Крит сухо усмехнулся. Брет Ларейн, хорошо его знавший, расценил это как угрозу, но Гей не усмотрел ничего особенного.

— Вполне честно, — согласился Джо, — я бы даже сказал, чересчур честно. Но только кому нужна эта твоя честность?

Улыбка Томасона померкла.

— Что ж, теперь выслушаем твое мнение! — резко сказал он. — Я свое слово сказал.

— Мое мнение? — Крит снова усмехнулся, его черные глазки презрительно смотрели на Томасона. — Мне нужны все деньги и девчонка.

Передние ножки стула Томасона с грохотом опустились на пол, лицо его гневно побагровело.

— Она моя! — в бешенстве заявил он. — Она любит меня, ей нужен я, и никто другой! Тебе она не достанется!

— Уверен? — усмехнулся Крит. — А я говорю, что достанется. Ради такой женщины, — он не сводил взгляда с Томасона, — я пойду даже на убийство. Так же как и из-за денег. Если потребуется, я убью даже тебя, Гей.

Двое мужчин в упор смотрели друг на друга, а Брет, пораженный, разглядывал их. Он догадывался, что было на уме у Крита, ощущал, как клокочет ярость в этом человеке. Джо Крит не любил ничего и никого, зато ненавидел всех и все. Его снедали зависть и злоба, он наслаждался победой, одержанной им над красавчиком Геем Томасоном.

— Да? Вот, значит, оно как? — Ларейн знал, что собирается сделать Томасон. Все же некоторая храбрость у этого парня была, и сейчас он неожиданно рассмеялся: — Вообще-то мне следовало бы понять, что ты никогда не играешь честно, Джо! Мне нужно было догадаться, что как только я помогу тебе избавиться от Брета, то и сам отправлюсь вслед за ним. Но я смотрю на вещи иначе. Я никого не собираюсь убивать из-за женщины. Можешь взять ее себе. Хоть сейчас. — Закончив свою речь, Томасон усмехнулся и подался вперед, упершись локтями в колени. — Давай забудем о ней и разделим деньги. Если уж тебе так нужна Марта, то мне здесь больше незачем оставаться.

— Конечно. — Улыбаясь, Джо Крит медленно встал из-за стола, но взгляд его оставался тяжелым. — Именно это я и собирался сделать. Пойду проведаю ее прямо сейчас. — Он повернулся на каблуках и, насмешливо взглянув на Гея, шагнул к двери.

Это была ловушка, но Томасон, сосредоточившись на придуманной им уловке, ее не заметил, и потому, стоило Криту оказаться к нему спиной, он немедленно вскочил на ноги и • схватился за револьвер. И в тот же миг в шею Томасона вонзился по самую рукоятку нож Индейца Фрэнка!

Могучий ковбой вздрогнул, его рот широко открылся, судорожно глотая воздух, он попытался направить на Крита револьвер. Но тот ловко, как кошка, повернулся и стволом своего револьвера перебил Гею запястье. Револьвер Томасона с грохотом упал на пол, а сам он еще некоторое время стоял раскачиваясь, потом колени его подогнулись, и он рухнул на пол. Медленно подойдя к нему, Крит пнул его ногой в живот, а затем в лицо.

— Чистая работа, — с усмешкой сказал Крит своему приятелю. — Теперь у нас деньги и девка. — Он взглянул на Индейца. — Я имею в виду, у нас двоих. Давай сперва поедим, а уж потом займемся делами.

Брет Ларейн тихо отошел от хижины. Беззвучно ступая, он направился к дому и, остановившись у двери, попробовал повернуть ручку. Не заперто. Открыв дверь, он вошел внутрь.

Услышав, как скрипнула дверь, Марта обернулась и уставилась на него широко распахнутыми от ужаса глазами. Брет поднес палец к губам, призывая ее к молчанию, затем подошел к столу и опустился на стул. Тяжело переводя дыхание, он рассказал ей о выстрелах на тропе, о своих ранах и об убийстве Гея Томасона.

Его лицо было мертвенно-бледным, он чувствовал себя вконец подавленным и опустошенным. Руки тряслись, губы дрожали, и он изо всех сил пытался унять эту дрожь. Сейчас он не смог бы прицелиться достаточно точно и убить этих бандитов, они прикончили бы его раньше. Ему необходимо время. Очень необходимо. Но времени не было. Еще несколько минут, и они сюда нагрянут.

