Отсюда ей был виден высокий, худой человек — Фостер с ранчо «Питчфорк», и рядом с ним Рассел, Кнауф и еще человек пять. Затем к дому подъехали Старина Карр, Дайер и Уэнт и еще добрая дюжина поселенцев.

Мэт стал в дверях.

— Привет, ребята! Рад вас видеть! А я-то уж испугался — вдруг мои соседи решили, будто я воды боюсь!

— Мы приехали, чтобы вышвырнуть тебя отсюда, Кэлоу! — объявил Фостер. — Мы не хотим, чтобы здесь кто-то жил!

Кэлоу улыбнулся, но взгляд его оставался холоден. Он спокойно смотрел на высокого всадника на гнедом коне.

— Что ж, весьма предусмотрительно с твоей стороны, Фостер, но я все же останусь. А если ты попробуешь выставить меня силой, могу гарантировать — сразу появится несколько пустых седел, и прежде всего на большом гнедом. Дело в том, что мне тут нравится. Когда-нибудь я здесь обживусь, и жить мне тогда будет легче, чем тебе, Фостер.

Что-то в его тоне заставило Фостера насторожиться, и он пристально взглянул на Мэта Кэлоу. Рассел проехал немного вперед и остановился рядом с ним, а Кнауф перебрался на левый фланг, готовый в случае чего выхватить оружие и открыть огонь.

Молчание затягивалось, Мэт Кэлоу хрипло рассмеялся:

— Что, Фостер, не нравится? Посмотрим, что ты запоешь, когда на шее у тебя затянется петля из крепкой веревки. Слушай, Фостер, ты случайно не знаешь, почему умер Арт Хоран? Разве это не ты его прикончил? Может, его просто разобрало любопытство, и он решил вернуться, чтобы выяснить, что случилось с пропавшими коровами, а?

Дайер переводил взгляд с Кэлоу на Фостера. Он был явно озадачен.

— Что-то я не совсем понимаю, — сказал он. — К чему весь этот разговор?

— Объясни ему, Фостер. Ну же, смелее. Ты знаешь, что я имею в виду.

Фостер почувствовал себя загнанным в угол. Он оглянулся по сторонам, а затем снова перевел взгляд на зачинщика этого спектакля. Случилось то, чего он боялся, из-за чего не хотел, чтобы Мэт Кэлоу или кто-нибудь другой селился на ранчо «Рафтер Аш».

Неожиданно из окна справа от двери раздался голос Сью.

— Кнауф, — сказала она, — я вижу все твои маневры. Предупреждаю, у меня в руках заряженная двустволка. Попробуй только взяться за револьвер, и я тут же вышибу тебя из седла!

— Что здесь происходит? — громко спросил Старина Карр, начиная злиться. — О чем это он, Фосс?

— Если он не хочет говорить, — Мэт Кэлоу решительно шагнул через порог, — то скажу я. Пока вы, ребята, рассказывали друг другу байки о Черной горе, Фостер опустошал ваши стада.

— Врешь! — взревел Фостер. — Ты врешь, как… — Он схватился за револьвер, и в тот же миг револьвер Мэта Кэлоу выстрелил. Дважды. Первый выстрел выбил оружие из руки Фостера, а второй отсек ему мочку уха. Эта вторая пуля наверняка убила бы Фостера, если бы он не вздрогнул от боли, схватившись за окровавленную руку.

Рассел изменился в лице и, бледнея, ухватился обеими руками за луку седла.

Взгляд Дайера был суров.

— Ладно, Кэлоу! Выкладывай все начистоту, или кого-то нам придется вздернуть прямо здесь.

— Ваши коровы, — принялся спокойно объяснять Кэлоу, — искали водопой и в конце концов нашли его, никто из вас даже не догадывался, что он там есть. Потом ваш скот обнаружил Фостер и стал регулярно, каждые несколько дней, отгонять его оттуда, невзирая на клейма. Вы же тем временем теряли скот, но придраться было не к чему: ни следов, ни явных признаков воровства, и подозревать некого. Вот вы и стали винить во всех своих бедах и несчастьях Черную гору. Ваш скот забредал в ту сторону и уже никогда не возвращался назад, зато Фостер все богател. А ему-то и нужно было просто проехаться по расщелине, что находится за Черной горой, как раз за зарослями чапареля.

Что же касается самой Черной горы, вы действительно могли видеть, как что-то движется вверх по склону. Думаю, там, наверху, пасутся коровы прежних владельцев ранчо «Рафтер Аш».

