– От своего она ни на дюйм не отступится.

– Может, мне следует поговорить с Элен, – задумчиво сказала Анна. – Ведь Тэрри Кинг выступает очень хорошо. Ей нужно дать шанс, она заслуживает этого. А с Элен ей все равно не сравниться. Я наверняка сумею убедить ее…

– Анна, и не пытайся. Иначе не сносить тебе головы.

– Нет, Лайон, мы же с нею подруги. Ведь в чем вся беда? В том, что Элен никто не воспринимает просто как человека. С нею легко говорить. Я знаю, она послушает меня.

Лайон взял ее руку и посмотрел прямо в глаза.

– Я верю, что ты говоришь серьезно. Анна… прекрасная Анна… каким же образом такая восхитительная девушка, как ты, попала в эту жестокую бешеную гонку? В эту круговерть? Тебе ведь только кажется, что ты знаешь Элен. Под театральным гримом у нее скрывается непреклонная и несгибаемая стальная воля.

– Ты не прав, Лайон. Я действительно знаю Элен. Мы беседовали с нею по ночам, поздно, целыми часами, тогда маска была снята, и она говорила от чистого сердца. Она замечательный человек. Вся ее грубость и жестокость – это наносное. Никто не удосуживается взять и копнуть чуть глубже.

Он покачал головой.

– Могу согласиться, что такая светлая сторона существует, но это не главное в Элен. Возможно, лишь какая-то неуловимая грань, которой она поворачивается к окружающим крайне редко и которая, сверкнув, тут же гаснет. Но вот грубость и жестокость всегда при ней.

– Ах, Лайон…

Внезапно все повалили к дверям. В зал только что вошел посыльный из отеля, держа на согнутых руках кипы утренних газет, пахнущих свежей типографской краской. Схватив несколько штук, Элен быстро пробежала отзывы. Гил Кейс прочел их вслух.

Авторы в один голос называли шоу хитом. Критики расхваливали музыку, восторженно отзывались о либретто и награждали Элен самыми лестными эпитетами. О ней писали, что езда и живая легенда, и величайшая из звезд современной эстрады, и актриса, олицетворяющая собой само совершенство… и так далее, и тому подобное. Тэрри Кинг тоже удостоилась нескольких хвалебных отзывов; а о внешних данных Дженифер Норт писали исключительно в превосходной степени. Все стали поздравлять друг друга. Спонсоры ходили туда-сюда, глуповато улыбаясь, пожимали друг другу руки. Некоторые обступили Элен, осыпая ее дождем комплиментов.

– Сейчас самый подходящий момент, чтобы удрать отсюда, – предложил Лайон.

Они уже подошли к двери, когда путь им преградил Генри.

– Куда направляемся? – небрежно спросил он.

– Да вот, думаем пройти к обеденному столу, взять чего-нибудь повкуснее,

– ответил Лайон.

– Ну уж нет, парень, одного меня на это дело не оставляй.

– На какое? – недоуменно спросил Лайон. – Ведь успех полный.

– Это конечно. Да только вот Элен настаивает на немедленном разговоре с Гилбертом.

– Когда?

– Через десять минут, у него в люксе. И ты нужен мне, хотя бы для моральной поддержки.

Анна улыбнулась, пряча свое разочарование.

– Иди, Лайон. Уже поздно. – Я не голодна.

– Ни за что на свете. – Он взял ее под руку. – Ты же знаешь настоящую Элен. Возможно, тебе удастся смягчить ее сегодня ради нас. Нам нужна любая возможная помощь.

Атмосфера, царившая в люксе Гила Кейса, являла собой резкий контраст с праздничной обстановкой банкета. Элен сидела на кушетке, прихлебывая из бокала шампанское и недовольно дуясь, отчего лицо ее приняло по-детски обиженное выражение. Сценический грим поблек и начинал уже размазываться, резко обозначив морщинки и придавая ее лицу непривлекательный и какой-то потрескавшийся вид.

– Но это же полнейшее безумие! – Гил Кейс в отчаянии воздел руки к потолку. – Только полюбуйтесь: сидим здесь, словно у смертного одра, а ведь у нас .в руках крупнейший хит предстоящего сезона.

– Можешь поклясться своей задницей, что это хит! – зарычала на него Элен,

– Любое шоу, которое я делаю, всегда становится хитом. Оно сделает тебя, Гил, богатым человеком. Заключишь крупные контракты с кинокомпаниями, и я еще буду сидеть в зрительном зале и смотреть, как мою роль исполняют на экране Бетти Грэйбл или Рита Хэйуорт. О’кей, договорились. Но я не намерена сидеть сложа руки и спокойно смотреть, как благодаря моим усилиям пропуск в Голливуд получает какая-нибудь потаскушка вроде Тэрри Кинг.

