Самочувствие у нее сразу улучшилось. В газете помещались хвалебные отзывы о ней от всех звезд, с кем она когда-либо играла, и даже от звезд, которых она почти совсем не знала. Даже в профессиональных киносводках ей отводилось несколько восторженных колонок. Она словно умерла и воспарила в небеса, наблюдая за людьми, пришедшими на ее похороны. Ей понравилась эта сенсация, произведенная ею же самой. «Ух ты! Должно быть, подумали, что я умру. Шеф, точно, здорово перетрусил, раз пошел на такое». Теперь ему придется поставить ее на главную роль.
– Я была очень больна? – спросила Нили медсестру.
– «Больны»! Да нам только несколько часов назад стало ясно, что вы останетесь в живых. Целых двадцать четыре часа вас держали в кислородной маске.
– Но я же приняла всего несколько пилюль. Я хотела спать.
– Вам повезло, что ваш дворецкий вызвал врача. Он забеспокоился, что вы три дня ничего не едите. Когда он вошел к вам, то увидел, что вы еле дышите.
Нили улыбнулась.
– Зато сейчас я наверняка подтянутая и худенькая. Сестра резко отпрянула от нее – в палату вошел врач.
– Я – доктор Киган.
Нили вспомнила это имя – личный врач Шефа.
– Ну вот, все страшное позади, – отрывисто проговорил он.
«Позади – это уж точно», – подумала она. Но зная, что все будет доложено Шефу, она только чуть раздвинула в улыбке губы.
– Это глупо. Чего вы добивались своим поступком? «Получила назад свою роль, приятель». Однако вслух она ничего не сказала, лишь продолжала слабо улыбаться, выдавив для вящей убедительности несколько слез. И только после этого чуть слышно прошептала:
– Я… я не хотела жить без этой картины.
– Ах, да… да… картина. Мы еще посмотрим. Трудно сказать, будете ли вы в состоянии играть в ней.
– Я уже в состоянии.
– Вам пришлось очень нелегко. Посмотрим. Если я сочту, что вы не готовы, то сообщу на студию.
Так вот в чем дело! Вот он где раскрылся! Его собственный личный врач заявит, что она еще недостаточно окрепла.
Она сладко улыбнулась.
– Что ж, будем надеяться, что вы сочтете меня готовой. Это была мысль Шефа, чтобы я сбросила вес, и чем быстрее, тем лучше. Что же касается того, что я не совсем в форме, то именно Шеф впервые дал мне те зелененькие драже, отбивающие аппетит, когда мне было восемнадцать. И сколько раз я неделями работала вообще без еды, подчиняясь его приказам. Так что, я думаю, вы сочтете меня достаточно крепкой. Давайте-ка прикинем… примерка костюмов должна начаться через несколько дней. Я здорово похудела, так что примерки пройдут хорошо. А потом у меня еще целая неделя отдыха до начала съемок.
На следующий день она вызвала прямо в палату своих поверенных и адвоката. Все точно. Теперь ее никак нельзя снять с картины, особенно после заявлений Шефа в печати. Это вернее любого контракта. И симпатии публики тоже переходят на ее сторону. Но поверенный предостерег ее:
– Не то что день… стоит опоздать даже на час, и ты вылетишь. Он сейчас рвет и мечет и пойдет на все, даже в ущерб картине. Ты обвела его вокруг пальца, а он не из тех, кто любит проигрывать.
Первый съемочный день она провела на нервах. Увидела Сэма Джексона и всю съемочную группу. Он тоже заметно нервничал. Похоже, нервничали все. Но роль она выучила назубок.
– Проведем одну репетицию, а потом попробуем на камеру, – предложил Сэм.
– Начнем с диалога, где ты обращаешься к посетителям ночного клуба. Ты призываешь их к тишине, а потом поешь. – Он крикнул:
– Мотор! Массовка, занять места!
Сцену сыграли, и Нили сделала все, что от нее требовалось. Но почему они все так нервничают? И почему Сэм отводит глаза, стараясь не встречаться с ней взглядом? Это так не похоже на него. Возможно, он волнуется из-за того, что проходит испытательный срок и в любой момент может быть снят с картины? Всем известно, что Шеф – подонок. Нужно будет поговорить с Сэмом.
Она смотрела, как разворачивают операторский кран и устанавливают камеры. Неужели Сэм в таком истерическом состоянии из-за ежедневной премии в тысячу долларов? Ни один оператор не в силах снять целую сцену с первого дубля. Господи! Да если они сумеют сделать ее за день – и то хорошо.