— Но это же немыслимо! — запротестовал Старина Карр. — Даже человек не может туда забраться.

— Весь дальний склон горы пересекает длинная трещина, по ней довольно легко подняться. Скот годами пасется на вершине горы, должно быть, там несколько квадратных миль отборных пастбищ.

Фостер неуклюже слез с коня, бережно придерживая простреленную руку. Один из его людей тут же поспешил ему на помощь. Старина Карр нервно покусывал ус, испытывая некоторую досаду от того, что все их страхи перед могуществом горы лопнули в одночасье. Немного поколебавшись, Дайер взглянул на Мэта.

— Думаю, мы сваляли дурака, незнакомец, — сказал он. — Выпивка за нами. — Затем Дайер перевел взгляд на Фостера: — Но полагаю, веревка нам все-таки пригодится.

Даже темный загар не мог скрыть мертвенной бледности, залившей лицо Фостера.

— Дай мне шанс, Дайер! — умоляюще крикнул он. — Я рассчитаюсь! У меня все записано! Знаю, что я дурак, но уж слишком велико было искушение. Я был на мели, а уж потом…

— Мы все подсчитаем, — сухо сказал Уэнт, — а уж потом решим, что с тобой делать. Если возместишь нам все убытки, может, договоримся.

Развернув коней, всадники выехали со двора, а Мэт и Сью стояли рядом и смотрели им вслед.

— Если ты не будешь настаивать на том, чтобы завести два десятка ребятишек, — вкрадчиво сказала она, — то я знаю одну девушку, которую могло бы заинтересовать твое предложение.

Мэт усмехнулся.

— Ну а как насчет шести?

— Полагаю, это не слишком много.

Он обнял ее за талию.

— Вот и хорошо. Значит, мы все решили?

Солнце клонилось к закату. Над вершиной Черной горы вспыхнул огненный ореол. Корова с большими грустными глазами нежно склонила голову к своему теленку — ей не было никакого дела до творящихся вокруг чудес. Теленок неуверенно поднялся на ножки, стряхнув с шерстки белый осколок с неровными краями, легкий и хрупкий, как сухой лист, — отколотый край древнего кувшина из обожженной глины.

Перед платным конюшенным двором городка Гила-Кроссинг стоял старый деревянный желоб поилки, обращенный одним концом к изъеденному ржавчиной насосу. Проезжая по улице, Джим Сартейн обратил внимание на четверых небритых мужчин, толпившихся у водокачки, угрюмые лица их выражали явное неудовольствие.

Двое из них были высокого роста, и, пожалуй, только в этом и заключалось их сходство. Эд Лоринг, седовласый мужчина с резкими чертами лица, был из Пенсильвании. Он слыл человеком рассудительным, но в то же время и решительным. Мужчина рядом с ним был примерно того же роста, но гораздо более плотного сложения, его злые глазки сердито поглядывали из-под нависших черных бровей. Над бычьей шеей возвышалась мощная квадратная челюсть. Характер Роя Страйдера вполне соответствовал его внешности: это был норовистый парень, готовый в любую минуту пустить в ход кулаки.

Пибоди и Макнэбб казались полной противоположностью друг другу. Макнэбб был худощавым парнем с узкими серыми глазами. Выражение лица выдавало в нем человека, не сломленного судьбой, хотя и неоднократно ею битого. Пибоди держал под мышкой ружье. Он был небольшого роста и склонен к полноте. Как и остальные, он повернул голову и взглянул на запыленного всадника, который только что спешился и направлялся теперь к водокачке. Его чалый подошел к поилке и опустил морду в прохладную воду.

Сартейн ощущал на себе их пристальные взгляды, но виду не подал. Выплеснув остатки воды из ковша, сделанного из тыквы, он взялся за жалобно заскрипевшую ручку водокачки.

Четверо мужчин принялись внимательно разглядывать пропыленную серую рубаху, облегавшую могучие плечи, как будто надеясь по ширине плеч догадаться об истинных намерениях их обладателя. Их взгляды задерживались на ореховых рукоятях револьверов, висевших на широком поясе, на начищенных сапогах, сейчас покрытых пылью, и мексиканских шпорах. Джим Сартейн большими глотками пил студеную воду, капли ее стекали по подбородку и падали на рубаху. Осушив подряд два ковша, он наконец почувствовал, что напился.