– Элен, газеты о ней едва упоминают.

– Да, как бы не так! В одной статье вон уже пишут, что перед нею открывается прямая дорога в кино. И что у нее лучшая песня во всем шоу.

– Элен, мы ведь уже обсудили это, – вступил в разговор Генри. – Нет никакой возможности переписать эту песню для твоей роли. Парни корпели две ночи напролет, пытаясь переделать ее, но это песня для инженю.

– И про Дженифер Норт тоже пишут, что перед нею прямая дорога на экран, – добавил Гил.

– Дженифер Норт не поет!

– Элен, но ведь Тэрри Кинг не в состоянии повредить тебе, – взмолился Генри.

– Можешь поклясться своей задницей, что не в состоянии! Ей просто не отколется такая возможность. Это шоу – мое, я не добренький рождественский Санта Клаус. Единственной звездой в шоу Лоусон может быть только сама Лоусон.

– Но эта девушка здесь очень хороша, – стоял на своем Гил. – Две песни, которые она поет, на руку всему шоу в целом. А что хорошо для шоу, хорошо и для тебя. Ты ведь сама сказала, что это твое шоу.

– Ну что ж, раз она настолько хороша, валяй, делай ее звездой своего следующего шоу. Интересно, сколько отстегнули бы твои спонсоры, если бы в главной роли была она?

Генри встал.

– Элен, ты слишком крупная величина для этого. Девушка никак не может повредить тебе, и она заслуживает того, чтобы дать ей шанс. Тебе ведь тоже когда-то приходилось начинать. Помнишь свое первое представление? Предположим, Нэнси Шоу настояла бы тогда, чтобы тебя выкинули вон в Нью-Хейвене. Где бы ты была сегодня?

– А где, черт возьми, сегодня Нэнси Шоу?! – рявкнула Элен. – Послушай, Генри, ей было уже под сорок, когда появилась я. Будь она чуть похитрей, она бы избавилась от меня. Но она же всегда задирала нос; она была красавицей, а все эти великие красавицы вечно задирают нос. Считала, что по внешним данным я ей не ровня. Может, так оно и было. И все равно то представление стало моим триумфом. А уж с Тэрри Кинг такого просто не может произойти. Она – не Элен Лоусон. И если уж на то пошло, Нэнси Шоу тоже была не Элен Лоусон. Но я научилась на ее ошибках, и никто не воспользуется ни мной, ни моим шоу для того, чтобы выстелить мягкими перышками свое гнездышко.

Гил пожал плечами.

– У нее же контракт на все выступления в этом шоу. Лицо Элен исказила злобная усмешка.

– Знаю я эти контракты на все выступления.

– Но, Элен, отзывы о ней очень положительные. Не могу же я вот так пойти к спонсорам и заявить, что я выставляю ее вон, потому что она плохо поет.

– Согласна, – дружелюбно ответила она ему.

– И твоя репутация в шоу-бизнесе тоже не улучшится, если станет известно, почему ее сняли.

– Верно, – согласилась Элен. – Нам обоим это меньше всего нужно. По крайней мере, хоть в этом мы заодно. – Ее глаза хищно сузились. – Вот и принимайся за дело. Избавляйся от нее любым приемлемым способом. Это ты умеешь, небось, не впервой.

Казалось, Гил Кейс стал меньше ростом дюйма на три. Тяжело вздохнув, он сказал:

– Ладно. Но лучше подождать, пока не пройдет премьера в Филадельфии.

– Ну уж нет! – взвыла Элен. – Чтобы о ней опять понаписали в газетах? Хочу, чтобы ее не было – и на этой же неделе!

Гил начал терять терпение.

– Милая моя девочка, и что же тогда? Кто заменит ее в понедельник, на премьере в Филадельфии?

– Вызови Пэнни Максвелл. Она пробовалась на эту роль, и она быстро схватывает. Кроме того, я хотела ее с самого начала.

– У нее сейчас репетиции в новом шоу Макса Саллера.

– Ты смеешься? Боже мой! Она же берет слишком высокие ноты, и она – корова.

– Тогда решено, – сказал Гил. – На премьере в Филадельфии поет Тэрри. Даже если я сяду на телефон завтра утром и обзвоню всех агентов в Нью-Йорке, не отыщется никого, кто сумел бы за такой срок войти в эту роль.