище во Вране проходило иначе.
— Скажи, теперь во Вране есть судьи — люди? — Вернувшись в замок, обратилась она с расспросами к Зиле.
— Теперь у нас все судьи люди. — Пояснила та. — Правитель решил, что поскольку именно они являются основными тяжущимися сторонами, не справедливо, чтобы суд над ними вершили драконы.
— Но откуда судье-человеку знать, кто прав, а кто виноват? — Усомнилась ведьма.
— На это существуют адвокат и обвинитель. Каждая из сторон приводит свои доводы, судье же остается решить, кто из них убедительнее. — Словно маленькой втолковывала ей подруга.
— Но ведь человек может ошибиться. — Мирра не находила здравого смысла в новом укладе. — Дракон же, испив крови спорящих, точно знает, как было дело!
— А что мешает ему солгать в угоду одной из сторон? — Вкрадчиво поинтересовалась Зила.
Мирра не нашлась, что возразить. Она-то знала, что дракон, любой дракон, не только из числа ее знакомцев, поклявшись судить справедливо, не станет лгать человеку. Это все равно как…, ну как если бы ящер стал охотиться на падаль — так просто не бывает! Но разве объяснишь это кареглазой гордячке?
Новость о судах поразила неприятно. Были и другие «мелочи» — в рассказах Даэна об университетской жизни проскальзывало иной раз… Недовольство? Разочарование? Или это ей только казалось? Стоило Мирре начать расспрашивать, и упырь уходил он неприятной темы. Один лорд-казначей открыто брюзжал по поводу новшеств в системе налогообложения. Но сколько его помнила экс-правительница — он всегда был чем-то недоволен. Да и насчет судов, если вдуматься, у очнувшейся от долгого сна женщины не было повода упрекнуть кого бы то ни было в неправедном суде.
Следовало признать, что все ее притензии к новым порядкам — не более, чем зависть отправленного в отставку правителя. Постоянно напоминая себе об этом, Мирра почти примирилась с переменами в «родном» городе.
Незаметно подошел к концу месяц грез, а за ним и первый месяц осени. Хаэлнир ненадолго вернулся в Эфель-Дорат, но вскоре снова отбыл по каким-то своим запутанным делам. Мирру начинало тревожить долгое отсутствие дракона, хотя прилетавший с визитами Торки и утверждал, что не чувствует никакой опасности. Она даже написала командующему, прося навести справки, Бреанир обещал, что письмо попадет к адресату не позднее следующей четверти. Действительно, декады не прошло, от эльфа пришел ответ — он обещал начать новые поиски. Мирра предпочла бы, чтобы он приехал и развеял ее тревоги… Ну, да ладно, в конце-концов Творец ясно пообещал, что Змей вернется к ней в добром здравии.
Не смотря на то, что каждый отдельный день на миррин взгляд полз черепашьим шагом, недели и месяцы оказывались на удивление быстротечны. Вот и год подошел к концу, за окнами снова цвела весна. Мирра с многочисленной вранской делегацией отправилась в Урфиндар. Чуть меньше трех лет назад брак Анеллы с Верлейном был аннулирован на основании того самого закона, за который так ратовал чародей. Посколку 115-ая статья Урфийского уложения заочно приговаривала любого мага к смерти, их союз с принцессой признали недействительным, после чего сам закон благополучно отменили. Почти сразу было объявлено о помолвке принцессы с Эрсторгеном, но свадьба постоянно откладывалась: сначала в связи с исчезновением Мирры, последнее время — из-за отсутствия Г*Асдрубала. Но дальше тянуть дракон не желал.
— Отец давно одобрил наш брак. — Решительно заявил он матери. — Мы и так ждали долго. Анелла страдает от того, что наши отношения не скреплены у алтаря. Я знаю, ты от нее не в восторге…
— С чего ты взял?! — Возмутилась Мирра. Правда досадовала вовсе не на то, что сын к ней несправедлив — уж очень точно тот разгадал ее истинные чувства! — Женись, во имя всех богов! Я только буду рада.
В середине ливеня сыграли свадьбу. Командующий приехал на церемонию, но пробыл всего три дня. Бреанир и Даэн, также прибывшие на праздник, хмуро качали головами.
— В степи год от года неспокойнее. — Сетовал рыжий эльф. — Уже прошлым летом не было обычных мелких набегов. Варвары нападают организованно, грабят селенья и сразу уходят назад в степь. Недавно едва не смели форпост в Ленте. Хаэлнир собирается объехать южные заставы, у него большой опыт по организации отпора в Приграничье.