Съемочную площадку залило ослепительным светом юпитеров, перед ее лицом щелкнули дощечкой… Боже! Она никогда не играла целый эпизод набело всего после одной-единственной репетиции. И никто не играл.
Все прошло вполне сносно. Она пропустили несколько реплик, но для первого дубля… Ух ты! Он даже мог бы вставить часть отснятого сейчас материала прямо в картину.
Когда все закончилось, она с улыбкой повернулась к Сэму.
– Ты забыла слова.
– Две строчки. – Нили пожала плечами. – Фонограмма уже записана. Просто разнобой в движениях… в следующий раз…
– Ладно. Но я хочу, чтобы это был последний дубль. Боже, да в своем ли он уме? Он никогда не закончит картину, если будет так вот трястись. Но, в конце концов, это его дело.
Она вернулась на площадку. На этот раз у нее подвернулась нога, и ее немного качнуло на провод микрофона.
– Камера, стоп! – закричал Сэм. Он подошел к ней. – Ты хорошо себя чувствуешь, Нили?
– Прекрасно. Да успокойся ты, Сэм. Не рассчитывал же ты сделать окончательный дубль со второй попытки.
– Я рассчитывал – с первой.
– Ты с ума сошел, Сэм. Я знаю, что на тебя давят, но ты не паникуй. Ведешь себя так, словно халтуру гонишь. Даже Шеф поднял бы тебя на смех, узнай он, что ты хочешь отснять целый эпизод с первого дубля.
Пропустив ее слова мимо ушей, он демонстративно отвернулся и обратился к съемочной группе:
– Приготовиться! Третий дубль!
Нили уже пошла было прочь со съемочной площадки, но вдруг остановилась. Боже мой, ведь это же будет то самое, чего добивается Шеф. Она вернулась. Ее всю трясло. Подумать только: она, Нили О’Хара, должна выслушивать этот бред от наделавшего в штаны режиссера! Он прекрасно понимает, что на них сейчас смотрит вся съемочная группа. Никто никогда не позволял себе обращаться с нею вот так. Уходила всегда она!
Нили заставила себя снова занять свое место на площадке. Стоя в свете юпитеров, она вся дрожала, пока гримерша приводила в порядок ее лицо. Щелчок дощечки – третий дубль. Она сбилась в самом начале. Камеры остановились. Четвертый дубль. Опять оговорка. Пятый дубль. Шестой дубль…
Пятнадцатый дубль снимали, когда день уже клонился к вечеру. Это становилось смешным. В жизни она не делала больше восьми дублей. И все Сэм: срывает на ней свою злость. Теперь она не может вспомнить ни строчки, хоть убей.
– Перерыв на ужин. Всем быть на месте ровно в семь, – громко объявил он.
«Перерыв на ужин»! По вечерам она не работала даже в самом начале. Она подошла к режиссеру.
– Надеюсь, ты обойдешься без меня.
Он и не подумал оторваться от видоискателя.
– Я намереваюсь снимать весь эпизод до тех пор, пока ты не дашь мне возможности сделать качественный дубль.
– Только не я, приятель. На сегодня я свое отработала. Пришла вовремя, ухожу вовремя и не намерена гнуть спину и кое-что пониже только ради того, чтоб ты получил свою ежедневную премию в тысячу зеленых. – С этими словами она направилась к выходу.
– Если уйдешь, я подам официальную жалобу.
– Как угодно, – бросила она. – У меня тоже есть свои права!
Артисты и съемочная группа, вернулись на площадку к семи часам. Они ждали до десяти. Позвонили ей домой. В ответ им сказали, что она уже легла. Сэм Джексон встал и распустил группу.
– Завтра ей не звонить. И вообще не звонить. Сев в свою машину, он помчался на пляж. Подъехал к небольшому коттеджу и посигналил. Дверь открылась Красивая девушка с длинными черными волосами в махровом купальном халате встала в проеме. Она поманила его пальцем, и он вошел.
– Порядок, Джейни, роль твоя.
Она слегка улыбнулась, обнажив ряд ровных зубов.
– О Сэм, тебе удалось! Я так рада! – Затем повернулась к человеку с хохолком пушистых белых волос, что сидел в кресле и молча курил. – Ты слышал? Сэм все провернул.