Но шанс все же был. Вот если бы задержать их в хижине, не дать им выбраться из нее… Он поднял глаза.

— Где моя винтовка? — спросил Брет срывающимся голосом.

Вооружившись винтовкой, он, пожалуй, смог бы удержать их на расстоянии, а возможно, и убить. Но так, чтобы Марты не было поблизости.

— Они забрали ее, Брет. Пришли Крит с Геем и сказали, что хотят убить койота. Другого оружия в доме нет.

Ради денег и девушки они пойдут на все… Они уверены, что убили его, Гей тоже уже мертв. Их ничто не остановит, к тому же теперь они знают, что оружия у Марты нет. Время шло, он переводил безумный взгляд с девушки на окно, отчаянно пытаясь придумать хоть что-нибудь. Ведь должен же быть выход! Хоть какой-нибудь!

Длительный путь домой отнял у Брета последние силы. Ему было страшно за Марту, потому что он прекрасно знал — снова добраться до хижины ему уже не удастся. Он даже не был уверен, хватит ли у него сил пройти через комнату. На лице выступила испарина, при тусклом свете лампы он казался призраком.

Ссутулившись, Ларейн неподвижно сидел на стуле, дыша тяжело и прерывисто. В голове пульсировала боль, острые крысиные зубы вонзились в бок и не отпускали. Он пытался заставить работать свой воспаленный мозг, хоть что-нибудь, что могло бы помочь.

Стоит Криту увидеть его здесь, и он схватится за револьвер. Этот бандит не даст ему времени на размышления. И колебаться он тоже не станет. Крит знал его слишком хорошо. Он сразу же поймет, в каком состоянии находится Брет Ларейн. Второго шанса у него не будет. Джо Крит должен умереть сразу, как только переступит порог.

Брет снова поморщился от боли, и его мысль стала биться над решением поставленной проблемы.

У него нет сил поднять револьвер, нет сил даже на то, чтобы удержать его, и он никогда не станет рисковать жизнью Марты, позволив ей взяться за оружие. У него и мысли не было, что поединок может быть честным. Эта игра изначально велась против всех правил. Убийство, мерзкое и вероломное убийство — вот что они замышляли.

Они самым бесчестным образом стреляли в него из засады. И когда Крит нарочно спровоцировал Гея Томасона, повернувшись к нему спиной, он тоже не помышлял ни о какой честной игре. Так что, если он хочет спасти Марту и ранчо, он должен что-то предпринять прямо сейчас, без промедления.

И тут Ларейн увидел ящик — узкий деревянный и довольно тяжелый, с веревочными ручками. Такие ящики использовали для перевозки золотых слитков. В этом ящике ручками служила толстая веревка в дюйм толщиной, концы которой были пропущены внутрь и удерживались там с помощью узлов.

— Марта, выломай у ящика одну стенку, — хрипло прошептал он. — Постарайся вытащить гвозди, только без шума.

Он сидел у стола и смотрел, как она работает. Через несколько минут одна стенка у ящика была снята.

— А теперь, — зашептал он, — обрежь с другой стороны веревочную ручку и поставь ящик на стол!

Марта с недоумением выполнила его указания и теперь с любопытством наблюдала за тем, как он располагает ящик вдоль стола, повернув к себе той стороной, где была снята стенка.

— Дай револьвер, — тихо сказал он.

Марта осторожно вынула револьвер из потертой кобуры и положила его на стол. Затем Ларейн поднял револьвер и сунул руку в открытый сверху ящик. Взгляд Марты просветлел — она поняла, что он задумал, и вставила дуло в отверстие, из которого была выдернута веревка. Дырка оказалась вполне подходящей — ствол револьвера удобно лег в нее.

— А теперь, — сказал он, глядя на нее, — набрось сверху полотенце, как будто это еда или еще что-нибудь такое.

И вот он сидит, крепко сжимая рукоятку револьвера, — ящик прикрыт сверху полотенцем, — обратившись лицом к двери, и ждет. Они придут, и придут очень скоро, но его револьвер надежно установлен в нужном положении и нацелен точно на дверь. Теперь ему не требовалось много сил, чтобы удерживать его и целиться. Но он должен выстрелить первым, сразу, как только Джо Крит появится. Он должен уложить его с первого выстрела. После этого Индеец Фрэнк, вероятно, сбежит, а может быть, попытается ворваться в дом. И тогда он тоже умрет.