— Почему этим не займется Эрендир? — Удивилась Мирра. — Хал ведь рассорился с Советом, какое ему дело до их проблем?
— Конфликт со старейшинами — это одно, а нужды общины — другое. Не этим, так следующим летом Замуррский нарыв прорвется — и тогда мы должны быть готовы… Но, ты не переживай. — Бреанир верно истолковал миррино недвольство. — К осени он непременно вернется.
Все лето, осень и зиму бывшая правительница провела в Урфиндаре. Официально став после женитьбы урфийским князем, Эрсторген больше не мог так часто, как ей хотелось, прилетать во Вран. Прибавьте к этому вполне ественное желание дракона больше времени проводить с женой — в общем, Мирре, чтобы регулярно видеться с сыном, пришлось на время перебраться в Урфию.
А Урфиндар — это, замечу вам, далеко не Вран! Сразу по приезду Мирра обратила внимание на то, что урфийская столица выглялит, как бы это сказать… зачуханной. Генерал Руфус, тот самый которого принцесса «в беспамятстве» заколола в первую брачную ночь, в свое время запретил горожанам выбрасывать помои на улицу. Нарушителей ожидал солидный штраф или двадцать плетей на главной площади, однако же пока свадебный кортеж двигался из дворца принцессы к местному храму Двух Сестер Мирра то и дело замечала размочаленные лошадиными копытами кучки овощных очистков, какие-то оргрызки, ореховую шелуху… — это на центральной-то улице! Да и фасады домов давно не мешало подновить. Осенью в городе зарядили дожди и почти повсеместно лишенные каменной мостовой улицы превратились в вязкий кисель. Ведьма днями не казала носа из замка, сберегая подолы у платьев. Если уж Вранская казна последние два-три года испытывала затруднения, то об Урфийской — нечего и говорить. Начиная с неудавшегося захвата Врана тридцатилетней давности, последовавшего за расторжением помолвки Анеллы и тогдашнего вранского правителя Эбельрихта (Вина за эту «неудачу» частично лежала и на Мирре), Урфийское княжество с «завидным» постоянством оказывалось в проигрыше в каждой военной компании. И это не лучшим образом отразилось, что на кошельках урфийских подданных, что на казначейских сундуках.
— Не желаешь взяться за город и превратить его во второй Вран? — Спросил как-то Эрсторген, после того, как она в очередной раз прошлась по поводу унылой Урфийской столицы.
— С меня и одного достаточно! — Мирра не желала вновь впрягаться в дела. Возможно, если бы Змей вернулся… Но дракона все не было.
Едва кончились последние мокрые снегопады и дороги подсохли, она оставила надоевший ей Урфиндар, взяла с сына обещание являться в гости не реже раза в месяц, чмокнула на прошание невестку и возвратилась в «свое устроенное княжество». Еще несколько месяцев перманентного ожидания: то ей начинало казаться, что Змей чуть не завтра влетит в окно, то, отчаиваясь, давала зарок не ждать больше ветреного дракона. Хаэлнир — а он вдруг стал поклонником переписки — тоже не мог сообщить ничего утешительного. В начале птичьего месяца ведьма решила в «надцатый» раз посетить храм Творца. Во Вране он был не самым крупным, но вдруг?! Правда, пока алтарь молчал, а старенький жрец лишь филосовски пожимал плечами: «Пути Создателя неисповедимы, кто знает, когда он решит, и решит ли вообще, заглянуть в свое святилище?». Желая срезать дорогу к Священной площади (на ней, кроме уже упомянутого, стоял еще и храм Доброй Сестры), Мирра пошла через Замковый сад, в центре располагалась княжеская усыпальница. Бывшая правительница туда редко заглядывала. По ее мнению, чтобы чтить память усопших, совсем не обязательно ежедневно ходить на могилу. Человека нужно помнить живым, а не поклоняться праху… У гранитной базилики суетилось сразу несколько человек, Мирра разглядела мундиры стражников, а также куртку храмового лекаря — того что в последний день четверти бесплатно принимает пациентов на паперти храма Другой Сестры. Любопытство не позволило пройти мимо, женщина свернула к воротам Усыпальницы, заглянула в распахнутые каменные створки и едва удержалась от вскрика. Внутри базилики было прохладно. Двое стражников как раз опускали на каменное возвышение мертвое тело. С запрокинувшегося лица неподвижно смотрели потухшие серые глаза, пепельные локоны подметали пол. Узкий эльфийский кафтан весь пропитался кровью на груди.
